Биртман-2

- Гы-гы-гы! – не выдержал я, уж больно историк Федор был похож и на себя, и на терминатора, одновременно.

- Тише ты!

- Класс! А есть еще чего?

На следующем листе обнаружилась завуч по учебно-воспитательной работе в образе гигантской мухи, что парила над кафедрой своего кабинета и держала в руках некие колбы с реактивами. Ее огромные очки были похоже на огромные фасеточные глаза. На доске естественно были какие-то формулы, и некий ученик видимо вызванный к доске, был связан паутиной и ждал своей гибели. Картина понравилась мне еще больше. Хотя паутиной вроде пауки пользуются, а не мухи.

Далее нашлась Львовна, в виде перекаченного карлика в окружении здоровенных спортсменов на фоне волейбольной сетки. Ну это не особо смешно, как мне показалось. К тому же кто эти спортсмены и мне показалось или нет есть в этом некий сексуальный подтекст? Далее, я аж присвистнул от неожиданности. Вот тут точно есть сексуальный подтекст! Зинаида, наша училка по биологии была изображена в виде сексуальной лисы Алисы, на пару с географом, который был в виде Кота Базилио. У доски так же был некий ученик в образе Буратино, что пытался показать на карте где именно он зарыл монетки. Я даже как-то и не замечал насколько у нас Зинаида сексуальная. А теперь вот что-то заметил…

- Ты чего? – получил я тычок в бок за свист, от соседа.

- Что там у вас такое? – заинтересовался и Федор. - Зиня, ты не на футбольном поле и не судья что бы свистеть.

- Простите Федор Алексеевич.

- Что свистел-то? Чему так удивился? Может и мне подойти посмотреть?

- Да нет, не стоит Федор Алексеевич, в учебник смотрел, – показал я его.

- Ну-ну. Так может расскажешь?

- Да, вот удивился что третий съезд РСДРП был в Лондоне. Странно же получается, что там буржуи и угнетатели, но они предоставили возможность Ленину и прочим участникам возможность обсуждать будущую революцию.

- Так ведь не в своей стране революция.

- То есть они считали революция принесет вред нашей стране?

Историка удалось отвлечь, и карикатуры не увидели свет. А вскоре прозвучал звонок на перемену.

- Что по литре сегодня? - спросил Базаров, вроде как всех, но при этом вроде и Хелен.

- Пушкин.

- А что конкретно?

- На дом вроде биографию задавали, если об этом.

- О! Ну биографию я знаю.

- Ой ли?

- А то! Ты вот Хелен, знала, что Пушкин был негр?!

- Чего?

- А то, ты присмотрись внимательнее эти вот кудряшки, это же типочное такое негритянское.

- То же мне.

- Да подожди ты. Главное это предок его Арап этот Ганибал как там его, он же был сто процентный негр из Африки. Пушкин он получается, как бы уже нечистый конечно негр, но… О! Он как Семен. Точно! – вызвал общее веселье Базаров.

- Ой все Базаров, невозможно слушать. Эдже не ляпни такое.

- А что? Да я пятерку получу за это.

- Пф…

- Ладно, кстати Хелен ты едешь?

- Куда?

- Как куда! В Сочи?!

- С дуба что ли рухнул? Мне и раньше ваш футбол не особо был, а теперь и вовсе.

- Слушай, я был неправ, извини.

- Чего?! В чем?

- В том, что не уделял тебе внимание последнее время.

- Последнее время? Так, погоди ты просто окончательно понял, что сестре Зини ты до лампочки, так? Я тебе что запасной аэродром что ли?

- Ну Хелен, ну чего ты?

- Пф… У меня между прочим нормальный парень уже есть. Ты даже не в курсе? Вот это и вправду весело.

Базаров отошел от нее, как веслом ушибленный, хотя и ненадолго, вероятно не поверил, что у Ленки и впрямь кто-то появился, пока он пытался за Светкой приударять.

- Вообще без понятия, – честно ответил я Сержу, на вопрос что я про это знаю. И он побежал спрашивать других одноклассников.

На литературе Сэм продолжил было рисовать шаржи на учителей. Эдже выходила какой-то загадочной, в старинном пышном платье, какой-то кабинет, скорее рабочий, чем классный, гусиное перо, чернильница. Сиськи в корсете.

- Не пойму это в образе кого, может Меледи? – попробовал я угадать.

- Зиня как жаль, что ты не выступишь на седьмое число. Я думала ты почитаешь нам Маяковского, например?

- Эм… ну в другой раз, значит. – покраснел я.

- А мне вот интересный листочек дала наша завуч, говорят ты песню интересную сочинил?

- А он и не одну сочинил! – кто-то не держит язык за зубами выкрикивая с места.

- А что такое горы кокаина?

- А я перепутал Эдже Эзизовна, не так понял. Местные сказали Кокайновы горы, ну вы знаете да, тут рядом, а мне вот послышалось кокаиновые, я и упростил.

- Ясно, ну я так и думала, что все в порядке. Продолжаем урок.

…

- Слушай ну что ж такое, не Миледи, нет? – упорно игнорировал меня Семен. - А кто?!

- Зиня, и Семен, что вы там шепчетесь? Я отсадила специально Семена что бы он с Довлетом не переговаривался. Зиня? Я от тебя такого не ожидала, мы же Пушкина проходим. Разве можно отвлекаться когда мы говорим о его творчестве?

- Ну вы же знаете, мне ближе Есенин. – пожал я плечами.

- И что вы там Есенина обсуждаете? Я что-то сомневаюсь.

- Извините, Эдже Эзизовна. – поспешил я извинится. Часто бывает ,что стоит формально извинится и в общем-то проблема уходит.

- Я думаю это Семен не может тихо сидеть. – внезапный вывод сделала Эдже, а Сема я напомню и слова не сказал за весь урок. - И Довлета отвлекал, теперь Зиню мне портит. – в классе раздаются небольшие смешки. Все знают, что я у Эдже любимчик, я просто не могу быть плохим. – Вот что ты там рассказывал, а Семен?

Семен весь красный переживал чтобы не схватили его тетрадь. А еще Сема зависает под таким давлением, такая особенность. А давления на новенького в первое время хоть отбавляй. Поэтому Сема все время зависает.

- Давай поднимись и расскажи нам что ты знаешь про Пушкина.

- Пушкин это… - видать с испуга Сема вообще забыл, что надо говорить или как вообще говорят.

- Ну и кем же был Пушкин?

- Негром… - кажется это был Базаров.

- Ха-ха-ха!

- Родственник твой не иначе! – кажется это было с неким презрением. Не все у нас встретили радостно Сэма, да и Довлета тоже. Жаль не увидел кто это выкрикнул. Серж тоже блин…

- Так крикунам сейчас двойку поставлю! Допустим. Тихо. Допустим. Но не негром, а среди его предков был возможно негр, но у этой точки зрения имеются и противники. Но это же вообще не главное. Разве это главное?

- Нет – с трудом начал разговаривать Семен.

- А что же главное?

- Он был – я принялся подсказывать, а приходится подсказывать Семену каждое слово. – великим, русским, поэтом.

- Негром. – дополняет кто-то.

- Зиня прекрати!

- Это не я!

- Это глупо подсказывать такие просты вещи. Я не знаю, как ты будешь учится в нашей школе, если двух слов самостоятельно про Пушкина сказать не можешь.