Распутин-1917

Два парабеллума, бьющих одновременно, развивают совокупную скорострельность восемь выстрелов в секунду, больше, чем пулемёт Мадсена. Это неприятное открытие сделала вторая группа, прибежавшая поддержать палящих в кого-то коллег и ворвавшаяся в подворотню без предварительной разведки. Рой свинцовых девятимиллимитровых ос, пребольно нажалив штурмовиков, заставил откатиться обратно за угол и организовать атаку по всем правилам, с должным уважением к противнику. Но было уже поздно. В подворотне, заканчивающейся развилкой, лежало три бездыханных тела агентов германской группы, куча стреляных гильз и личное оружие. Выглядело всё так, словно трое несчастных перестреляли друг друга. Во всяком случае, именно такой версии — к гадалке не ходи — будет придерживаться полиция Швеции, далёкая от шпионских игрищ воюющих сторон.

Благодаря учителям и собственному опыту работы в городах, Распутин, заранее изучив улицы и закоулки вокруг квартиры Суменсон, быстрым шагом передвигался по задним дворам шведской столицы. Перед последним поворотом, выводящим его на центральный проспект, остановился, перевёл дух, скинул доху, под которой оказалось тёмное пальто, снял парик, накладную бороду, вместо меховой шапки натянул на голову скуфейку и в новом облике, не спеша, двинулся в обратном направлении. Требовалось убедиться, что с Анной и банкиром всё в порядке. На ходу опустил руку в карман, пошарил и выругался. Вернулся обратно, проинспектировал внимательно все кармашки и складки, запрокинул голову и тихо зарычал от злости. “Раззява, пять нарядов вне очереди!” На ладонь под перчатку уютно закатилась свинчатка, левая рука обхватила рукоять самодельного личного оружия. “Ничего. Сам накосячил, сам и исправлю,” — прошептал Распутин, ложась на обратный курс.

— Пятеро, — вздохнул Кейтель, оценив безрадостную картину в подворотне. — Итого, за пять дней — минус десять специально подготовленных солдат Рейха в мирной, нейтральной Швеции. Нам в штабе не простят такие потери.

— Зато теперь мы точно знаем, что нет никакого эскадрона казаков, — возразил Дёниц. — Он был один. Меня всё больше волнует, кто же этот сверхчеловек? Каким образом…

— Кажется, я опять опоздал, — перебил лейтенанта властный, звенящий голос, и в проёме подворотни появился невысокий, ладный мужчина в таком же кожаном плаще, как у моряка. — Простите, господа, спешу представиться — полковник Николаи. Записка, любезно переданная вами в посольство, предназначалась мне. Всего два часа назад прибыл в Стокгольм и вижу, как много я пропустил.

— Вы знаете, кто это был? — Кейтель встал, заложив руки за спину, и посмотрел на Николаи настолько независимо, насколько позволяла разница в чинах и возрасте.

— Разумеется, — лицо разведчика напоминало бетонную чушку с укрепрайона, такую же серую и бесстрастную.

— Но почему тогда вы нас не предупредили? — почти вскричал Дёниц.

— А как вы сами думаете, господа? — каменное лицо Николаи тронула неприветливая улыбка. — Я узнал о вашем существовании всего сутки назад. Некоторые умники Генштаба решили сыграть в свою игру, отодвинуть разведку в сторону, организовать параллельные оперативные органы, а создали только дополнительную головную боль мне и себе. Это я хочу спросить, почему вы, боевые офицеры, пошли на поводу диванных диверсантов? Почему не удосужились связаться любым способом со мной или моими людьми? Решили сами поиграть? Ну и как, удовлетворены результатом?

— Господин полковник! — Кейтель сделал шаг вбок, оказавшись наполовину скрытым за Дёницем, — вы несправедливы к отдавшим приказ и к нам. Смею вас уверить, что не было и нет преуменьшения значимости вашего управления, но есть подозрения об одном или нескольких предателях в ваших рядах. Поэтому мы получили специальную инструкцию к действию на тот случай, если наша работа…, наши дороги как-то пересекутся…

Сухой щелчок, словно звук плётки, прервал монолог Кейтеля, и он начал медленно опускаться, словно ввинчиваясь в брусчатку, покорно и безвольно ложась на землю, демонстрируя внезапно появившийся на виске кровоподтек и выпростав руки, в одной из которых был зажат маленький, почти игрушечный маузер М1910.

Дёниц, пытаясь поддержать оседающего капитана, охватил его руками, наклонился и успел лишь поднять глаза, как был сметён мощнейшей пощёчиной.

