Страница 94 из 104
— Прекрасный кандидат на должность главного якобинца.
— Не надо сарказма, Сергей Васильевич! История ваших отношений с респектабельным главой МВД господином Плеве тоже напоминает коллизию Конвента и Сен Жюста.
— А вы умеете делать больно, — скрипнул зубами сыщик.
— Исключительно в терапевтических целях, чтобы напомнить, от чего нельзя зарекаться на Руси.
— Я понял… Как еще могут пригодиться мои навыки?
— Для строительства более справедливого общества. Хотите перечислю по пунктам?
— Извольте.
Зубатов присел на краешек стула, почувствовав, как подкашиваются ноги, а тело бьёт крупная дрожь. Он положил оружие на место, включил настольную лампу и смог внимательно рассмотреть собеседника. Ничего особого. Плотное телосложение, смуглое, уставшее лицо с заметными рябинками. Узкий лоб. Большой нос, характерный для представителей Кавказа, длинные, малоподвижные руки. Из привлекательного в нежданном госте были только глаза — прищуренные, утопленные в глубоких глазницах, отражающие свет лампы, оттого кажущиеся светящимися изнутри.
— Я вас не знаю.
— Немудрено.
— Не хотите представиться?
— Считаю преждевременным. Если вы не сочтёте моё предложение достойным и предпочтёте дружбу с вашим пистолетом, то мои представления не понадобятся.
— А если я соглашусь, но не оправдаю ваших ожиданий?
— Тогда вас придётся расстрелять, — буднично пожал плечами визитёр. — Россия исчерпала лимит безответственных чиновников на сто лет вперёд и не может позволить себе бесконечную чехарду назначенцев, не несущих никакой ответственности за свою работу…
— Весьма заманчиво. И какая разница в таком случае между расстрелом и самоубийством?
— Огромная! Самоубийство — акт отчаявшегося одиночки, усиливающий депрессию общества. Не несёт никакой полезной нагрузки. Расстрел же имеет огромное воспитательное значение. Он демонстрирует готовность общества идти на любые жертвы ради достижения поставленных целей.
— Звучит оптимистично и жизнеутверждающе. Какие у вас цели, коль вы готовы на такие жертвы? Хотя — к чёрту лозунги! Что собираетесь сделать конкретно?
— Национализировать крупную земельную собственность и обратить земельную ренту на покрытие государственных расходов, — начал загибать пальцы нежданный гость, — установить высокий прогрессивный налог, фактически запрещающий сверхдоходы. Отменить право наследования титулов, званий, капитала, приносящего пассивный доход.
— Хм-м, — кашлянул, перебив гостя, Зубатов, — если вы цитируете Манифест коммунистической партии Маркса-Энгельса, то следующим пунктом должна быть конфискация имущества всех эмигрантов и мятежников.
— Абсолютно точно. Причём, мы намерены распространить репрессии на участников заговора против самодержавия…
Даже не пытаясь скрыть удивление, Зубатов наморщил лоб и приоткрыл рот, переваривая услышанное.
— Всё логично, — продолжил гость. — Работая на западный финансовый олигархат, заговорщики поддерживали не отечественные интересы. Они — враги любой власти в России, хоть монархической, хоть социалистической. А зачем новой демократической республике агенты иностранного влияния?
— Удивили…
— Одно из направлений расследования ЧК — причины подозрительных поражений русской армии. И начнем мы, пожалуй, с выяснения обстоятельств гибели армии Самсонова и неприкрытого саботажа в обеспечении войск крупнокалиберной артиллерией.
— Ясно! Вернемся к вашим планам. — Зубатов вскочил на ноги и начал нервно прохаживаться по кабинету. — Далее, насколько я помню текст Манифеста, следует монополизация денежной эмиссии и кредита в одних руках…
— И централизация всего транспорта в руках государства, — дополнил гость.
— Увеличение числа государственных фабрик, орудий производства, расчистка под пашню и улучшение земель по общему плану, — на память процитировал Манифест Зубатов.
— Одинаковая обязательность труда для всех, — вновь продолжил визитёр.
— Соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней…
— Насколько я помню, речь шла о "противоположности между городом и деревней", — поправил гость.
