Солнце взойдёт

Этим вечером Ярослав впервые засмотрелся. Он не мог оторвать от певицы на сцене взгляда. Чувствовал, как по телу обертонами разливается бархат ее голоса, вызывая реакцию, схожую с физическим и одновременно ментальным удовольствием, и, если визуальная картинка не была столь привлекательна, он закрыл бы глаза, позволяя себе утонуть в музыке, но женщина в центре зала, словно властная королевна, определенно не собиралась выпускать зрителей из своих сетей.

Каждый взгляд, каждый жест, вздох и шепот действовали магнетически. Глаза неизвестного цвета взирали на посетителей по-особенному: с эмоцией, интимной откровенностью, но без уязвимости – очередное преимущество артиста. Только им дозволялось изливать душу всем и в то же время никому. Белоснежные длинные кудри обрамляли красивое лицо, на котором отражалось многое, проникновенно-загадочное, и не поддающееся расшифровке.

Репертуар, составленный из современной зарубежной и отечественной эстрадной классики в инструментальной обработке, звучал по-чудесному проникновенно и своеобразно. Тексты, столь знакомые и давно приевшиеся, вдруг обрели смыслы, которых прежде Ярослав не замечал, а теперь открывал для себя в пробирающихся в душу интонациях.

Песня сменяла песню, а он продолжал слушать. Удивляясь про себя. Разве в ресторанах выступают такие таланты? Впрочем, он крайне редко бывал в заведениях с живой музыкой. Кажется, многие великие музыканты начинали с кабаков.

Быть может, однажды он включит телевизор и увидит там эту женщину. Сегодняшнее выступление безоговорочно убедило Ярослава, что она прирожденная певица. Из тех, что не играют, а живут в музыке. Из тех, кто успел пережить все, о чем поет.

Будучи большим поклонником альтернативы, в лирических жанрах он разбирался слабо, но все-таки был способен оценить мастерство и даже проникнуться. Благодаря по большой части дочери, любившей устраивать ему время от времени просветительский музыкальный ликбез. Все его познания в музыке были плодами ее усилий.

Когда в шестнадцать Юлька неожиданно стала фанаткой Пугачевой, Ярослав долго не понимал, с чего бы его дочери-подростку обожать певицу, чей век славы уже прошел. Юлька, слишком взрослая и вдумчивая для своих лет, все ему объяснила, включив тщательно отобранные три песни, которые они послушали вместе в полной темноте ее комнаты. Тогда Ярослав, наверное, впервые осознал, каким важным в музыке бывает слово. Каким пронзительным и растравливающим душу. «Реквиема» он опасался до сих пор.

Слишком. Слишком больно. После похорон Карины он сутки только его и слушал. И пил. Тоже сутки.

Дал себе один день – просто пережить. Больше было нельзя.

Потому что Юлька. Потому что сеть и сотрудники. Потому что родители – и его, и Карины, – все теперь на нем. Но одни сутки он себе дал.

Отчаяние и тоска, вызванные забредшими на худшую из возможных территорий воспоминаниями, пробрались в Ярослава умело и быстро. Он задушено вдохнул и принялся успокаиваться привычными методами. Отвлекаясь, стараясь сфокусироваться на чем-то ином, далеком от его боли.

Надо было уходить. Вернуться в номер, принять душ и продолжить работу, пока не одолеет сон. Надо было.

Ярослав потянулся к бумажнику, но новая мелодия, раздавшаяся с усилителей, вернула его внимание к сцене. Теперь играл только парень за клавишами. Что-то очень знакомое, согревающее изнутри светлым теплом, но совершенно точно в непривычной аранжировке.

Певица тоже изменила своему прежнему образу и местоположению. Сидя на высоком стуле, она прятала взгляд и имела вид трогательный и нежный. Ткань длинного вечернего платья ярко-голубого цвета лежала пышными волнами на скрещенных в коленях ногах и из-под края подола были заметны изящные ступни в легких босоножках. К ним взглядом Ярослав почему-то возвращался чаще всего.

А потом певица подняла голову и запела вновь. Ярослав наконец понял, откуда ему знакома мелодия и в удивлении моргнул. «Серенада Трубадура» в женском исполнении была очень необычным выбором репертуара. Песня из мультика, разве уместна она для вечера в ресторане довольно пафосного отеля?

