Срезы

— Поезд семья, пять, ноль, на Уркор прибудет через десять секунд. Билеты красные, Махпр, сорхрт заново в три, портнортк, — речь уже точно не была русской, но Колян уловил смысл, хотя отдельные слова казались полной белибердой.

Тьму слева потряс утробный рык, парень поспешил уйти в сторону, во избежание ненужных рисков. К его удивлению, никто из стоящих на перроне даже не шелохнулся, зато на выходе из вокзала образовалась толкучка. Людей словно прессом давило в дряхлую дверь, дворничиха угрожающе выставила метлу в сторону, словно хоккеист готовящейся разыграть шайбу.

— Повторяю. Поезд семья, пять, ноль, на Уркор уже на станции. Билеты красные… — динамик затрещал, создавая помехи, Коляну показалось, будто у него в голове включили циркулярную пилу на полную мощь. Момент, когда поезд замер возле перрона он не уловил.

Когда шум прекратился, несчастный скиталец заметил, мимо него, едва не врезавшись, пробежала полуголая девушка в одном пеньюаре с непонятной палкой в руках. Она резво вскочила в открытую дверь ванного, и тут же согнулась пополам, выставляя на обще обзор свою пятую точку. Отдышавшись деваха, зашла, свернув налево. Колян оправившись от столь фривольного зрелища отошел на пару шагов назад, чтобы осмотреть поезд.

Перед ним был гений инженерной мысли во плоти, установленной на рельсы. Николай ахнул, у него в загашнике знаний не нашлось подходящих слов, чтобы описать это совершенство. Возможно Толстой, или Достоевский справился бы с этой задачей и то не факт. Железнодорожный состав манил, звал, обещая приключения, что ни во сне, ни в Голливудском блокбастере не увидишь. Зайди, сядь на мягкое кресло, и получишь весь спектр ощущений, и никакого разочарования. Такого воодушевления Николай не испытывал даже во время рождения дочери. Он почти подался ему, но червяк сомнения все же умудрился, догрызая до сознания, с фундаментальным вопросом «А в чем подвох?». Коля замер, не начав движение, к нему на ум пришло детское воспоминание, казалось бы, навсегда погребенные под тысячей других более ярких.

Будучи маленьким ребенком, едва осилившим навык чтение, он с упоением читал кинопрограмму. А вернее небольшую колонку про фильмы что будут показаны за неделю с кратким описанием сюжета. И его понятно дело завлекала пятница: день боевиков. Если такие фильмы как Терминатор и Рэмбо не нуждались в пересказе, то остальным требовалась реклама. Он сейчас не мог вспомнить слова описывающее фильмы, только их общий посыл, что сулил незабываемый экшен, и бурю восторга. А на деле демонстрировали малопонятную пургу, с глупой дракой в конце. Те фильмы даже до категории Б не дотягивали, настолько они были ужасны. И этот обман засел в его сознании навсегда.

Вот и сейчас он смотрел на эти обещания поезда и понимал, это все обман. Там его ждало только уныние и скука. Да в начале он получит обещанное, но потому все скатится в серую хмарь непроглядной тоски, и если фильм длился часа полтора, то поезд мог увести его на годы, а то и столетия. Железнодорожный шедевр издал идеально выверенный гудок, и мягко стронулся, но в открытые двери продолжали врываться отчаянные пассажиры. Поезд на половину ушел во тьму, как мимо Коляна взрывая носом снег проскользил человек, в ярко зеленой дутой куртке, нелепый всплеснул руками и исчез за бетонным краем перрона. Николай с недоумением проследил по всполошённому снегу, изначальный путь следования тела. И растерянно произнес:

— Ни фига себе, — и было от чего удивляться, несчастный пахал мордой снег от самых вокзальных дверей.

Там огромная баба, метлой вталкивала бедолаг обратно в здание, при этом громогласно хохоча, словно умалишённая, в осеннее полнолуние. Некому парнишки, удалось проскользнуть через ветвистый заслон, и он даже успел сделать пару шагов, как черенок метлы молниеносно соприкоснулся с его затылком, придав телу у скорее, достаточное, чтобы пропахать снег да самого конца перрона, где он и затих во тьме. Это Николая вызвало очередной всплеск удивления с легким оттенком страха.

