Страница 3 из 45
Вспоминая себя, когда она носила Витю-Младшего, Наташа иногда думала: "А что, если Белла ведет себя нормально, а я - моральный урод? Я все девять месяцев бегала, как конь педальный, сдала в издательство две книги, провернула очередное расследование для Фимы и Игоря. И выручила Уланова, когда одна подмазанная свидетельница обвинения накатала на него "телегу", требуя отстранить от дела. И еще я страдала из-за того, что врач запретил мне сигареты, кофе и сет "6 за 200" в "Кинге", а любимые джинсы стали тесны. Нет бы мне тогда ходить неспешно, поглаживая созревающее пузико и обсуждать самочувствие "пузожителя" (фу, ну и словцо же, откуда только Белла его взяла!). Все у меня не как у людей!"
Наташиному сыну, Вите-Младшему, или просто Младшенькому, в феврале исполнилось четыре года. Энергичный, любознательный крепыш становился все больше похожим на мать. Опасения Наташи, что отец и няня испортят ребенка своим воспитанием, превратят его в избалованного и безвольного нытика, пока не оправдывались. "Я его редко вижу, - думала Наташа, - а Лиза может избаловать подопечного. Конечно, она - профессиональная няня с дипломами школы Монтессори и курсов методики Гиппенрейтер, но может подпасть под обаяние Младшенького и разбаловать его. Сейчас мальчики бывают такими неженками, хуже девочек, а я не хочу, чтобы мой сын чуть что, заливался слезами и бежал жаловаться старшим, вместо того, чтобы самому решить проблему или дать сдачи обидчику. Но бросить все и посвятить себя только воспитанию ребенка я тоже не могу... В прошлом году я поневоле попробовала пару недель вести жизнь домохозяйки, когда всех разогнали по домам, и убедилась, что это - не моя стезя. Хранительница домашнего очага из меня хреновая".
"Потерпи, - шепнул однажды Наташе Ефим, когда она вышла в гостях покурить после двухчасового повествования Беллы о том, как себя сегодня вел "пузожитель", - она без работы долго не сможет. Белке только бы в бой и в строй, и ничто ее надолго не вышибет из седла. Родит, возьмем няню, подвернется первое же дельце позаковыристей, и вуаля, вот нам и наша прежняя Белка-Стрелка! Еще нарадуемся... и оглохнем!"
Наташа кивнула. И решила подождать.
А на следующий день ей позвонил Лаврецкий и триумфально сообщил, что в "Развязку" вводят нового исполнителя роли Уманского и не могла бы Наташа прийти, посмотреть на репетицию? Конечно же, Наташа пришла. И удивлялась, почему Вячеславу не дали эту роль раньше. Этот сероглазый молодой человек с трогательными ямочками на щеках, похожий на слегка повзрослевшего Маленького Принца из сказки Экзюпери, гораздо лучше понимал роль Виталия Уманского, чем эффектный, но склонный к самолюбованию герой-любовник Чирков.
***
Репетиция действительно затянулась почти до вечера. Лаврецкий торопился подготовить спектакль в новом составе, чтобы сразу после Дня Победы провести первый, закрытый, прогон для почетных гостей, поэтому и сгонял на репетициях с артистов и с себя семь потов, желая, чтобы труппа с новым исполнителем сыгралась безукоризненно. Поэтому он по много раз заставлял играть заново сцены, которые казались ему сыгранными недостаточно хорошо.
На ходу разговаривая по телефону, вскочил за руль своей ярко-алой "БМВ" Стас Вяземский и умчался домой - отсыпаться перед съемками у режиссера Белосельского в клипе модной певицы Алиевой. Стасу предстояло играть роль рокового мужчины, разбивающего сердце певицы.
Пискнула, снимаясь с блокировки, белоснежная маленькая "пунто" Алисы Астаховой. Помахала рукой ожидающему ее возле синей "ауди" мужу Инесса Грозовская. Расходились и разъезжались остальные артисты, прощаясь с Наташей, курившей около новенькой афиши "Развязки на Оккервиль".