Ярослав очень скоро понял, что уместна. В этой аранжировке и в этом исполнении не просто уместна, а завораживает. Дарит надежду и возрождает веру в чудеса.

И пусть всего лишь на несколько минут, но прогоняет хроническую боль в области груди.

Глава 2

Вставал Ярослав рано. В любое время года, где бы ни находился. Кофейни открывались в шесть тридцать утра каждый день, и он включался в рабочий процесс как минимум за полчаса до того, как у зоны обслуживания возникал первый гость.

Сейчас, конечно, приходилось намного проще, чем десять лет назад, когда Ярослав начинал свой путь. Первую кофейню и кофейней-то в полном смысле слова назвать было нельзя – крошечный островок с парой посадочных мест на нулевом этаже крупного бизнес-центра. Высокая проходимость и сравнительно небольшая по московским меркам арендная плата оказались оптимальным решением.

Полгода Ярослав ежедневно вставал в полпятого утра, несмотря на поздний отход ко сну. Сам был и поставщиком, и уборщиком, и маркетологом. Сам стоял и за кассой, и за кофемашиной. Улыбался гостям лучшей из своих улыбок, мысленно представляя, как придет домой и рухнет в кровать.

В часы затишья он без конца тренировался варить эспрессо, зная, что нет предела совершенству, и думая только о том, что однажды его старания принесут результат. Потому что за хорошим кофе люди готовы идти не просто в определенное место, но даже к определенному бариста. Вот такая кофейная философия.

И со временем она себя оправдала. Посетители стали запоминать Ярослава, хвалить его кофе и заглядывать по нескольку раз на дню. Появились завсегдатаи, по чьим рекомендациям все чаще начали забегать любопытствующие ценители из ближайших районов. Участившиеся очереди от стойки до входа позволили Ярославу нанять сразу двух помощников—студентов, которых он сам и учил варить кофе.

Спустя десяток лет из той крошечной точки выросла целая сеть – шесть заведений в Москве, четыре в Питере и еще по паре-тройке филиалов в нескольких городах открылись по франшизе. Теперь у них были многочисленный штат сотрудников в разных отделах, собственные программы обучения бариста, оригинальное меню, даже мерч вроде сумок-шопперов, термокружек и прочей посуды, а главное – лояльные гости и известное в мире успешного бизнеса имя.

Несмотря на временную физическую разлуку с Москвой, сегодня Ярослав тоже поднялся на рассвете. Режим дня он блюл свято. Особенно последние два года.

После пробуждения он, умывшись, отправился на пробежку. Бег тоже был одним из пунктов его обязательной программы по утрам. В любое время года и в любой точке света.

Особой заслуги Ярослава в этом заделе на здоровую жизнь не было. К бегу его приучила Юлька лет шесть назад. Она как раз сменила преподавательницу по вокалу и вдруг взялась за подготовку к музыкальной карьере всерьез.

Насколько ей в последнее время не нравилась ее прошлая преподавательница, настолько неожиданно авторитетной и любимой стала новая. Что и посоветовала довольно малохольной физически Юльке заняться бегом, чтобы улучшить выносливость – важнейшее, как выяснилось, для певца свойство.

Они еще жили рядом с Екатерининским парком, где с весны по осень гулять было одно удовольствие, но отпускать Юльку одну в шесть утра (она в их семье единственная уродилась истинным жаворонком) в парк заботливая отцовская сущность отказывалась, и Ярослав невольно превратился с сопровождающего, а позднее втянулся в процесс, оценив, какой заряд бодрости на день дарит получасовая пробежка.

Сочинская жара тоже не могла его остановить. Ранним утром на берегу моря температура была по меркам Ярослава приемлемая, а в чем-то даже полезная: потренирует выносливость в более сложных условиях.

В спортивных шортах и без майки он, нацепив наушники, бежал по песку, наслаждаясь веявшей от воды прохладой и соленым воздухом. О вчерашней грозе не напоминало ничего: небо разливалось ослепительно-голубым полотном, солнце стояло высоко и пока милостиво согревало приятным теплом.