— В издании 1848 года — да, — блеснул эрудицией Зубатов, — но в издании 1872 года и в последующих немецких изданиях слово "противоположности" было заменено словом “различия”, а в английском издании 1888 г. вместо слов "содействие постепенному устранению различия между городом и деревней" напечатано: "постепенное устранение различия между городом и деревней путем более равномерного распределения населения по всей стране".
— Впечатлён вашей начитанностью и аккуратностью в обращении с первоисточниками, — удовлетворенно кивнул гость. — Революция в землепользовании для России — единственный шанс вырвать отечественную деревню из тисков голода и нужды. Речь идёт ни много, ни мало о грандиозном плане преобразования природы.(***) Но и последний пункт Манифеста — общественное и бесплатное воспитание всех детей, устранение фабричного труда детей в современной его форме — не менее важно и также будет задачей Чрезвычайной Комиссии.
— Широко замахнулись, товарищ…
— Сталин.
— А-а-а-а, так это вы произвели фурор в Таврическом дворце! Наслышан-наслышан. Ваши амбиции преобразователя природы наткнутся на бешеное сопротивление всех слоёв общества. Мне страшно представить, сколь огромную диктаторскую энергию потребуется противопоставить отечественной косности и лени, чтобы реализовать хотя бы десятую часть задуманного. Поднять на дыбы наше сонное царство… Красиво, дерзко, но увы — мало реалистично.
— Предложите стреляться заодно с вами, чтобы не мучиться? — улыбка Сталина была похожа на оскал. — Да, Россия слаба и разобщена, поражена коррупцией, обложена кредитами, фактически — колония Запада… Кому-то всё равно придётся чистить эти авгиевы конюшни. Но если очень страшно, всегда можно спрятаться за спасительный суицид…
— Вы считаете, что я праздную труса? — вскинулся Зубатов.
— Считаю, Сергей Васильевич, что стрелять себе в голову солдат имеет право только во исполнение приказа. Во всех остальных случаях — это один из способов дезертирства. К сожалению, я вынужден вас оставить — опаздываю на очень важную встречу. А вы подумайте над моими словами и предложениями. Быть может, тогда пригодится не только первый, но и остальные шесть патронов вашего револьвера.
Из специального вагона на очищенный от снега, вымощенный старинным камнем московский перрон выскочил худощавый, сухопарый брюнет невысокого роста с резкими чертами лица. Копна чёрной, вьющейся шевелюры, высокий лоб, усталое холёное лицо… Молодой человек был щегольски одет. Распахнутое чёрное кашемировое пальто иностранного покроя, небрежно наброшенное на плечи — что для молодого организма лёгкая прохлада? Без головного убора. Наглухо застегнутая белая рубашка с высоким, кокетливым воротником. Чёрные брюки и лакированные туфли. Пенсне… Шагал размашисто, по-хозяйски, лениво оглядывая сонную Первопрестольную.
На выходе из вагона ему услужливо пытался подать руку какой-то важный железнодорожный чин, грузный и статный. Но молодой человек не обратил на него внимания, даже не отмахнулся. Так, не заметил — и всё. Он давно не подавал руки не представленным, не интересным людям, тем более — фигурам малозначащим.
Скромный, тихий мальчик примерного поведения, революционную деятельность Яша Свердлов начал 15 лет назад на Урале, где у него не было ни родственников, ни знакомых, зато существовали интересы международной англосаксонской группировки Лесли Уркварта и Герберта Гувера — производство рафинированной меди на Кыштымских заводах, добыча и разработка полиметаллических руд в Таналыко-Баймакском горном округе, Баймакские золотые прииски.(****)
Там, на Урале, накануне революции 1905 года Свердлов создал организацию под названием «Боевой отряд народного вооружения», ставшую одной из самых кровавых террористических боевых групп в царской России ХХ века. С этого момента отечественные буржуи — конкуренты англосаксонского картеля Уркварта-Гувера — на своей шее почувствовали железную хватку симбиоза местных революционеров с иностранным капиталом, стремительно выпадая из числа тех, “кому на Руси жить хорошо”, а их обесцененные активы живо перекупались и присваивались “правильными буржуями” из числа “наших западных партнёров”.