Хижина в лесу

— Нижние тоже нужно снять, — тяжело отдышавшись попросила девушка.

Сердце Даллана ухнуло вниз, он почувствовал тянущее чувство предвкушения, от чего стало и противно от себя самого, так как девушка была беспомощна из-за травмы ноги, и горячо, от осознания того, что вот она, в его руках, хочешь — коснись ее.

Даллан взялся за край нижних брюк из тонкой хлопковой ткани, и потянул их вниз. Ожидаемо под ними у девушки было простенькое, скромное белье. Но обнаженные ноги девушки, и то как она беспомощно лежала перед ним на кровати, заставило сердце Даллана тяжело биться в груди, а руки, только благодаря усилию не дрожали пока он освобождал травмированную ногу из тесной штанины. У нее были прекрасные ножки, кожа была молочно белой, но Даллан подозревал, что это только зимой, летом, скорее всего, кожа Литары приобретала красивый ровный загар. Ступни были маленькими и аккуратными, мягко ухватив ладонью левую ступню девушки, Даллан с неудовольствием отметил, что ступня просто ледяная.

— Ты замерзла, — укоризненно сказал он Литаре. — Почему не сказала, мы бы остановились в дороге и я хотя бы растер тебя, чтобы согреть.

— Ты и так устал, — тихо ответила девушка, она как и Даллан находилась под очарованием момента.

— Нужно вправить ногу. Будет больно.

— Я знаю.

Даллан уверенно расположился в ногах девушки, он действовал правильно и умело, как у хорошего бойца, у него в подкорку были вбиты умения и знания как необходимо действовать при той или иной травме, и не помня себя самого, эти навыки Даллна не потерял. Зажав ногу девушки левой рукой, правой он ухватился за ступню и резко дернул на себя. Раздался противный хруст и Литара обмякла. Даллан сразу же отпустил ногу девушки и вгляделся в ее лицо. Она была без сознания. На лодыжке остались следы его пальцев, которые секунды назад зажали ногу как в тисках. Щиколотка была отекшая до такой степени, что не было видно косточек, девушка скорее всего все это время испытывала сильную боль. Оставив Литару на некоторое время также лежать на кровати, Даллан заглянул в сундук, в котором Литара, как ему было известно хранила плотные тканевые бинты, одним из которых, некоторое время назад, перевязывала ему голову. Он достал бинт по-шире и по-длиннее, после чего сразу же вернулся к Литаре и плотно перебинтовал ногу, для того чтобы обеспечить ей покой. Глянув выше повязки, Даллан с досадой увидел, что в месте где он удерживал ее ногу наливается синяк, точно повторяя контуры его пальцев. Необъяснимо почему, но мужчине стало стыдно, хотя он знал, что иначе ничего сделать было нельзя. Но при мысли о том, что проснувшись Литара обнаружит на лодыжке синяк оставленный его пальцами, становилось как-то неуютно. Даллан легко помассировал пальцами лодыжку и колено девушки, которое как и ступня было холодным. Затем переключился на здоровую ногу, мягко размяв ступню, а затем продвинулся выше. Зачем он это делал, было непонятно ему самому. Хотя почему-же, он отчетливо понимал чего хочет. Он хотел Литару, всю, целиком и без остатка. Хотелось, чтобы больше она не смотрела на него своими холодными глазами. Прикасаясь и прикасаясь к ее коже, он делал мягкие массирующие круговые движения, и чувствовал, что ступня становиться теплой и коленка тоже уже не холодная. Как гром среди ясного неба прозвучал дрожащий голос девушки:

— Эта нога здорова.

Даллан медленно поднял на Литару взгляд и она утонула в его черных глазах, как в двух глубоких бездонных колодцах.

— Я знаю, — охрипшим голосом ответил мужчина.

— Перестань, — не то раздраженно, не то испуганно бросила Литара, и приподнявшись с подушки попыталась руками оттолкнуть руки Даллана. Даллан перехватил ее ладони, а Литара выбившаяся из сил опять откинулась на подушку. Даллан приподнялся и сел на кровати еще выше, нависая над девушкой. Он медленно склонился к лицу Литары и стал ее разглядывать, словно старался запомнить каждую черточку. Мягко он удерживал ее руки, и Литара не смогла оттолкнуть его как хотела, а попав в плен его невозможных глаз сдалась и замерла, также как и он, молча разглядывая его лицо. Даллан тепло улыбнулся Литаре и поднеся ее руки к своим губам, расцеловав каждый из упрямых пальчиков, после чего мужчина почувствовал как девушка обмякла и перестала походить на туго натянутую струну.