Если в первое попадание в Пласт он испытывал почти перманентный страх, то тут царствовало удивление в купе с недоумением и не пониманием. Николай еще толком не отошел от увиденного, и даже не окончательно принял окружающую реальность, как новое тело заскользило по перрону. Он поддался порыву, дернулся, хватая очередную жертву метлы за край куртки. Инерция утянула его дальше, но сил хватило удержаться и не вылететь во тьму. Спасённым оказался смуглый парень, он задергался и через стон поднялся на ногу, едва ли не быстрее самого спасителя. Колян отступил на шаг от нервно озирающегося спасённого и сбил снег со штанов.

— Ты чего совсем шальной? — взволновано проговорил спасённый, — вот так кидаешься помогать не пойми кому.

Николай ожидал любой реакции, но только не такой, поэтому изобразил пантомиму рыба на суше, открывал рот, не произнося ни звука. Но это не помешало ему рассмотреть жертву великанши. На вид лет двадцать пять, в блеклых спортивных штанах, такой же ветровки, лицо простое и как любила говаривать их учительница по литературы, яркий представитель сельской местности, в добавок прическа из разряда как умею так, стригу.

— Не, спасибо, конечно, но ты впредь будь осторожнее, в таких местах не все, кто в беде, нуждаются в помощи. Если ты понимаешь, о чем я.

— Эээ, хорошо. Спасибо, — поблагодарил Колян за непрошеный совет.

— Я Ярополк. Ага, вот такое имя, но можешь звать меня Ярик. Я тут завсегдатай, но как видишь и на старуху бывает проруха, — он махнул в сторону бой-бабы, — а ты чего с кульком ходишь?

Колян, только сейчас сообразил, что так и сжимает благодарность для тёти Клавы. Хмыкнул, быстро скрутил и спрятал сверток, во внутренний карман куртки. Край тут же от топорщился, и стало чуть неудобно поворачиваться, но так всяко лучше, чем в руках таскать. После приблизился и пожал протянутую руку.

— Николай.

— Что интуиция подсказала, вагончик не залазить? — с некой долей соучастия проговорил новый знакомец. Коляна смутила такая осведомлённость Ярика, но заострять на этом внимания не стал.

— Можно и так сказать, — осторожно ответил он. Упрочнить знакомство Николаю казалось сверхважным, поэтому он охотно пошел на контакт, пусть и не без опаски.

— Слушай её, она единственная не предаст и не обманет, разве что ты сам запутаешься и наломаешь дров, — спасённый скривился, стоило только переступить с ноги на ногу, левой рукой он аккуратно прошелся по ребрам, — тут лучше не лесть, куда не надо, целее будешь.

— Спасибо за совет, — вновь высказал благодарность Николай, по сути, за ту же самую рекомендацию, силясь придумать предлог для дальнейшего разговора.

— Новенький, — утвердительно заявил парень, — но раз интуиция работает не пропадешь. Бывал тут раньше? Не? Я тут в Пыра с сестрой частенько игрою.

— Да ладно, — не веря в услышанное снова удивился Колян, — я тогда с вами играл лет двадцать назад.

— Наверняка. Но тебя я не помню, но тут нечего и удивляться, много вас было детей, случайно забредших на грань.

Этими сентиментальными воспоминаниями Николай ни с кем не делился, это был его кусочек счастья, не нуждавшейся в огласке. Значит собеседник врать точно не мог. А еще это могло значить что он неслучайно стал скитальцем по Срезам. Есть у него предрасположенность.

— А как это возможно? «Ну что я чуть было не провалился сюда?» — жадно спросил Коля, чуть прихватывая нового знакомца за рукав куртки.

— С детьми иногда такое бывает, свежее сознание, незамутнённое ярлыками и законами, плюс фантазия и искреннее желание. Так что за малышней лет так до семи, нужен глаз да глаз.

— Вот бывают же.

— Ха ха, ой, — он схватился за бок, — тут и не такие бывает. Ладно я пойду, а то что-то бок болит.

Колян испугался потерять единственного знакомого, торопливо спросил.

— Как от сюда уйти? — о всяких чудесах можно подумать и дома сидя на диване, а сейчас нужно выбираться.

— Совсем зеленый. Пошли что ли покажу, — и смело развернулся спиной к Коляну зашагал к вокзалу, только правее от центрального входа. Спустя минуту они стояли возле малоприметной двери, грубо вмонтированной в фасад здания. — Открывай и иди в свой мир, по идеи должен оказаться в своей стандартной точке перехода. Но можешь мне не верить и поискать выход самостоятельно.