Страница 4 из 12
– Предлагаю познакомиться. Как вам моё предложение?
Тельнецкий на пару секунд от подобного предложения растерялся, но быстро собрался и ответил согласием.
– Тогда расскажите о себе и, если можно, поподробнее, – попросил Ломов с видом довольного жизнью человека.
Тельнецкий послушно рассказал о себе с малых лет. Где-то вкратце, где-то, по просьбе слушателя, поподробнее.
Ломов уже имел общее представление о должнике, и оно было весьма положительное. Интересный рассказ Тельнецкого усилил самодовольство Ломова способностью «читать» людей и добавил в его багаж представлений некоторые важные детали.
После рассказа Тельнецкий обратился к Ломову с аналогичной просьбой – немного раскрыть свою личность.
– Ломов. Для всех и для вас я Ломов… Могу предположить, что человек, который вас сегодня расспрашивал в банке, – это сыщик охранного отделения Вертинский. Очень инициативная личность. Что они от вас хотели, мне понятно, что они от меня хотят, мне тоже понятно, а вот что я хочу – им точно непонятно, и никогда они меня не поймут…
Тельнецкий безмолвно слушал. В жизни он придерживался определённых правил, и одно из них было – не перебивать, пока собеседники рассказывают или подчинённые докладывают. После паузы Ломов, понимая, что пауза не будет прервана собеседником, продолжил:
– Сегодня я ответил на ваш вопрос о роде моей деятельности. Я вам сказал сущую правду… И готов повторить… Я защищаю интересы общества. И делаю это так, как я это понимаю и как меня товарищи учат, если я к ним обращаюсь… Но перед тем, как продолжить, позвольте, Николай Никанорович, задать вам вопрос.
Тельнецкий выразил согласие кивком.
– Как вы относитесь к самодержавию?
Тельнецкий, пару секунд подумав, ответил неоднозначно, чем немного удивил Ломова:
– Когда-то дал клятву.
– Понимаю. Сам когда-то дал клятву. А сейчас как относитесь к самодержавию?
– Теперь я остаюсь преданным империи.
Воцарилась пауза.
Ломов на этот раз не стал показывать реакцию на ответ Тельнецкого, как бывало раньше. Ни одной эмоции на лице. Ломов смотрел собеседнику прямо в глаза. От этого прямого холодного взгляда Тельнецкому было очень некомфортно, но, пребывая в роли человека, отягчённого финансовыми обязательствами, он смотрел на Ломова в ответ, ожидая продолжения.
– Как вы относитесь к конституции?
Тельнецкий, немного подумав, ответил:
– Не до конца понимаю необходимость… И вообще, что конституция изменит…
Опять пауза.
– Позвольте, я кое-что вам поясню… Я вас заметил дней десять назад около дома, где мы с вами проживаем. Вы меня заинтересовали, буду с вами откровенен. Вы, конечно, были в штатском, но у вас армейское самообладание, выправка и все эти внешние черты армейского человека выдали в вас офицера. Подумал, что вы – филёр или новый сыщик из охранки и решил действовать другими методами, – немного улыбаясь, сказал Ломов. – Но оказалось, всё куда интереснее. Вас никто не знает в охранке, я уже узнавал, – Ломов широко улыбнулся, но быстро сменил улыбку на серьёзный взгляд, – там есть свои люди. Данные вашей паспортной книжки, которые вы представили при съёме квартиры, мне позволили узнать только, что я не ошибся: вы – военный человек. Бывший военный, как теперь оказалось. Я вам больше скажу. В этом доме не селятся люди из вашего общества. Дворяне без острой нужды тут не селятся. Дом очень бедный. Следовательно, если вы тут поселились, у вас финансовые трудности. Скажу так: временные финансовые трудности. Я даже перебирал варианты, но по-прежнему буду с вами честен: я не предполагал, что Москва для вас – транзитный пункт. Продолжу быть откровенным и скажу вам: я считаю, что наша встреча – это взаимная удача. Мне нужен помощник, и человек с вашими данными мне подходит. Вы военный, значит, приучены к порядку. Карты в руки, как вы мне обещали, больше не возьмёте. Спиртным обещали не злоупотреблять. Из вашего рассказа о себе я понял, что вы знаете иностранные языки. Пока вы – идеальный для меня кандидат, – Ломов в конце сказанных слов улыбнулся очень добродушно.
После услышанных рассуждений Тельнецкий спросил:
– Кандидат в помощники? А какие будут обязанности вашего помощника?