Вальтер, получив по голове чем-то твёрдым и тупым, чудом не потеряв сознание, даже не пытался сопротивляться, а наоборот, с каким-то мазохистским наслаждением опёрся руками и лбом о холодную стену, послушно раздвинул ноги и сильно-сильно сжал челюсти, чтобы стук зубов не выдал его настоящие чувства. Быстрые руки прошлись сверху вниз от кончиков перчаток до сапог, как опытный пианист по клавишам музыкального инструмента, обшарили карманы, изъяли оружие, документы, хлопнули разведчика по плечам и одним рывком развернули лицом к нападавшему.

— Вальтер, — прозвучал знакомый голос с издёвкой, — вы тоже решили поучаствовать в охоте на меня?

— Нет! — отрезал Николаи. — Я подал объявление в газету Aftonbladet и сам прибыл следом, чтобы установить контакт… А вы неосторожны, Gregor. Зачем так быстро возвращаться на место преступления?

— На поле боя, полковник, — поправил Распутин. — Вообще-то, даже не собирался, но, занимаясь вашими говнюками, обронил крайне важную вещь… Слава Богу, она быстро нашлась…

Перед глазами Николаи звякнула связка ключей.

— Вы только что убили офицеров кайзера!

— Из рогатки? Нереально. Будут жить. Хотя, один из них собирался вас грохнуть, Вальтер. Он для этого уже вынул пистолет, так что могли бы и поблагодарить. Впрочем, для капитана Кейтеля смерть в бою гораздо почётнее уготованной ему судьбы — дважды за карьеру пережить капитуляцию Германии, причем второй раз — быть повешенным, как военный преступник. Может, лучше добить? Чисто для спасения чести кайзеровского офицера…

— Про какую рогатку вы говорите?

— Про детскую. Смастерил на досуге. Как видите, пригодилась. Замечательное бесшумное оружие. Швыряется гайками и подшипниками. Находка для нинзя…

— Вы — демон, Gregor! Мою честь тоже собираетесь спасти посредством рогатки?

— А вы — неблагодарный, никудышный угадыватель, но, к сожалению, нужны мне живым, поэтому таковым пока останетесь. И вы, и Дёниц с Кейтелем… Чтобы не усиливать подозрения вашего начальства в предательстве. Разбирайтесь с ними сами. Пока сами…

Распутин с последними словами пнул лежащего на земле моряка, подававшего признаки жизни.

— Может быть, вы даже знаете, кто конкретно под меня копает в Генеральном штабе?

— Может быть, — загадочно произнес Григорий. — Но давайте я оставлю при себе хоть какую-то тайну, чтобы лично вам жить было интересней. Я сейчас уйду, а вы останетесь думать над своим поведением и действием ваших коллег. Раз приехали, советую тихо сидеть в посольстве, пока не получите ответ на своё газетное объявление. Оно будет исчерпывающе познавательным и любопытным.

— Позвольте!.. — попытался возразить Николаи, но не успел. Пространство с треском разломилось на части и погрузилось в темноту.

Ревельская, одетая и загримированная под мальчишку, неторопливо фланировала по стокгольмским улочкам в поиске места, где в очередной раз возможно быстро и незаметно преобразиться. Моментальная смена облика, как неотъемлемая часть оперативной работы, увлекла её, напомнив так любимые в детстве маскарады. Анне казалось, что она не наносит грим, а надевает шапку-невидимку, превращаясь в сказочного персонажа. Получалось волнующе, занятно и весело, не смотря на привкус смертельного риска, регулярно напоминавшего о себе танцующей под сердцем болью.

Банкир, превращенный обоюдными стараниями напарников в скандинавскую бабушку, тихо посапывал в инвалидной коляске, пребывая в мире Морфея после надёжной дозы снотворного, обещая находиться в состоянии овоща не менее часа и не мог помешать манипуляциям со своим внешним видом. Найдя безлюдный переулок, Анна сняла с него капор и женскую меховую шапочку, снегом смыла с физиономии “бабушкинский” макияж, водрузила на голову “родной” головной убор банкира, критично оглядев полученную скульптуру. “В сумерках — сойдёт…” Принялась за себя. Сбросив мальчуковую куцую курточку и вытащив из коляски собственное пальто, выпрыгнула из мешковатых, понявистых штанов, освободив и расправив юбку, водрузила на голову женскую шапочку. Всё! Можно двигаться! Они заранее оговорили с Григорием основной и запасной маршрут движения, условные знаки, предупреждающие о слежке, и даже вариант действий на случай, если он не встретится ни в одной из условленных точек. Но про план “Б” Анна не смела даже подумать, твердо решив: если в течении часа не увидит Распутина, выбросит в сугроб тушку банкира и отправится спасать напарника, где бы тот ни находился.