— Не отталкивай меня… пожалуйста… — тихо попросил Даллан. — Не отталкивай меня…

Глава 6

И она не оттолкнула, зажмурившись, Литара не шевелясь лежала рядом с мужчиной. Сил оттолкнуть Даллана не было, и дело было даже не в том, что нога все еще болела, и не в том, что она так устала с пути и после бессонной ночи, а наверное в том, что его руки были такими теплыми, а губы такими мягкими. И словно не король вот тут рядом с ней, а мужчина, который прошел через заснеженный лес ночью, без толковой одежды и несмотря ни на что, нашел ее и помог ей. Спас ее. Литара не находила сил открыть глаза и посмотреть в глаза Даллану.

— Посмотри на меня Литара, неужели я не заслуживаю твоего взгляда?

Литара наконец открыла глаза, и посмотрела прямо в глаза Даллану. Они замерли так на некоторое время и не отводили глаз друг от друга. Темнота в хижине словно сгустилась, во всем мире остались только они… Даллан склонился к лицу Литары и нежно коснулся ее губ своими губами…

Утро было ясным, непогода прошла словно ее не бывало. Литара потянулась после сна и вдруг резко села на кровати. Произошедшее ошпарило ее кипятком, девушка раскраснелась и в смятении огляделась по сторонам. Даллана не было в хижине. Но на постели были следы прошедшей ночи, и от того как напоказ они проступали на простыне стало неловко и даже стыдно. В этот момент, дверь открылась и вошел Даллан закутанный в тулуп, на ногах у него были новые валенки, что она купила в деревне, видимо пока она спала мужчина успел разобрать покупки. Он выглядел свежим и отдохнувшим, чего Литара не могла сказать о себе, хотя мужчина был пронзительно нежным и предупредительным ночью, и ни один из ее страхов перед близостью не оправдался. Даллан взглянув на девушку сказал:

— Я разобрал покупки и разложил по сундукам, правда как смог, сейчас ходил в курятник и покормил Данто. — Даллан не надолго замолчал, а потом спросил: — Ты голодна? Я вчера даже не спросил…

— Да, я бы поела, я сейчас встану…

— Лежи! — пресек попытку встать Даллан, — просто скажи, что нужно сделать и я все сделаю сам.

Литара на секунду онемела, никогда и никогда не предлагал ей помощь. Ту жизнь, до суда над отцом и братом девушка уже не считала своей, она была как вязкий туман, бесплотная и нереальная. Ее словно и не было, той жизни. В своей новой, настоящей жизни Литара привыкла полагаться только на себя, она знала, что если она не позаботится о себе, никто этого не сделает. Но вот сейчас этот странный для нее и совсем незнакомый мужчина, сказал слова которая пронзили ее как росчерк молнии ночное небо. И осталась жизнь до этих слов и после. Она эхом повторила:

— Сделаешь сам… — словно попробовала на вкус эти непривычные звуки и слоги.

— Конечно, — Даллан замер в нерешительности посреди комнаты. Но он словно не заметил истинной подоплеки и просто продолжил: — Я думаю нужно занести дров побольше, погода ветреная, а небо затягивает тучами, будет метель. Еще раз я схожу в курятник, растоплю печку посильнее, чтобы если поднимется ветер, птицы не замерзли. Данто пожалуй тоже нужно завести в дом и не уже выпускать.

— Нужно еще принести воды из колодца, в сенях есть деревянная бочка, можно ее наполнить. — протянула Литара и выжидающе посмотрела на Даллана.

— Точно! — Даллан крутнулся на круглых пятках валенок и через плечо сказал девушке направляясь к выходу. — Подумай, что еще нужно сделать до того как начнется метель.

Хлопнула дверь. Литара осталась одна. Она задумчиво разгладила рукой одеяло и вдруг тихо рассмеялась. Могла ли она подумать, что когда-либо король!!! король!!! будет топить печь в ее хижине и кормить ее кур? Девушка откинулась на подушки и некоторое время просто рассматривала бревенчатый потолок. Невольно вспомнилась прошедшая ночь, следовало признать, что король производил впечатление. Кончено опыта у нее не было вовсе, но в коридорах для слуг и винном погребе да конюшне чего только не увидишь. Литара справедливо полагала до этой ночи что вся суть близости сводится к неловки и словно равным возвратно поступательным движениям мужчины и терпению женщины. Но ночью все было совсем, совсем не так. Даллан был так нежен, так внимателен к ней, его не смутило ни ее простое совсем не изысканное белье, ни скованность и смущение, он растворился в ней, принял ее такой какая она есть, и каждое его прикосновение и каждый поцелуй, буквально кричали о том, что он чувствует и как она нужна ему. А сейчас, он вдруг стал таким родным и близким, что хотелось закричать — это не со мной, этого не может быть.