Страница 16 из 46
– Вероника диктовала, а ты и записать без ошибок не смог? – Бадоев усмехнулся сквозь злость.
– Ей видно было лучше, – Федька даже врать нормально не умел.
– Этой гну всегда все видно.
За невнимательность зама следовало хорошенько отыметь в мозг, встряхнуть остатки серого вещества. Но время шло, Фольксваген мог быть уже очень далеко от Питера, и шанс поймать уродов таял на глазах.
– Ладно. Свободен. Дальше я сам.
Не объясняя больше ничего, Руслан отправил номер знакомому оперу и подтолкнул Фёдора к его машине.
– Мне завтра опять за вашей секретаршей заезжать? – уже у своего пижонского джипа спросил этот убогий.
– За совестью своей лучше смотайся! – Бадоев поднял воротник пальто и обреченным взглядом уставился на экран телефона. Пока что там горело только: «Жди!»
– И вечером тоже не надо? – Федька, похоже, бессмертным себя почувствовал.
– А вечером, Фёдор, если я не найду этих уродов, – Руслан потряс в воздухе запиской, – у нас с тобой будет БДСМ-сессия в голову. Можешь заранее начинать разминать извилины.
На этом вопросы у зама неожиданно иссякли. Стараясь не поворачиваться к начальству задом, он открыл машину. А уже через минуту несся со двора Пожарской, как русские танки на Берлин. Уверенно, не притормаживая ни перед какими ухабами и стремительно.
Руслана даже зависть взяла. Будь у него сейчас координаты Фольксвагена, он бы тоже газанул. Отвел бы душу быстрой ездой, а затем и другим излюбленным способом. Кулаки уже зудели проехаться по чьей-нибудь роже.
Но «Жди!» – через пять минут сменилось на: «Все еще ищу».
«Все еще ищу!» – еще через десять минут на: «В Питере их уже нет».
А потом пришло досадное: «Ночью искать не смогу. Продолжим утром».
От злости Руслана чуть на атомы не разорвало. Сам не понимал, почему так завелся. Вероника осталась цела и не получила ни одной царапины. Данные исполнителей у него были. Следовало лишь немного подождать.
Однако никакие доводы не работали. Чтобы остыть, пришлось еще полчаса топтать снег под окнами Пожарской. Учиться ровно дышать. И лишь потом, с трудом пересилив желание остаться ночевать в машине, он смог затолкать самого себя в джип и отправиться домой.
Как оказалось утром, спешил домой он напрасно. У конкурентов компании то ли пригорало, то ли заканчивались деньги, но время на передышку в этот раз они не дали.
Не успел Руслан продрать глаза, а знакомый опер – возобновить поиск Фольксвагена, на телефон упало СМС от Вероники: «Выеду из дома пораньше. Поеду другой дорогой».
Не веря своим глазам, Бадоев трижды перечитал эти предложения и на все лады обматерил безумную Гну. Какое «пораньше»? Какой еще «другой дорогой»?
Сон после такого как рукой сняло. Холодный душ и кофе оказались без надобности. Внутреннее чутье, которое вчера предсказало неладное, врубило на полную мощность тревожную сигнализацию. И, накидывая на бегу пальто, он, как пробка из бутылки, вылетел на улицу к своему джипу.
Пока не встряла в очередную неприятность, Веронику нужно было срочно перехватить по дороге. Наручниками пристегнуть к себе и никуда не отпускать.
Надеясь успеть, Руслан не надел ни рубашку, ни носки. Бежал. Спешил. Ни с кем не здоровался. Но на улице вместо родного Рэндж Ровера нашлась небольшая горка снега, и ни записки угонщика, ни колеса на память. Лишь на втором телефоне, личном, спустя минуту шока обнаружился один пропущенный вызов от сестры и два сообщения:
«Джип забрала. Верну утром. Спасибо, что в прошлый раз сделал мне дубликат».
«Рус, я проспала. Пригоню машину в обед. Прости, любимый братик».
Это был словно какой-то адский бабский сговор. Краш-тест для его расшатанной нервной системы.
Ни матов, ни вопросов в голове не осталось. Снег падал за шиворот, холодил голую спину. А он не чувствовал. Второй раз за сутки стоял столбом посреди улицы и не знал, за что хвататься первым: за голову, за телефон или за сердце.
