Страница 87 из 117
Тылы были придвинуты вплотную. И постоянно двигались за наступающими войсками. Осуществлялся подвоз. Забирали раненых. Организовывали пункты сбора для военнопленных.
Наступление совпало с разливом рек. Некоторые мосты, возведённые бригадами сапёров под обстрелом немецкой артиллерии между Вислой и Одером, были подтоплены. Возникла угроза разрушения железнодорожных мостов через Вислу у Демблина и Варшавы. «Тревожное это было время! — вспоминал генерал Н. А. Антипенко. — Железнодорожные и автомобильные мосты в полосе 1-го Украинского фронта уже были полностью или частично снесены льдом; вся армада обломков, скованных льдом, продвигалась вниз по течению, угрожая мостам 1-го Белорусского фронта. Мосты эти восстановлены были на временных опорах, которые, конечно, не могли противостоять такому натиску льда. Надо было спасать мосты, иначе весь фронт оказался бы отрезанным на 10–15 дней от центральных баз снабжения. Военный совет учёл всю серьёзность создавшегося положения. Мне было поручено выехать вместе с начальником военных сообщений фронта и начальником железнодорожных войск в район Варшавы и принять самые решительные меры для спасения мостов.
Перед тем как выехать на Вислу, я попросил А. В. Хрулёва выслать самолётом в Варшаву учёных специалистов-мостовиков. Прибыв в Варшаву, я встретился с ними. Состоялась короткая консультация учёных и практиков на берегу Вислы, непосредственно у Варшавского моста.
Широкая и, казалось, спокойная река таила в себе огромную разрушительную силу. Считаные дни оставались до полного вскрытия льдов в этом районе. А выше Демблина уже начался ледоход. Важно было спасти в первую очередь Демблинский железнодорожный мост, находившийся выше по течению; в этом случае меньшая опасность угрожала бы и Варшавскому мосту.
Спасение мостов вылилось в грандиозную операцию. Невиданный героизм проявили железнодорожные войска и специальные формирования НКПС. В районе Демблинского моста находился в то время мостопоезд № 13. Его начальником был тогда инженер-полковник И. Л. Москалёв; он обнаружил редкую находчивость, предложив создать ледовые коридоры для пропуска раздробленных льдин сквозь пролётные строения мостов, иными словами, бороться со льдом с помощью льда. Эта остроумная выдумка оказалась очень полезной. Для дробления надвигающихся «айсбергов» мы призвали на помощь авиацию и сапёров. Авиация вела непрерывную бомбёжку громадных льдин ещё на дальних подступах. Тяжёлые мостовые фермы, сорванные со своих мест в полосе 1-го Украинского фронта где-то в верховьях реки и угрожавшие нашим мостам, под воздействием авиабомб и сапёрных фугасов превращались в щепу и беспрепятственно проходили между опорами.
Весьма оригинальным методом спасали Варшавский железнодорожный мост. С разных точек он был привязан к обоим берегам тросами, по 4–5 ниток в каждую сторону. Поверх моста поставили около 100 платформ, гружённых булыжником, чтобы повысить устойчивость опор, а также уменьшить вероятность разрыва мостового настила.
В наиболее критический момент лёд так надвинулся на этот мост, что образовался прогиб в центре его — нечто вроде полудуги, вогнутой в направлении течения. Поезд, стоявший с камнями на мосту, растянулся и, казалось, вот-вот разорвётся. Замечательно, что и это положение, близкое к аварии, не вызвало нервозности, не повлекло за собой необдуманных действий или отчаяния — авиация и сапёры планомерно продолжали своё дело. Более трёх суток длилась эта борьба со стихией. Мосты были спасены».
Одновременно с этим пришлось строить мост через Одер у Кюстрина, чтобы перебросить на плацдарм артиллерию поддержки пехоты 5-й ударной армии. Немцы контратаковали крупными силами при поддержке танков, и стрелковым ротам приходилось отбивать танковые атаки гранатами. Строили мост под непрерывным воздействием артиллерии и авиации противника. За неделю мостостроители потеряли убитыми 163 человека и 38 человек утонувшими, ранеными — 186 человек. Переброска к Кюстрину тяжёлой техники и вооружения была оплачена большой кровью. Но плацдарм удалось удержать, а впоследствии расширить, и он стал местом сосредоточения войск ударной группы 1-го Белорусского фронта для прыжка на Берлин.