Над чем-то смеясь, из театра выскочили Вячеслав и еле поспевающая за ним невысокая темноволосая девушка - сотрудник театра, которую Наташа несколько раз мельком видела в кулуарах, но пока не познакомилась с ней. На ходу Томилин договаривал спутнице: "Так что ты сама понимаешь, Соня..."
Начало мая в Петербурге выдалось холодным и промозглым, и убирать теплую одежду никто пока не спешил. Яркая, лимонного цвета куртка Томилина словно бросала вызов угрюмому пасмурному вечеру, тучам и серому мокрому асфальту и снова напомнила Наташе о Маленьком Принце с его желтым шарфом...
На бегу попрощавшись с Наташей, Вячеслав и Соня поспешили в сторону метро. "Сколько же ему лет? - подумала Наташа. - Выглядит совсем юным..."
Она даже позавидовала Вячеславу. Саму ее уже не тянуло бежать без зонтика под мелким и занудливым дождем, да еще так весело смеяться при этом. И то, что Томилин ушел с улыбающейся ему в ответ Соней, слегка уязвило ее.
"Хотя, сейчас меня не должно волновать, кто с кем уходит, - думала Навицкая, прогревая мотор своего "круизера", - у меня дома муж и сын. Вернее, пока - только сын. Уланов снова уехал. На этот раз у него подзащитная в Ростове. Левый, левый, левый берег Дона: пляжи, чайки, плесы у затона, как в песне Шуфутинского..."
Квартира встретила Наташу пустотой и тишиной: Младшенький и Лиза еще не вернулись с детского праздника в "Баскин Роббинс"; одна из подруг мальчика отмечала свой первый юбилей, пять лет...
Навицкая прошлась по коридору - бывшие дворянские апартаменты на набережной Фонтанки до 1917 года. Потом это была коммунальная квартира на восемь комнат. Счастливчиками считались обитатели самой большой комнаты с тремя окнами и балконом с видом "на воду". Сейчас эта комната, где при ремонте снесли все самодельные перегородки и восстановили лепнину и камин, снова обрела свой статус гостиной, а на балконе под навесом стояли ротанговый столик и три плетеных кресла.
Нужно было дописывать главу в черновике нового романа, благо дома сейчас никого нет, и никто не отвлекает. Но Наташа не спешила за рабочий стол. Она долго переодевалась, мыла руки, пила кофе и курила на балконе, любуясь закатом над Фонтанкой. И, когда добралась, наконец, до рабочего стола, каждую фразу приходилось из себя буквально вымучивать. "Вот так всегда. Когда строка идет, каждые пять минут со всех сторон за рукав дергают. А сейчас тишина, спокойствие, а меня непонятно какая муха укусила; муза улетела по другим делам или завалилась спать пораньше..."
После нескольких безуспешных попыток написать хотя бы пару страниц связного текста, который не увязнет надоевшей жвачкой в зубах у читателя, Наташа безнадежно отложила ручку. Сегодня явно не ее день.
Снова послонявшись по квартире, Наташа снова накинула куртку, зашнуровала ботинки и вышла.
Неподалеку от дома в глубине Измайловского сада расположился бывший Театр Буфф, ныне - Молодежный театр на Фонтанке. Наташа любила там гулять весной, когда природа уже проснулась после зимней спячки, и голые деревья снова нарядились в зеленые обновы. "Сад имени меня!" - всегда шутила Белла, составляя компанию подруге.
В саду было прохладно и тихо. Спектаклей сегодня не было, и к большой и малой сцене не спешили зрители.
Наташа остановилась около фигуры Петербургского ангела, маленького человечка в шляпе и с зонтиком, сидящего на спинке скамейки. Почему-то именно эта скульптура была у Навицкой самой любимой в городе, разделяя первое место с памятником Ахматовой возле "Крестов" и котенком Фунтиком на улице Якубовича. "Да, зонтик для нас - едва ли не самая важная деталь туалета, - подумала Наташа, которая не заметила, как начала говорить "мы", причисляя себя к петербуржцам. Город на Неве охотно принял ее, по происхождению - южанку. И она приняла Петербург, ни на что не похожий город со своей логикой, менталитетом и особым микроклиматом. - Чуть забудешь, и мало не покажется, - она натянула капюшон; с деревьев посыпались крупные капли холодного дождя. - Брр!"