Хижина в лесу

Литара отдышалась, распахнула тулуп и приподняла стеганую фуфайку и нательную рубаху. На боку наливался бордовый с темными прожилками кровоподтек.

Такими темпами Пустынной ведьме не нужно будет ничего и делать, Литара сама себя угробит тренировками. Опустив рубаху и фуфайку, Литара вновь сосредоточилась и в этот раз прыгнула именно туда куда хотела. Девушка не видела, но ее перемещения оставляли за собой темный дымчатый след, словно кто-то капнул на влажную бумагу тушью. Выглядело это крайне зловеще и таинственно. Третье перемещение уже не было таким болезненным. В глазах не плыли белые пятна, звона в голове уже не было. Четвертый раз Литара переместилась к хижине. Она устала, руки мелко дрожали, и хотелось как можно скорее присесть. Тем более весь день она ничего так и не ела. Зайдя в свою хижину. Девушка первым делом подбросила поленья в печь и занесла с сеней котелок с супом. Суп покрылся корочкой льда, которую Литара разбила ложкой. Водрузив котелок на очаг, Литара стянула с себя фуфайку, оставшись в рубахе и меховых штанах, потому что в хижине было еще зябко. Девушка тяжело села на лавку около стола, и положила голову на руки, отключившись на несколько секунд, пока крышка котелка не застучала от выталкивающего ее пара. Литара подскочила, чуть было не хватанула котелок голыми руками, но вовремя спохватилась и взяла полотенце. Налила себе полную тарелку супа и долго вдумчиво ела.

Когда солнце село, котелок был убран в сени, а тарелка и ложка помыты, Литара набрала ведро воды и нагрела его на очаге, нужно было помыться. В хижине наконец стало тепло, печь разогрела пространство и можно было снять меховые штаны, что Литара и сделала. Кое как помывшись в жестяной ванне, Литара обтерлась грубым полотенцем, одела чистое белье и легла спать. К концу долгого, наполненного трудами дня девушка обрела холодное спокойствие и уверенность, она с мрачной обреченностью смотрела вперед, но не желала сворачивать с пути. Она встретиться с ведьмой Пустыни, и пусть погибнет, но сделает это достойно. И, возможно, на ней действительно закончится противостояние сил.

Следующий день прошел так же как и предыдущий. Литара тренировалась создавать оружие из Силы, перемещалась по лесу, и больше ее не шатало после прыжка и не слепило глаза. Вечером Литара не чувствовала такой сильной усталости как в прошлый вечер. Руки не дрожали от перенапряжения. На второй день тренировки, Литара поняла, что неважно насколько сильно ты напрягаешь руки удерживая силовой меч, вся Сила не в руках, а в голове и сердце. И при прыжке Литара теперь не продиралась сквозь пространство и время, а легко проскальзывала.

И все же, все же… Необходимы годы тренировок. А никак не два дня.

Литара совершила привычный вечерний ритуал и легла спать, утром, на рассвете она отправится к развалинам. Она бывала там давно, но хорошо помнила расположение. Знала, что не ошибется при прыжке.

Уснула она сразу же и проспала всю ночь. Утром, одела платье в котором ее перебросило из дворца, и набросила на плечи овчинный тулуп. Больше ей ничего не понадобится. Переместиться решила прямо из хижины. Перед прыжком Литара на секунду прикрыла глаза, а когда открыла — совершила прыжок, оказавшись прямо перед развалинами древнего замка собственного рода.

Глава 27

Они гнали лошадей так быстро, как только могли, меняли их в каждом постоялом дворе или городке на королевском тракте, чтобы не загнать очередных лошадей до смерти. Следующая ночь в пути была лунной, поэтому они не останавливались еще много часов после захода солнца. Один из офицеров Тайной стражи упал из седла, но никто не остановился, Вард обернулся через плечо и видел как мужчина тяжело поднялся с заснеженного тракта, но никак не мог сесть обратно на лошадь. Видимо сильно зашибся. До следующего постоялого двора, было пару часов пути пешком, поэтому упавшему придется дойти одному, нагнать их он уже не сможет.

