Страница 114 из 117
Этот марш победителя не прошёл незамеченным. Через два года приказ маршала отменят и орден у Руслановой отнимут.
Но пока чадили диваны Рейхстага и разбросанная повсюду униформа и снаряжение эсэсовцев, и великая певица пела с тем самозабвением и полной отдачей всей себя голосу и жесту, с какой артист отдаёт себя зрителю на бенефисах, на самых главных своих выступлениях.
Тот знаменитый концерт состоялся 2 мая 1945 года. Она, Русланова, именно она, и никто другой, пела в Берлине, на ступеньках Рейхстага. Это был финал величайшей трагедии века. Апофеоз Второй мировой войны по-русски. Красный флаг над куполом. Возбуждённые солдаты среди развалин, где ещё не успели убрать всех убитых в последней схватке. И — русская песня! Как «Христос воскресе!» над неостывшим полем боя. Во славу победителям и на помин души всем павшим.
Вначале выступил казачий ансамбль 2-го гвардейского кавалерийского корпуса. Казаки в полном соответствии с моментом исполнили что-то торжественное, посвящённое Верховному главнокомандующему.
Потом майор Туганов отыскал глазами Русланову. Она, уже одетая в концертное платье, в ответ кивнула ему и пошла вверх по лестнице, подметая широким подолом русского сарафана облупленные, со сколами от пулевых попаданий, ступеньки истории.
Всё, что связано с этим концертом, со временем стало легендами. И сам концерт вошёл в народную мифологию берлинских победных дней, оброс различными историями. У историй, как это происходило и с песнями, появились варианты. К примеру, рассказывают, что когда Русланова с музыкантами шла к Рейхстагу — а по окрестностям ещё шла перестрелка, рвались мины и гранаты, — офицер, командир подразделения, которое вело зачистку квартала от фаустников и одиночных снайперов, увидев её, разнаря-женную, праздничную, в концертном костюме, в расшитой праздничной рубахе, рявкнул:
— Куда идёшь?!
Тут раздался взрыв, над головами пролетели осколки, посыпалась штукатурка и кирпичная крошка.
— Ложись! Убьют! — снова закричал офицер.
Русланова продолжала стоять. Обстрел вскоре прекратился. Всё стихло. Она посмотрела на офицера и, вскинув голову, сказала:
— Где это видано, чтобы Русская Песня врагу кланялась! — И она вскинула голову и пошла дальше, прямиком к Рейхстагу.
Существует легенда о том, что, когда ансамбль казаков с Руслановой и её аккомпаниаторы продвигались к Рейхстагу и Бранденбургским воротам, откуда ни возьмись, появилась группа немцев, которые с боем прорывались к окраинам города в надежде затеряться где-нибудь в окрестностях, а потом уйти к союзникам. Артисты тут же взялись за оружие и отбили контратаку немцев. Только после этого двинулись дальше.
А вот версия марша к Рейхстагу самой Руслановой. Опубликована она в журнале «Советская эстрада и цирк» в одном из номеров за 1968 год.
«Весна 1945-го застала нас на подступах к Берлину — мы шли с частями, штурмовавшими столицу фашистского рейха. Мы — это конный казачий ансамбль, в прошлом артисты цирка, которые добровольцами ушли на фронт, и я… Ранним утром 2 мая у какого-то предместья Берлина молоденькая регулировщица останавливает нас:
— Дальше опасно!
— Девушка!.. Это же гвардии певица Русланова! — убеждают её Туганов и Алавердов… Но она непреклонна:
— Я всю войну храню ваши пластинки. А вдруг — шальная пуля… Нет, знаете, не пущу!
Пришлось задержаться. Но не прошло и получаса, как неожиданно, именно в этом месте прорвались гитлеровцы… Казаки залегли и тотчас же открыли огонь. Фашисты отступили… А днём, вслед за нашими войсками, и мы вступили в Берлин. Кто-то крикнул: «К Рейхстагу!»
Судя по рассказу Руслановой, ансамбль майора Туганова продвигался к центру Берлина с оружием. И ничем, в сущности, не отличался от обычного отряда, пехотного подразделения. Потому с такой лёгкостью вступил в бой и успешно отбил контратаку прорывающихся из города немцев, запертых нашими основными силами в блокированном со всех сторон Берлине.