– Разные… Для начала необходимо посетить Европу, снять с моего счёта некую сумму денег и привезти в Россию.
– А почему не оформить перевод?..
– За доставку денег я вам дам десять тысяч рублей. Если согласитесь, вы сможете быстрей вернуть мне долг.
Тельнецкий задумался: «Кто же награждает такими деньгами за одну поездку? Кто вы, господин Ломов? Но, с другой стороны, как мне ещё оплатить этот злосчастный долг? Такую сумму, да ещё, возможно, с процентами, мне за всю жизнь не заработать, если устроиться клерком. А жить-то когда?..»
– Эти действия законны? – Тельнецкий не торопился с ответом и задал ещё один вопрос.
– Если бы они были полностью законны, вы бы сегодня не общались с сыщиком из охранки. Вы умный человек и, если будете всё делать по уму, ничем не рискуете.
– А куда и когда нужно ехать? – поинтересовался потенциальный помощник Ломова.
– Об этом мы поговорим позднее, но после того, как ударим по рукам.
По рукам ударили, но договорились на оплату в пять процентов от суммы.
Опасно, но возможно
Через неделю Тельнецкий с паспортом на другое имя уже был в столице империи и садился на пароход в сторону Копенгагена.
В дорогу он получил достаточно денег для проезда и тщательную инструкцию с местами остановки и явками. Тельнецкий ранее не бывал за границей, но даже несмотря на это, особо архитектурой или культурой страны пребывания не интересовался. Его больше беспокоило наличие опасности или слежки.
Перед посещением некой фиктивной конторы, в которой находился человек с доступом к счёту Ломова, Тельнецкий почти полдня изучал прилегающую местность. Теперь он знал ещё несколько потайных ходов и готов был их применить в случае необходимости.
Ничего применять не потребовалось.
Прибыл в контору, представился, и, на удивление Тельнецкого, ему предельно вежливо на русском языке с сильным акцентом ответили: «Просим быть в нумере, мы вас навестить». Деньги ему привезли в гостиницу, где он остановился. Прямо в центре зала прекрасно обставленного люксового номера поставили на пол два саквояжа, каждый килограммов по семь-восемь. Тельнецкий изначально даже боялся рассматривать содержимое, но любопытство взяло верх, и саквояжи были раскрыты. Подобного объёма купюр Тельнецкий никогда не видел. Новые сторублёвые купюры будто только с печатного станка сошли. Ни пылинки, ни соринки или следов граждан Российской империи или других стран.
После получения денег, а их оказалось миллион двести тысяч рублей, перед Тельнецким остро стал вопрос о безопасности обратного маршрута, названного Ломовым. Интуиция ему подсказывала, что каким бы идеальным ни был предложенный маршрут, нужно искать альтернативу.
По маршруту Ломова обратный путь в столицу империи следовал через Финляндию. Тельнецкий должен был сесть на пароход по маршруту Копенгаген – Санкт-Петербург с остановкой в Гельсингфорсе, где к нему присоединится курьер-охранник.
Пароход через два дня. Тельнецкий не мог решиться сесть на него и искал иной путь до Москвы. Два дня мучительных размышлений, но, как ни раздумывай, рисков по любому маршруту было много.
В самый первый вечер пребывания в гостинице, бросая рефлекторные настороженные взгляды в поиске источников опасности, Тельнецкий заметил молодую женщину, говорящую иногда по-русски с двумя детьми: мальчиком лет десяти-одиннадцати на вид, но двенадцати фактически, и девочкой лет восьми, которая тоже выглядела младше своего возраста. На второй день судьба их познакомила. По предложению Тельнецкого они пообедали все вместе. От общения и изысканных блюд получили удовольствие все четверо. Оказалось, женщина – княгиня Анна Белозёрская – возвращалась в Россию после нескольких лет пребывания за границей. Причины возвращения оказались весьма банальными: муж скончался, и ничего более не удерживало их в чужой стране, семья не имела средств для заграничного проживания. Оплачивать заграничную жизнь было уже некому и нечем. Последний перевод небольшой суммы денег из России был три месяца назад от родственника мужа, и те деньги быстро закончились. Тельнецкий обратил внимание, что на женщине, кроме единственного скромного фермуара, нет украшений, и после короткого рассказа о семейных событиях минувшего года сделал вывод, что ситуация близка к катастрофической или уже является таковой для этой семьи.