Страница 34 из 134
Взяв себя в руки, кардинал подошел к Ксафоксу и его двоим визави. Он воспользовался старым принципом, усвоенным в стенах ВШСП Венисии: если какие-то события прошли мимо доброго слуги Крейца, он делает вид, что сам их организует. Его мыслехранители, миссионеры и личный секретарь последовали его примеру. Яростные порывы ветра с высот прогнали зловоние, исходившее от двух серпентье.
— Мы начнем операцию через три местных часа, Ваше Преосвященство, — сказал Ксафокс, обращаясь к кардиналу.
Прелат еще не смог определиться, что его больше всего раздражало в великом инквизиторе: эта настораживающая способность предугадывать появление и намерения его собеседников, или хрипота в голосе.
— Если вы не возражаете, Ваше Преосвященство, — добавил скаит с нахальной ноткой.
— Заканчивайте с этим поскорее, господин инквизитор! — надменно уронил кардинал.
— В этом положитесь на наших зверушек! — воскликнул дрессировщик. — Способны прикончить до десятка змей в час! И причем анаконд из Ноухенланда, чешуйчатых тварей длиной метров по тридцать, по сорок! Рядом с ними ваши коралловые змеи — дождевые червяки!
— Не сомневаюсь, — пробормотал кардинал.
Он не выдерживал настойчивого взгляда обращавшегося к нему серпентье. Эти люди с грубыми физиономиями и немытыми руками вызывали у него такое отвращение, что даже просто смотреть на них было выше его сил. Он с честью вышел из положения, с увлеченным видом уставившись на увенчанные пеной волны Гижена. Соленый запах океана внезапно показался ему сладчайшим из запахов.
— Не следует ли нам в последний раз обсудить целесообразность этой операции? — без особого энтузиазма начал он.
— Мы уже говорили об этом раньше, и вы признали ее обоснованной, Ваше Преосвященство, — ответил Ксафокс.
Кардинал, кажется, уловил в нейтральном тоне великого инквизитора завуалированные угрозы.
— Я губернатор этой планеты, верховный представитель светских и духовных сил империи Ангов, и если я решу отложить выпуск на свободу этих жутких серпентеров sine die[11], вы не сможете противостоять этому, господин инквизитор!
— Никто не собирается бросать вызов вашей власти, Ваше Преосвященство, — сказал Ксафокс, поклонившись. — Однако иерархия из Венисии прислала вам…
— Иерархия в Венисии ничего не понимает в экологических особенностях Эфрена! Кто точно предскажет ущерб, который эти крылатые монстры нанесут внутренности кораллового щита?
— Наши животные не монстры, сэр! — вставил дрессировщик. — Обучены охоте на чешуйчатых так, чтобы не портить пейзажа!
— Леса Ноухенланда не имеют ничего общего с коралловыми оргáнами! — потерял терпение кардинал.
— Может быть, но вы даже не подозреваете, как гибки наши животные! Могут проскользнуть в такие дырки, в какие никто не проберется… да хоть в женское нутро, к примеру!
Кардинал д’Эсгув внезапно забыл о своих навыках автопсихозащиты, и на несколько секунд его угловатое лицо сменилось отвратительной маской ненависти и ярости.
— Простите меня, господин, — добавил серпентье, внезапно вспомнив, что у крейциан с чувством юмора туго. — Это была всего лишь аллюзия на обет целомудрия священников…
— Еще одна такая аллюзия, сударь, и вы горько пожалеете, что подвернулись мне на глаза!
Ошарашенный дрессировщик запустил пальцы себе в бороду, затем вытащил из кармана кожаного костюма маленькую жестяную коробочку. Он открыл ее и ухватил большим и указательным пальцами несколько коричневых прутиков, которые нервно засунул между потрескавшимися губами.
— Такое развертывание сил кажется мне несколько… несоразмерным объявленной цели вашего начинания, — продолжил прелат ровным голосом, в котором все же проглядывались вспышки гнева.
— Эта женщина и ее ребенок чересчур долго бросали вызов духовной и светской власти империи Ангов, — ответил Ксафокс.
Ветер задувал в капюшон его бурнуса и приоткрывал его изборожденное лицо и совершенно желтые глаза.
— Нельзя сказать, чтобы они нас действительно беспокоили! За ними так пристально присматривают, что им никак не вступить в контакт с жителями планеты.
