Страница 37 из 62
К счастью, Давид это понимает. Вновь садится на диван, откидывается на кожаную обивку и, широко расставив ноги, смотрит в окно.
Возможно, смотреть на меня ему так же больно.
Девочки, следующая прода - 24 июля. Буду в дороге. Спасибо за понимание!
Глава 44.
***
Прочла в медицинской статье, что одним из психологических симптомов после аборта по показаниям является необходимость компенсировать потерю ребенка, родив следующего, или наоборот, страх перед новой беременностью.
Я относила себя к первому типу. Как только меня выписали домой, не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, чтобы заполнить пустоту внутри себя новой жизнью. Знала, что рано, невовремя, неправильно, но ничего поделать с собой не могла. Ощущала себя ущербной, пустой, несостоявшейся. Я даже имя придумала нашему с Давидом ребёнку…
По ночам украдкой плакала и просила прощения у крохи, которого не уберегла. Его не ждали, он не был желанным и появился немного не вовремя, но любимым был для менявсегда.
Днями я только и делала, что лежала на кровати, полностью вкушая всю горечь, которая расползалась по артериям и венам. Она душила меня, терзала до мяса, заставляла корчиться и сгибаться напополам от бессилия и невозможности отмотать время назад.
Также читала, что мне нужно чем-нибудь себя занять, отвлечься, не таить в себе боль, говорить. Да только с кем? С мужем, который, как и раньше пропадает на работе? Не могла я заставить его сидеть рядом с собой. Не маленькая, справлюсь самостоятельно.
Я не имела никакого права просить о большем Юсупова, хотя очень-очень хотела. Одним только своим присутствием Давид притуплял разъедающие меня чувства, потому что всю свою нерастраченную любовь мне хотелось дарить именно ему.
- Я приготовила ужин, - произносит Раиса, стоя на пороге моей комнаты.
Смотрю на открытую дверь и только сейчас понимаю, что забыла её закрыть. Я бездумно валяюсь в постели уже третий час подряд и смотрю в потолок, ощущая самую неприятную стадию после аборта – осознание и шок. Дальше будет злость, депрессия, принятие и прощение, это я тоже прочитала в той самой медицинской статье, но до этого момента нужно как-нибудь дожить.
- Сейчас иду, Раиса. Одну минуту.
Я вижу в глазах домработницы жалость к себе и это окончательно выбивает у меня почву из-под ног. Даже Давид не смотрит на меня так как она. Хотя он… он вообще никак не смотрит. За те три дня, что я нахожусь в особняке, видела его от силы три раза.
Та иллюзия семьи, которую я соорудила в своей голове, развалилась словно карточный домик. Вспомнила, на каких условиях Давид взял меня под своё крыло... Немного протрезвела и опешила от того, насколько далеко зашла. Наивно и легкомысленно было считать, что я смогу изменить решение Юсупова никогда не иметь семью, но вполне в моем духе…
Спустившись на кухню, приступаю к еде. С трудом прожевываю кусочки мяса, ощущая острую необходимость встать и уйти, закрывшись у себя в комнате. Да только, чтобы существовать и дальше, необходимо есть. Доктор сказал, что из-за того, что я потеряла много крови у меня значительно упал гемоглобин и теперь Юсупов лично контролирует все приемы пищи с помощью Раисы. Она не оставляет меня голодной. Давит и настаивает до тех пор, пока я не спускаюсь на кухню.
- Розы начинают вянуть, - грустно улыбается Раиса.
Смотрю в окно с тоской. Я запустила цветы… Даже издалека вижу несрезанные пожелтевшие листья на кустах и твёрдый грунт под ними. В городе уже неделю не идут дожди и если я продолжу в том же духе, то боюсь, что растения погибнут. Погибнут, как и погиб мой ребёнок… Я не могу этого допустить.
- Завтра с утра займусь ими, - отвечаю домработнице.
Бифштекс из говядины выглядит аппетитно: румяная корочка, много сока, да только во рту будто бы отключились всевозможные рецепторы. Ни вкуса, ни запаха не слышу.
- Спасибо за ужин, Рая. Мясо вышло очень мягким и сочным, - вру, поднимаясь с места.