Только спустя какое-то бессчетное количество секунд получилось заглушить внутренний медвежий рев и сделать единственное, что оставалось в его ситуации.
Не глядя, по памяти набрал номер Пожарской. Терпеливо выждал пять долбаных гудков. И коротко командным тоном приказал:
– Никаких поездок! Сидишь дома, пока сам тебя не заберу. Даже носа на улицу не показывай! Все понятно?
На том конце телефонной связи послышалось какое-то шевеление, металлический лязг и хлопок, словно рукой по пластику.
– Для особо одаренных могу повторить, – прогремел в трубку Руслан. – Сидеть. Дома. Не. Высовываться. Услышала?
Последнее слово он прокричал так громко, что проходившая мимо старушка с собакой дернулась и поспешила ответить «да».
– Пожарская... Вероника, мать твою! Мне на каком языке повторить?
Он уже не злился. Это была какая-то новая стадия гнева. Что-то между бешенством и отчаянием. Уникальная эмоция, которую вызывала у него только одна женщина.
– Ты хоть живая там? – Не надеясь услышать ответ, он опустился на ближайшую лавочку. Прямо в снег. Ничего не ощущая.
С пару секунд в трубке стояла тишина. Потом кто-то откашлялся, всхлипнул. И знакомый женский голос стыдливо произнес:
– Я застряла. Свернула не туда. И машина почему-то заглохла, – она снова всхлипнула. – Тут поле, какая-то заброшенная стройка, а моя ласточка не едет. И холодно.
– Эвакуатор вызвала?
Несмотря на плохие новости, Руслан почувствовал, как с сердца свалился огромный камень.
– Нет. Интернета нет, – голос Вероники стал совсем тихим. – Местонахождение установить не могу. А карту дома оставила. Пытаюсь по памяти высчитать, где я.
Новый всхлип оказался громче прежних. Бадоев не видел свою собеседницу, но готов был биться об заклад, что она плачет. Слезами! Как человек! Как обычная женщина!
– По памяти? – закрыл на секунду глаза. Сглотнул. – Ты можешь. Да... Но давай хоть раз попробуем по-моему. Без лишних движений и звонков. По-до-жди. Надень на себя все, что есть. Чехлами укутайся. И сиди.
– А ты сможешь найти? – совсем как в их ночь, она сама незаметно перешла на «ты».
– Я все смогу. – От этой ее доверчивости он словно под дых получил. Так резко, что аж в ушах зазвенело. – Только ты хоть раз не мешай и слушайся. Просто доверься и жди.
Веронике хотелось разреветься. Позорно! До потекшей туши и опухшего носа.
Полночи она валялась в кровати без сна, прислушиваясь к шорохам на площадке и вспоминая несущийся в ее полосе темно-синий автомобиль. Проснулась до будильника. Бодрая. Взвинченная, словно никакой ночи и не было. И чтобы снова не встретиться с «соседом» на Фольксвагене, выехала пораньше, да еще другой дорогой.
Идея казалась безупречной. Даже вуайерист Бадоев и его зам не смогли отследить выезд. Если у водителя Фольксвагена были грязные намерения, он тоже оставался в пролете благодаря ее хитрости.
Хоть памятник самой себе ставь «За решительность и отвагу». При жизни.
Но, стоило отъехать километров на пять от дома, начала происходить какая-то ерунда. В навигаторе вдруг включился режим Ивана Сусанина. Любимая Тойота, которую Вероника регулярно возила на техобслуживание, ни с того ни с сего принялась дергаться. А когда жилые кварталы сменились абсолютно незнакомым, пустынным пейзажем, машина вообще заглохла.
– Серьезно? – Пожарская вначале сама не поверила, что такое возможно.
Ударила по рулю. Выбралась на улицу. Обошла машину два раза по часовой стрелке. Один раз против часовой. И даже заглянула под капот.
Несмотря на все старания, просветление не снизошло. Двигатель не завелся. А вот в открытом салоне за время ее прогулки стало холодно. Дико холодно!
– Нет. Нет. Нет! Я не могу так просто здесь замерзнуть. У меня работа, Ленка и вообще вся жизнь впереди!
Говорить вслух с самой собой, наверное, было безумием. Попахивало одной палатой на двоих с собственным боссом. Но во время молчания слишком сильно стучали зубы, и страшно становилось еще больше.