Страница 39 из 45
За окном мансарды, почти над самыми крышами, нависало разбухшее от дождевых туч ноябрьское небо. Завывал северный ветер. О стекло разбивались первые снежинки. Крыша ржаво поблескивала под тонкой наледью. В трубке гудели длинные сигналы ожидания.
Наташа ответила секунд через сорок.
- Привет, Слава, - сказала она. - А я как раз о тебе думала.
- А я просто хотел тебя услышать, - Томилин сел на узкий облупившийся подоконник. - Как твои дела? Как мама?
- Я как раз от нее, - в трубке прошумел автобус, проезжающий в двух с половиной тысячах километров от его мансарды. Вопил искусственный голос рекламного табло, расхваливая скидки в магазинах "ПУД" и перечисляя адреса этих магазинов. Звучали названия, чуждые уху петербуржца: проспект Гагарина, улица Хрусталева, площадь 40-летия Октября... - Слава Богу, ковид не подтвердился. Обычный бронхит. Вот уж не думала, что буду радоваться бронхиту у близкого человека! Посещения, правда, запрещены, но сегодня я передала продукты и необходимые вещи, а мама через медсестру сообщила, что все получила и благодарит. Я сейчас решила съездить на свой любимый Песочный пляж. Вернее, доехала до кинотеатра и иду пешком по проспекту Гагарина... Ты не представляешь, Слава, как я, оказывается, соскучилась по городу своего детства!
- На пляж? Ты собираешься купаться? - Вячеслав поежился от холода, представив себе эту картину. За окном, чуть ли не по крыше, шаркнула животом пухлая черная туча, из которой посыпалась снежно-дождевая каша.
- Да, наконец-то поплаваю. Эти дни не до того было...
- Я и забыл, что ты на юге. А тут крыша за окном уже заледенела.
- Брр! - воскликнула Наташа.
- Я тебя понимаю. Тоже часто скучаю по Новгороду, нашей тихой улице, звону колоколов, куполам... И каждая поездка в родные края для меня, как праздник... почти каждая, - поправился Вячеслав, вспомнив похороны отца.
Воображение невольно нарисовало ему картину: южный город, золотистый от солнца и осенней листвы, машин, наверное, стало меньше обычного, небо пронзительно-синее, как дорогой фарфор... И по усыпанному золотым ковром тротуару идет Наташа - пальто расстегнуто, шапка давно убрана в сумку, короткие волосы задорно теребит морской ветер. Три нелегких для нее дня миновали. Волнение - что с матерью, когда придут результаты анализов, подтвердится или нет тест на ковид - уже позади. А сейчас она отдыхает, гуляет по родному городу, навещает любимые места.
Они еще немного поговорили о Севастополе, Песочном пляже, "доме со шпилем", доставшемся Наташе в наследство от дяди Вилибалда несколько лет назад...
- Теперь в район Мальфы почти все автобусы допоздна ездят, - смеялась Наташа, - если бы тогда так было, мне не пришлось бы в призрака ботинками швыряться и бегать по осенней слякоти-мрякоти в одних носках...
История получения наследства от Наташиного дяди Вячеславу была известна. Настоящий детективный роман - только все события произошли на самом деле.
Вячеслав тоже рассмеялся, живо нарисовав себе картину, как Наташа засвечивает обалдевшему "потустороннему гостю" ботинком в лоб.
По словам Наташи, летом на Песочном и на Городском пляже ее родной Балаклавы можно поесть самые вкусные в городе чебуреки.
- Ты бы их видел, - сказала она, - здесь их делают раза в два больше питерских, тесто тонюсенькое и прожаривается до хруста, а с мясными надо быть осторожнее, а то надкусишь и будешь весь в горячем соке! Я, как дорвусь, всегда обжираюсь. Поедем летом? Я тебя угощу. Ты такого еще не пробовал.
- Я виделся с твоим мужем, - сообщил Вячеслав. - Пару часов назад, в "Ашане".
В трубке повисла тишина.
- В зоне отдыха... Он говорит, что случайно туда зашел.
- Так... - Наташин голос изменился. В нем зазвенел металл. - Чего он хотел?
- Расспрашивал о спектаклях, обсуждали трактовку роли в "Развязке"... Но мне показалось, что он что-то подозревает и зондирует почву.
- Блогеров этих побрить бы полотенцем! - мрачно сказала Наташа, - чтоб неповадно было совать нос в чужие дела и сплетничать, как бабы, лишь бы лайков побольше насшибать! Отец родной убьется, а они на телефон снимут. А уж известным людям и подавно покоя не дают. Фима говорил, что иной раз не решается даже в общественный туалет зайти - вдруг его и там подкараулят и из писсуара сфотографируют для тиктока или "телеги"...
Представив себе эту картину, Вячеслав не смог удержаться от громкого смеха - даже в боку снова потянуло. Эпатажные шутки "модного лоера" Когана в пересказе такой же острой на язык Наташи не раз смешили его.
- Не думала, что Витя читает эту трепотню, - продолжала Наташа, - но с другой стороны, он умный человек и понимает, что этим пустоболам надо доверять с оглядкой, а то у них излюбленная манера изложения - "не дослышим, так добрешем", как говорит мама. Хотя... Пора, наверное, поговорить с ним начистоту.
- Не слишком ли поспешно ты решаешь? - тихо спросил Вячеслав, давя в душе радостный вопль: "Она выбрала меня!" - и снова выскочила реплика из будущей роли: "Я ощутил в душе восторг неизъяснимый: рекли благую весть уста моей любимой. Мне ваша речь была как сладостный нектар: блаженство без границ обещано мне в дар!". И тут же подумал: "Вот так и надо произносить эти слова: на подъеме, герой искренне счастлив, буквально вопит от радости из-под потолка. И улыбка до ушей, как у меня сейчас", - он увидел свое отражение в оконном стекле.
- Нет, Слава. Я давно об этом думала. И здесь решила: хватит нам по углам прятаться, как ошалевшим подросткам. Да и Виктора я слишком уважаю, чтобы унижать таким обманом. Это решение уже продумано и созрело, Слава, помнишь наш разговор, когда ты выписался из больницы? Ты тогда был прав...
- Наташа, - внезапно вырвалось у Вячеслава, - если бы ты могла приехать раньше... Я должен поговорить с тобой. Это очень важно...
Он посмотрел в окно на первую наледь на крыше. Но прошлой ночью кто-то по ней ходил, гулко топая тяжелыми ботинками по кровельному железу возле мансарды... Для руферов сейчас не сезон. И ремонтные работы на крышах по ночам не ведут. Тем более ноябрьской ночью, когда в двух шагах не видно ни зги. Наверное, это связано с теми звонками... Пока его хотят, наверное, только напугать, думая, что артист - тонкий, ранимый, эмоциональный человек и легко сломается. Но они не знают, что дворяне Томилины - не из тех, кто пугается и капитулирует. При внешней кротости и мягкости - сильная воля, и за правду они готовы бороться, презирая риск. Тем, кто топочет по ночной крыше и зловеще бормочет угрозы по телефону, этого не понять...
- Слава? Ты пропал. Что у тебя случилось?
- Не по телефону... Когда ты приедешь?
- У меня билет на "Таврию" на восьмое. Десятого буду, - скрипнула калитка. - Но если у тебя что-то срочное, могу сдать билет и сесть на самолет... Слава, ты меня беспокоишь. Это Фетюковы снова тебе угрожают?