— Они враги Веры, Ваше Преосвященство. Если мы оставим их на свободе, кончится тем, что они станут примером, символом, они вызовут нездоровое поклонение и превратятся в зародыши ереси.
— Для того у нас и предусмотрены службы стирания — чтобы предотвращать отклонения. Зачем нам выпускать в кораллы этих… этих хищников?
— У нас есть веская причина для уничтожения змей, Ваше Преосвященство: их многочисленность и постоянная настороженность не позволяют нам схватить бывшую тутталку Оники Кай и ее сына. Они проглотили всех наемников-притивов, которых мы отправили на коралловый щит.
— Что за мысль вам пришла в голову послать людей на обед этим мерзким рептилиям! Жизнь… человека (он сделал особое ударение на этом слове) драгоценна, господин инквизитор.
— Это еще одна причина позволить серпентерам избавить нас от этих гадов, которые столь же опасны, сколь и бесполезны. Не говоря уже о том, что их отношение к Оники Кай и ее сыну говорит о мистических силах.
— Не богохульствуйте: мистической силой обладает лишь Истинное Слово!
— Вы совершенно правы, Ваше Преосвященство: я имел в виду тайные искусства, вроде колдовства. Трибунал Святой инквизиции обнаружил в умах эфренцев подъем отступнических настроений, связанных с аспектом чудотворного в истории Оники Кай.
Кардинал кивнул и быстрым шагом направился к одной из сотни клеток, выстроившихся на набережной. Его резкое приближение или, может быть, его яркие одежды вызвали панику у серпентера, заскрежетавшего когтями и расправленными крыльями по металлу своего узилища. У зверя был, мягко говоря, не слишком дружелюбный вид. Он был пяти-шести метров в длину и высился вверх более чем на три метра, с острыми, как клинки, челюстями длинного изогнутого клюва. Еще у птицы была голова, увенчанная серым зубчатым гребнем, с тупо глядящими круглыми, черными глазами, немного синих и зеленых перьев, разбросанных по щетинистой коже, шелковистый пух, покрывавший шею и бедра, и пронзительный крик, вызывавший в памяти сиракузянских хохлатых павлинов. Всем остальным — четырьмя лапами с мощными втягивающимися когтями, полупрозрачными крыльями в переплетающихся хрящах и продолговатым телом он больше походил на серсдозавра, летающего ящера из Ноухенланда, которому и приходился дальним потомком.
Преодолев свой ужас, кардинал был вынужден признать, что внутреннее отвращение, которое он испытывал к чудовищу, граничило с восхищением.
— Не правда ли, прекрасный зверь? — сказал один из серпентье, подошедший к нему сзади с шуршанием кожаных одежд.
Видно было, что ему хотелось исправить неблагоприятное впечатление, которое произвел его наниматель на правителя планеты своими неуклюжими намеками на целомудрие священников.
— Неужели это доисторическое животное действительно подчиняется вам, господин серпентье?
— Беспрекословно, господин… Ваше Высокопреосвященство! На обучение уходит примерно десять стандартных лет. Рентабельное вложение, потому что они живут еще лет пятьдесят и возмещают затраты с лихвой!
Мерзкий запах изо рта дрессировщика заставил кардинала отступить на пару шагов, что вызвало у серпентера новую паническую реакцию.
— Мне кажется, это так называемое покорное животное сильно возбуждено…
— Трансферт через деремат заставил их понервничать. Они должны немного освоиться.
— Нет ли риска, что они нападут на людей?
— Это бывает, но только по приказу укротителей!
— Скопление змей отсюда больше чем в тысяче километров…
— Наши зверушки способны летать быстрее пятисот километров в час…
Кардинал поднял глаза на темную массу кораллового щита, испещренного светящимися устьями труб. Звездная ночь — вот одна из вещей, которых ему больше всего не хватало на Эфрене. Роскошные колонны красного или синего света, ниспадающие из огромного оргáна, не могли поднять его настроения так, как зрелище звездной необъятности. Он не стал сообщать матрионам Тутта о вторжении серпентеров в хрупкую экосистему Эфрена и полностью был убежден, что ВСЭК, Высший совет этики Крейца, согласится с ним — не стоило лишний раз наводить панику на корпорацию чистильщиц и эфренское население.
11
Без указания даты, на неопределенный срок (лат.) - Прим.перев.