Корпус генерала Крюкова, её мужа, наступал севернее. По приказу комфронта Жукова кавалеристы вместе с танкистами и стрелковыми частями стремительным броском на запад охватили город и его группировку с севера и северо-запада, отрезали немцев от эльбинских переправ и соединились с авангардом 1-го Украинского фронта.
Когда Русланову увидели в сопровождении казаков ансамбля майора Туганова, начали просить её:
— Лидия Андреевна! Спойте!
— Спойте славянам, Лидия Андреевна, что-нибудь душевное!
И вот выступил хор. Солдаты и офицеры различных частей, смешавшись у Рейхстага на площади и на ступенях, уже весёлые, гремя фляжками, поздравляли друг друга с победой. Начиналось русское веселье. Но вначале снова обратились к Руслановой, чтобы спела теперь она.
Певица кивнула аккомпаниаторам. Теперь их были десятки, целый ансамбль! Каждая армия, каждый корпус и каждая дивизия прислала своего лучшего музыканта с гармошкой или аккордеоном. Певица поклонилась и обратилась к замершей в ожидании публике с такими словами:
— Спою. Спою, мои дорогие! Все песни спою, которые попросите. Для того мы сюда и пришли. — И она обвела рукой всю площадь, заполненную победителями.
Кто-то выкрикнул:
— «Валенки»! Лидия Андреевна, дорогая вы наша певица! Матушка родная! «Валенки»!
Она кивнула и сказала:
— Спою и «Валенки». Всё спою, что попросите. А сейчас «Степь да степь кругом…».
Оглянулась на своих аккомпаниаторов — и ахнула — их целый полк. Стоят ровными шеренгами на ступеньках, ждут команды. Подала знак. Те грянули зачин.
Она пела всем им, живым и мёртвым, победителям в самой жестокой и кровопролитной войне.
Позже вспоминала: «Главное, я видела глаза победителей».
Она видела, что некоторые из её слушателей плачут. По закопчённым щекам текли слёзы радости и страданий. Солдаты, слушавшие её песню-сказ об умирающем ямщике, видели своих погибших товарищей, снова и снова переживали бои 41-го, 42-го, 43-го, 44-го и последнего, победного года своего бесконечного марша вначале на восток, к Москве, Ленинграду и Волге, а потом на запад, к Берлину. «Путь далёк…» Как же не далёк — далёк, очень далёк оказался их путь от Москвы и от Волги до распроклятого Берлина.
Слухи о концерте фронтовой гвардии певицы быстро разлетелся по Берлину. К Рейхстагу шли и ехали новые и новые взводы, роты и батальоны слушателей.
Вот ещё одна солдатская легенда о концерте на ступеньках Рейхстага. Мол, вначале выступил маршал Жуков — ему сильно рукоплескали. Потом генерал Эйзенхауэр — рукоплескали тоже, но уже сдержанней. После американца вышел генерал Шарль де Голль, и ему хлопали уже скромно. А потом вдруг вышла Русланова, и солдаты закричали: «Ура!», «Валенки!»
Потом Русланова спела другую песню, третью. Каждую из них солдаты принимали восторженными аплодисментами и криками: «Ура!»
— А сейчас — «Валенки»! — наконец, объявила певица. — Не подшиты, стареньки! Которые до самого Берлина дошагали!
Слова Руслановой потонули в новой волне людского восторга. Как точно она выразила их мысли и настроение!
В этом народном гимне нет ни слова о войне, о победе. В песне история незадачливого «Коли-Николая», который ходит на «тот конец» деревни, а может, небольшого городка или рабочей слободки, и носит девкам подарки; ходит же в драных валенках «не подшитых, стареньких», что вызывает насмешку: «Чем подарочки носить, лучше валенки подшить…» Вот и весь немудрёный сюжет! Но Русланова сумела так наполнить его, что именно «Валенки» и никакая другая песня стала символом ликующей и поющей Победы.
Русланова разделила с народом всё самое тяжкое и страшное. Позади были Вязьма, Ельня, Подмосковье, Минск и Польша. С народом она встретила и день ликования. Такое не бывает совпадением или некой случайностью. Такое происходит по заведомо определённым путям и вплетается в общий сюжет, который пишется не на земле…