Двадцать пятого апреля, когда войска фронта ворвались в Берлин, им на помощь для проламывания стен и бетонных укреплений прибыли орудия большой мощности с расчётами и достаточным запасом снарядов. Их быстро разгрузили с платформ первого эшелона, прибывшего на станцию Берлин-Лихтенберг. Спустя несколько часов орудия уже крушили немецкую оборону непосредственно в городе. Генерал Н. А. Антипенко доложил маршалу Жукову срочной телефонограммой: «Небо — Военному совету. Докладываю: сегодня 25 апреля в 18.00 по участку Кюстрин — Берлин открыто движение поездов до станции Берлин-Лихтенберг. Антипенко, Червяков, Борисов». Из штаба фронта тут же ответили: «Молодцы. Жуков. Телегин». Теперь боеприпасы, топливо и продовольствие начало поступать непосредственно в Берлин.
Как известно, наибольшее количество боеприпасов во время наступления «пожирает» артиллерия. Во время рывка на Зееловские высоты один стрелковый полк поддерживали пять артполков. В первый день атаки планировалось израсходовать 1 147 659 снарядов и мин, 49 940 реактивных снарядов. Каждый расчёт имел по два — два с половиной боекомплекта. Это — очень мало, значительно меньше, чем перед началом Висло-Одерской операции. Тем более что во время начальной артподготовки расчёты должны были израсходовать до полутора боекомплектов. По этому поводу начальник штаба 1-го Белорусского фронта генерал М. С. Малинин сказал Н. А. Антипенко: «Мы с вами имеем случай в истории нашей Отечественной войны, когда в силу особой обстановки мы вынуждены начинать наступление с неполными запасами, надеясь на подвоз боеприпасов в ходе операции». Подвоз действительно удалось наладить. По шатким вислинским мостам пошли поезда.
Кроме того, как и во время Висло-Одерской операции, маршал Жуков сократил артподготовку до 30 минут. «Полученная благодаря конкретному учёту обстановки экономия боеприпасов, — вспоминал генерал Н. А. Антипенко, — имела большое значение для последующих дней операции и штурма Берлина. Подход поездов хотя и продолжался, но доставляемые боеприпасы не могли бы обеспечить потребности войск в эти дни, так как противник сопротивлялся на каждом рубеже, и каждый новый день наступления наших армий начинался с артподготовки при расходе от 0,25 до 0,5 боекомплекта. Вот тут-то и пригодилась экономия от первого дня наступления на Берлин, тем более что гитлеровская артиллерия не была полностью подавлена и вела довольно интенсивный ответный огонь. В самом конце операции боеприпасов накопилось уже довольно много, и не случайно наши войска отмечали победу над фашизмом артиллерийскими залпами почти без всякого учёта выпускаемых снарядов.
Всего было подано боеприпасов с 1 апреля по 9 мая на 1-й и 2-й Белорусские и 1-й Украинский фронты (округлено) 10 тыс. вагонов, из них после 16 апреля — 6 тыс.».
Как видим, позиция специалистов по тылу на проблему начальной артподготовки по Зееловским высотам не только оправдывает решение маршала Г. К. Жукова сократить время ведения огня, но и подтверждает практическую разумность приказа.
Ещё когда проводилась Померанская операция на правом крыле 1-го Белорусского фронта, на очищенной от противника территории Восточной Пруссии возникла неожиданная проблема, которую пришлось решать тылу. Безнадзорный, брошенный бежавшими хозяевами ферм и фольварков скот. Фронтовики рассказывали, что всюду слышался рёв недоеной скотины. Солдаты, в основном деревенские жители, хорошо отличали рёв страдающих, давно не доенных коров. У некоторых уже начинался мастит. Тысячи бесхозных голов бродили по лугам, лесам и поймам.
Генерал Н. А. Антипенко приказал собирать коров в гурты, сдаивать молоко, на первых порах, чтобы спасти животных, хотя бы на землю, организовать поставку свежего молока и молочных продуктов для нужд войск. Этим тут же заняли женщин, насильно угнанных из оккупированных областей Советского Союза в 1942–1944 годах, бывших узников концлагерей, способных пасти скот и умеющих доить коров. Потребовалась масштабная ветеринарная помощь. Со всего фронта быстро собрали специалистов по лечению и уходу за животными. После того как сформировали гурты, отделили больных коров от здоровых и начали перегонять в места содержания, выяснилась новая проблема: европейские коровы не могут передвигаться на большие расстояния. Это вам не холомогорочки и не костромские коровки, которых перегоняли к фронту все годы войны от самой Волги и даже из Сибири, чтобы накормить воюющую Красную армию. Пришлось обрезать еврокоровам копыта, заливать смолой, чтобы они могли потихоньку перебираться своим ходом к вольным пастбищам.