Домработница забирает грязную посуду, загружает её в посудомойку, тем самым лишая меня возможности сделать что-то полезное в этом доме. Ну и пусть…
Поднимаюсь в свою комнату, по привычке забираюсь в кровать, кутаюсь в одеяло и закрываю глаза. Неприятные воспоминания словно голодные коршуны прилетают в мои мысли и медленно клюют. Ещё чуть-чуть, немного потерпеть… Примерно в полночь меня сморит сон.
Дверь в мою комнату отворяется. Откидываю одело, сажусь на кровати и вижу на пороге Давида. На нём строгий деловой костюм и галстук, который он резкими движениями послабляет на шее. Волосы немного взъерошены, на лице густая-густая щетина. Обычно Юсупов носит меньше, но сейчас у него видимо нет на это времени.
Я смотрю на него с надеждой... С глубокой надеждой на то, что он ненадолго украдёт меня у демонов, которые проникают в мои ночные кошмары, которые бередят душу и не дают затянуться глубоким ранам. Юсупов может, я знаю. Ему стоит только протянуть мне руку, и я спасусь…
- Не разбудил? – спрашивает усталым голосом и проходит по комнате.
Опускается в кресло напротив кровати, широко разводит ноги. Смотрит на меня темными глазами пристально и долго, а я не шевелюсь и позволяю ему смотреть. Больше всего на свете я хотела бы, чтобы он меня коснулся, да только после произошедшего Давид не может себя не винить и вряд ли продолжит вести себя так же, как и до.
- Нет, я рада, что ты пришёл, - отвечаю ему и натянуто улыбаюсь.
От ледяного взгляда Юсупова, который блуждает по телу, у меня появляются мурашки. Обнимаю себя руками за плечи, отвожу взгляд в сторону.
- Хочешь со мной прокатиться? – неожиданно спрашивает Давид.
- Шутишь? – резко дёргаюсь. - Конечно хочу…
Я устала сидеть в четырех стенах, а тут такое заманчивое предложение. Пусть хоть на край света меня отвезёт. Куда угодно, лишь бы быть с ним.
- Тогда собирайся, - кивает Юсупов, суживая глаза.
Я не знаю, куда мы едем, потому что не задаю лишних вопросов и действую быстро. Мне всё равно… Правда всё равно, лишь бы не в одиночку, лишь бы не здесь. Мы обязательно всё преодолеем, если будем вместе. Если он только позволит его любить.
Давид невозмутимо наблюдает за тем, как я снимаю с себя домашние вещи и быстро надеваю джинсы, кроссовки и толстовку. Почему-то чувствую, что ни на какой светский прием мы не едем. Это что-то особенное, другое… Взгляд мужа скользит по моим бедрам, животу, груди. Жаль, но я не вижу в нем былого возбуждения ко мне. Просто взгляд, будто он смотрит не на живую женщину, а на статую, хотя и живой-то с трудом меня можно назвать.
Юсупов сегодня за рулём. Гонит автомобиль по ночной трассе, молчит и смотрит прямо. Я искоса поглядываю на профиль мужа, полностью ему доверяя.
Автомобиль сворачивает в сторону посёлка, едет по ухабистым дорогам, освещая фарами незнакомую округу. Позади нас доногяет вооруженная охрана, хотя в свете последних событий я уже никому из них не верю. Давид сказал, что в день моего похищения ребят тоже перехватили. Была мощная перестрелка, троих охранников убили.
Внедорожник Юсупова останавливается у высоких железных ворот, за которыми ничего не видно. Я с оживлением осматриваюсь по сторонам, гадая куда мы приехали и радуясь тому, что вот уже полчаса не грызу себя из-за утерянной беременности.
Ворота открываются спустя минуту. Охранник кивает мужу в знак приветствия, затем поднимает шлагбаум. Сюда не так-то просто попасть простому смертному, а значит, что Давид здесь часто бывает.
- Это мой склад, - словно прочитав мысли произносит муж.
Киваю, поворачиваю голову к окну. Из-за темноты на улице слабо вижу, но понимаю, что всякого добра здесь навалом. Чего только стоит множество ангаров, автомобильной техники и количество гектар прилегающей территории.
Мы приближаемся к последнему ангару, который стоит у забора. Позади него уже виднеется густой сосновый лес: торчат ветки деревьев и шишки, которые попадают на территорию склада.