Страница 4 из 15
— Как это? Он уже в Старгород сбегал? И сюда успел?
— А то! — самодовольно ответил Чупав. И добавил, обращаясь к лешему:
— Васило! Ты чего так долго-то?
Леший, крякнув, опустил бочонок на траву.
— Забирайте! Чупав! Я тебе там ящик железа припёр! Мечей накуёшь?
— Завтра накую. Иди к нам, Васило! Выпей кружку!
Леший помялся.
— Если только одну. Марфа моя ругаться будет.
— Погодите! — вмешался князь. — Василий Михалыч!
Он умоляюще посмотрел на Сытина.
— Это и есть твой кузнец, что ли? Который оружие против нечисти куёт!
— Ну, — ответил Сытин, хлебая грибной суп.
— Так, а как же? Он же сам нечисть!
— Нечисть — она разная бывает! — наставительно сказал Божен, подходя к костру. Он сильно хромал, но уже шёл самостоятельно.
Ай, да Потапыч! Быстро он святошу на ноги поставил!
В свете пламени на груди священника блеснул медный крест.
Князь выпучил глаза на Божена.
— А священник что здесь делает? — спросил он, поочерёдно глядя на нас. — Я вообще ни хрена не понимаю уже!
— Выпить надо! — поддакнул Чупав. — Как выпьешь — так и поймёшь.
Он вытащил из-за голенища нож и ловко подковырнул им крышку бочонка.
— Давайте посуду!
В бочонке оказался кисло-сладкий напиток. Он глотался легко и растекался по телу энергичным весельем.
— Болотный мёд, — объяснил Чупав. — В болотах есть небольшие островки высокого леса. Пчёлы, которые там водятся, собирают нектар только с болотных цветов. Из их мёда мы делаем это вино.
— Вкусно! — одобрил князь и потянулся за второй порцией.
Но Чупав мягко остановил его.
— Я тебе целый бочонок такого привезу. У нас вся ночь впереди для веселья. Давай сначала дело решим.
Князь Всеволод насупился и посмотрел на Сытина. Но тот решительно кивнул, поддерживая Чупава.
— Такие решения, княже, откладывать нельзя. Народ ждёт.
— Хорошо! — тряхнул головой князь. — Предлагайте!
Он выпрямился и обвёл всех суровым взглядом. Сидевший рядом с ним княжич втянул голову в плечи.
— Мы — те, кого вы называете нечистью — хотим, чтобы нами правил Немой, — прямо сказал Чупав. — У нас был договор с его отцом, Иваном. И с Немым мы тоже заключили договор на крови.
— Но людьми правит князь Всеволод, — мягко сказал Сытин. — А княжество одно. Делить его нельзя. Да и как поделишь? И люди, и нечисть живут повсюду.
— Верно, — сказал Чупав. — Но князья могут договориться между собой. Князь Всеволод будет править землёй и людьми. А Немой станет его советником. За ним будем стоять мы — нечисть!
Это слово Чупав произнёс, гордо вскинув голову.
— А мой сын? — спросил Всеволод, кивнув на княжича.
— У всех нас есть сыновья, — вздохнул Чупав. — Твой сын продолжит дело отца и тоже заключит договор с Немым. А потом — и с его сыном.
Бля! Они меня женили уже, что ли? И детей за меня настругали?
Всеволод тяжёлым взглядом посмотрел на меня. Похоже, пора вмешаться в разговор. А то сижу, как на именинах.
— Если мы начнём ссориться, княже, — сказал я, — неизвестно, чья возьмёт. Но точно выиграют враги княжества. А вместе мы станем сильнее. Погляди на этих людей!
Я кивнул на Чупава и на восхищённо молчавшего лешего.
— Это сила! Наша сила.
Леший не выдержал и вскочил.
— Мы — сила! Да!
— Сядь, Васило! — покачал головой Чупав.
Я вытащил из-за голенища нож. Но Чупав остановил меня.
— На твоём мече будет вернее.
Я усмехнулся, убрал нож и достал из ножен Убийцу нечисти.
Символично, бля!
Легко прикоснулся лезвием к ладони и почти не ощутил боли. Из-под лезвия выступила тёмная кровь.
Чувствуя, как тёплые струйки стекают по пальцам, я протянул меч князю Всеволоду.
Он взял меч в левую руку и приложил правую ладонь к лезвию. Затем отдал мне меч и протянул руку.
Не отпуская руки и глядя мне прямо в глаза, князь Всеволод твёрдо сказал:
— Я, князь Всеволод, заключаю с князем Добрыней Немым вечный договор о мире, дружбе и помощи.
Я глубоко вдохнул и повторил:
— Я, князь Добрыня Немой, заключаю с князем Всеволодом вечный договор о мире, дружбе и помощи.
Ещё мгновение мы держали ладони друг друга, потом отпустили.
— Теперь ты, сын, — кивнул князь Всеволод княжичу.
Княжич медленно поднялся с бревна. Руки его дрожали.
Я протянул ему меч, но он посмотрел на меня упрямым взглядом. А потом перевёл глаза на отца.
— Это... это же на всю жизнь! — запинаясь, сказал он. — Я... нет! Я так не могу!