Юстас заметил, что черты лица Даллана заострились, приобрели хищное выражение, а глаза горели лихорадочным огнем, и Юстасу было страшно, никогда он не видел своего короля и друга таким…

В ночь третьего дня пути, они достигли Каверно. Город уже спал, когда взмыленная кавалькада галопом ворвалась в замерший, притихший город. Даллан помнил расположение улиц и сам провел отряд к зданию мэрии, где ошарашенные стражники приняли в руки поводья от самого короля. Амитоло бегом взбежал по лестнице, в кабинет мэра, которого конечно же уже не было на своем посту. Через двадцать минут, заспанный мужчина, страдающий избыточным весом, появился в дверях своего кабинета готовый отчитать шутников, которые посмели обмануть стражу и застал в собственном кресле короля. Даллан Амитоло был взведен как пружина, готовая вот вот развернуться и располосовать своими острыми гранями всех вокруг. Но король держал лицо. Даже неопрятный, со сна вид мэра не спровоцировал Даллана на всплеск. Он только качнулся в кресле и спросил:

— Что?

— Что? — дрожащим голосом переспросил мэр.

— Что происходит, почему о бесчинствах кочевников я узнал от старика, пришедшего в столицу пешком? Почему не было донесений? И после уничтожения целого полка опять тишина?!

— Прошло всего четыре дня, ваше величество, вчера мы отправили донесение с почтовыми каретами, — проблеял мэр.

— Что было предпринято вами? — чеканя слог спросил Даллан.

— Я отправлял отряд стражников к руинам замка, никто не вернулся…

Даллан молчал, ярость кипевшая в нем до этого мгновения внезапно улеглась, он понимал, что мэр поступал исходя из ситуации, и требовать большего было просто глупо. Набеги кочевников бывали, конечно не зимой, но все же, и после чумы можно было ждать множество мародеров и разбойников на дорогах. В голове промелькнула мысль, которую король не замедлил озвучить:

— Меня интересуют легенды города Каверно, не знаю слухи, сказки. Все, что касается рода Де-Сорсистино.

Мэр вдруг подобрался и превратился из неопрятного толстячка в спокойного, но несколько уставшего человека. Он наконец отошел от дверей и сел в кресло для посетителей, понимая, что попросить короля освободить кресло мэра будет верхом бесстрашия.

— Я понимаю о чем вы, — сказал мэр. Приподнявшись в кресле он поклонился королю и представился, — Старн Ла-Омбро.

После этого короткого преставления Ла-Омбро грузно сел обратно в кресло и сказал:

— Род Де-Сорсистино насчитывает много поколений, и это уже после того как им было присвоено лордство, и дарованы земли. В том числе и лес. Они всегда были хранителями леса, как правило лес принимал женскую часть рода, игнорируя мужскую. По легендам родоначальницей рода была женщина, дочь самого леса. И они не только умелые алхимики, иногда в роду проявлялась Сила. Всегда у женщин, даже не так, девушек. Дочерей рода.

— Что они делали с ними, с этими дочерьми? У которых проявилась Сила?

— Делали? — удивился мэр, — Род ничего не делал со своими дочерьми ваше величество.

— Но они пропадали.

— Нет никаких летописей, официальных источников…, но когда я был маленький, моя старенькая нянечка рассказывала мне на ночь сказки, о том, что Лесная ведьма должна сразиться с ведьмой из Пустыни за Переделом, и не всегда в ее сказках Лесная ведьма выходила победителем.

— Они все погибали? — просевшим голосом спросил король.

— Вовсе нет, — сказал Ла-Омбро, но затем уточнил, — я так думаю. В лесу много веков стоит хижина, в которой иногда живет представительница рода. Вот и сейчас, во время чумы, именно девушка вышедшая из леса спасла нас всех. Возможно опять настал момент когда ведьма Леса должна сразиться с ведьмой из Пустыни?

Даллан задумался, картинка складывалась в одно целое. Оставался только один вопрос, если дочери рода Де-Сорсистино не погибали в каждом противостоянии, то почему они не возвращались к обычной жизни, к женихам в конце концов? Король задумчиво посмотрел на мэра и спросил:

— Если некоторые из них выходили победительницами, то почему они не возвращались к привычной жизни? Почему уединялись в лесу? У последней в столице был жених. И этот жених остался на всю жизнь одиноким.