Выкупленная жизнь

— Хочешь, я сделаю тебе приятно? — спросила я.

— Что ты имеешь в виду?

— Закрой глаза и расслабься. Доверься мне.

Сначала он был растерян, как неопытный подросток, отказывался, потом ему понравилось.

Утром он заявил, что хорошо чувствует и хочет ехать со мной. Это вовсе не входило в мои планы.

— Нет. — мягко, но уверенно ответила я.

— Чего ты боишься?

— Сегодня хочу провести день со своим сыном, он и так обижен, что я уделяю ему мало внимания. Побудь дома, пообщайся с родителями, твоя мать давно тебя не видела… Завтра я вернусь.

— Ладно. — он как-то странно посмотрел на меня.

— Что?

— Ничего.

— Нет уж, говори!

— Я тебя хочу.

Он сидел на диване, уже одетый, и был похож на каменную статую с горящими глазами.

— Не сейчас. — я подошла к нему и поцеловала в губы.

— У тебя такое сексуальное тело… Я и сейчас до конца не верю, что ты со мной. Мне хочется запомнить каждый миг…

— Можно подумать, ты видишь меня в первый раз. Скоро ты снова привыкнешь. Это за тебя говорят таблетки, которые ты пьёшь.

— У меня такое чувство, что ты со мной только потому, что жалеешь меня…

— Да, я жалею тебя, но не только. — поспешила заверить его я.

На самом деле 90 % моего отношения к нему занимала жалость, но Дилану в его состоянии ни к чему было об этом знать.

Он выдавил из себя грустную улыбку:

— Не нужно меня жалеть.

«Сама сентиментальность. Из одной крайности в другую…» — подумала я.

— Такое чувство, что ты — ребёнок в теле старика. — сказала я и тут же пожалела, что произнесла это. — Уж извини…

Дилан опустил голову вниз, сидел и жмякал в руке покрывало. Похоже, его зацепили мои слова.

— Уж не знаю, кто ты на самом деле, но тебе нужна помощь, причём именно моя, и я готова тебе её дать.

— Я, что, совсем не похож на того, кем был раньше?

— Примерно 30 % сходства. — невольно поморщилась я.

— Если бы не твоя мама, у меня было бы ноль шансов…

— Да уж, мама — молодец. — я села рядом и взяла его за руку, как это когда-то делал он. — Как бы там ни было, прошлое осталось позади, теперь мы здесь, такие, какие есть.

— Ты не оставишь меня, когда всё закончится?

— Нет.

— Гм… — прокашлялся он. — Что-то меня не туда понесло…

— Бывает, ничего страшного.

Дилан попросил разрешения обнять меня, мне эта его несмелость показалась неестественной. Всё же я видела в нём сходство с прежним Диланом, но у меня было чувство, что от его личности осталась в лучшем случае треть. Груз вины уже давно покоился на моих плечах, но, тем не менее, человек, который, можно сказать, вернулся с того света, сидел рядом и обнимал меня. Вселенная услышала мои мольбы.

— С каждым днём, проведённым с тобой, я чувствую себя всё лучше. — сказал он.

— Это хорошо. — улыбнулась я. — Ну что, ты готов? Идём?

— Ты точно не хочешь, чтобы я ехал с тобой?

Я выразительно посмотрела на него, он тут же сдался и пошёл на попятную, затем отвёз меня на вокзал, а сам отправился к себе домой.

На эти выходные у меня были особые планы: я собиралась взять Максима с собой в Верхний Волчок, чтобы поухаживать за травкой-живицей, попробовать как-то реабилитировать её. Я понимала, что позаимствовала у природы слишком много сил, и что пришло время их компенсировать.

Максим бурно обрадовался тому, что я приехала к нему одна, с энтузиазмом принял моё предложение. Мы взяли велосипеды, бутерброды с чаем, ведёрки для дёрна и воды, лопатки, средство от комаров и отправились в Верхний Волчок. Стоял ясный день, поэтому место мы нашли без труда. Я сбегала на лужайку, бывший огород Бабушки Полины, накопала немного земли, зачерпнула воды из колодца.

На пепелище дома я обнаружила череп, по-видимому, принадлежавший одному из охотников, которых своим супом отравила бабушка (странно, мне говорили, что все были похоронены). Весь участок густо зарос травой и кустарниками и о том, что когда-то здесь стояла изба, напоминали только не до конца сгоревшие во время пожара брёвна да печка.

Мы занимались земляными работами несколько часов, я напевала какую-то импровизированную песенку, чтобы травка ожила и росла без краев и границ. Я настолько увлеклась копанием в земле и пением, что совсем забылась. В реальность меня вернули капризы сына. Сначала Максим радовался приключениям, но это быстро надоело ему, он стал выпрашивать, чтобы я показала ему, каким могу быть волком. Пришлось внять его капризам: я приняла звериную ипостась, рычала перед ним, выла и даже покатала на спине. Он был в восторге, начал фантазировать, что вырастет и станет самым грозным волком на свете.

Закончив работу, мы отправились в обратную дорогу. Я думала, что нужно будет возвращаться сюда ещё и ещё раз, чтобы оживить травку. Разумеется, рвать её я в этот раз не стала.

В воскресенье, когда я уже собиралась возвращаться в город, Максим запросился со мной, сказал, ему стало скучно в деревне. Я объяснила, как есть, что Дилан очень болен, и я ухаживаю за ним.

— Зачем? Он же нас обижал! — возмущённым писклявым голоском спросил он.

— Того человека, который нас обижал, уже нет. Остался только тот, кто был твоим папой.

— Папа умер!

Я глубоко вздохнула, сложно было объяснить свои решения сыну:

— Послушай меня: это не так. Но сейчас нам нужно очень постараться, чтобы этого не произошло. Мы должны помочь ему.

— Я не буду ему помогать! Я убегу!

— Ты боишься его?

— Нет! Я его ненавижу!

— Почему?

— Он делал нам больно. — Максим упрямился и с неохотой отвечал на вопросы.

— Это был не он.

— Всё равно! Это он!

— Он никогда не будет обижать нас. Я хочу, чтобы ты простил его. Ты сделаешь это ради меня? — я понимала, что нехорошо таким образом манипулировать ребёнком, но не знала, как ещё воздействовать на него.

Максим нахмурил брови и отвернулся.

— Макс? — он продолжил стоять спиной ко мне. — Эй? — окликнула я и пощекотала ему бок, он захихикал и тут же забыл свою обиду на меня. Лёд тронулся.

Я пообещала сыну, что заберу его на следующих выходных, хотя плохо представляла, чем он будет заниматься в городе, разве только гостить у бабушки с дедом.

В сентябре Максим должен был идти в первый класс, а мне предстояло собрать его к школе, и тут, как назло, я никак не могла уйти на ночь, чтобы танцевать в клубе. И я не знала, как выкрутиться, а признаваться Дилану, чем я зарабатываю по ночам, было бы слишком жестоко. Я не стыдилась своей второй профессии, но хотела сохранить её в тайне. А вот от чего я действительно испытывала стыд, так это оттого, что не было возможности как следует подготовить Максима к школе.

В Краснодар я вернулась уже ближе к вечеру, сразу же поехала к Дилану. Дома его не оказалось, тревожные мысли проникли в моё сознание, я позвонилась в дверь к старикам. Открыла Лидия Николаевна.

— Где Дилан?

По её скорбящему взгляду я поняла, что что-то случилось. Она впустила меня, я повторила свой вопрос более громко, она показала рукой в комнату.

Когда я посмотрела на Дилана, лежащего на диване, мне показалось, что вижу покойника, но всё-таки заставила взять себя в руки, прикоснуться и прощупать пульс. Он дышал.

— Что случилось? — спросила я.

— Ведьма! — шипела старуха. — Это ты довела его до такого! Это всё ты!

— Я спрашиваю, что здесь случилось? — уже более грубо повторила я. — И почему вы не вызвали скорую?

— Он запретил мне вызывать врача. — попыталась оправдаться она, затем начала бубнить под нос. — Я говорила ему, что от тебя одни беды… ведьма… гадина…

— Как давно это случилось?

— Днём, в обед…

Я начала тормошить его, старуха сказала, что он не реагирует.

— Надо было везти его в больницу! — кричала во мне злость, я достала телефон, чтобы позвонить.

Дилан открыл глаза и едва слышно прошептал:

— Диана… не надо скорую.

— Слава богу! Что случилось? Почему тебе стало хуже?