Его сладкая девочка

Говорю, а сама чувствую, как Роман медленно втыкает мне в грудь вилку в своих фантазиях. Кстати, говорю все вполне миролюбиво, жую курицу, она на самом деле вкусная.

— У меня свой салон красоты.

Ну, кто бы сомневался? Глядя на ногти, ресницы, брови и все остальное, это очевидно.

— Вам дядя подарил салон?

Вот вообще дурацкий вопрос, просто любопытно, вот папа недавно Анжелике подарил «Ягуар» — вполне так жест, я считаю. Но Роман закашлял, Тимофей застыл, а Ржевский тоже вопросительно и даже с укором смотрел на друга.

— Нет, что ты, я совершенно независимая, самостоятельная женщина, могу обеспечить себя сама. И могу гордиться тем, чего достигла. Салон — это исключительно мое детище, ни у кого не просила, содержанкой не была и не буду.

— Здорово.

Нет, реально здорово, она смогла сама открыть свой пусть и салон красоты, но все сама. Вот пример сильной, уверенной и самостоятельной женщины. Все у нее хорошо: салон, Вершинин вот рядом, титьки четвертого размера. Может, ему такие нравятся? Нравятся именно такие: уверенные, взрослые, самостоятельные, независимые?

Я даже приуныла, не хотелось больше задавать вопросов и вообще никого видеть. Она что-то там щебетала про добавку, я ковырялась в тарелке, Тимоха рядом ковырялся в телефоне.

— Тимофей, а вы когда собираетесь в город? — спросила шепотом, прикрыв рот салфеткой. За столом мужчины о чем-то говорили, но для верности бросила взгляд на Романа, тот все равно не выпускал меня из вида.

— Не знаю, как метель утихнет, и дороги разгребут.

— Это надолго?

— Я не знаю, пишут, чтоб все сидели дома.

Тимофей показал на новостную ленту в телефоне, я приуныла еще больше, вот прям тошнит смотреть на эту идеальную пару. Ира жмется своими титьками, Вершинин делает вид, что не замечает. Как тут не заметить, её соски видно даже мне, ими можно стекло резать.

— Так, что-то на сухую сидеть скучно, Тимофей, лови ключи, налево за поворотом мой Крузак в сугробе, там алкоголь и конфеты дамам, и не забудь ананас.

Как мило, сейчас еще все напьются, и начнется безудержное веселье, а потом на втором этаже будет секс. Безудержный секс.

Тимофей побежал исполнять указания, я доела курицу и салат.

— А можно чаю?

Ира сделала вид, что вообще не слышала моей просьбы, Роман поднялся и включил чайник.

— Тебе какой? Иди выбери сама, вот кружка, сахар.

Подошла, убирая свою тарелку в раковину, стоя около Ромы, перебирала пальцами пакетики с чаем, чувствуя на себе его взгляд, который заставлял по телу бежать мурашкам и так сладко давить низ живота.

Я стала озабоченной. И голодной до секса, ведь мое тело поняло, как это бывает на самом деле.

— Все в порядке, Орешкина?

— Да, спасибо за заботу, все прекрасно.

— И почему, как только ты откроешь свой прекрасный ротик, из него сразу льется гадость? Сахар наверху.

Потянулась за сахарницей, но тут же замерла.

— Вот это персики! — Ржевский даже присвистнул, а Рома рядом сжал несчастные пакетики с чаем в кулак.

— Он что, настолько озабоченный?

— Штаны надо нормальные надевать, а не такие, в которых ты словно голая, — Вершинин цедил все это сквозь зубы, я развернулась, посмотрела на Ржевского.

— Предлагаю зеленого чая с жасмином, он успокаивает.

— А ты дерзкая, люблю таких.

— Каких? — наконец закипел чайник, Роман налил в кружку кипятка, я развернулась и пошла к столу с ней в руках.

— Такие сочные, словно персик, попки.

— А вас не смущает, что в моей руке кипяток, и я могу слегка оступиться, а ваши яйца станут вареными?

— Зачем? — Максим моргнул несколько раз, глядя с недоумением.

— Затем, что за языком надо следить, а про персики вещать в других местах.

Ржевский заржал как конь, хлопая по столу огромной ручищей так, что вздрагивала посуда.

— Мы сейчас накатим и подружимся, не переживай, сладкая.

Вот после «сладкой» меня передернуло, вот не надо меня так называть кому попало. Вершинин называл, это было безумно возбуждающе и в тему, ему можно, но не кому-то там.

Не успела я выключить воспитание и манеры и послать этот ходячий анекдот далеко и надолго, вернулся Тимофей, началась суета, выставление на стол бутылок, конфет, был даже ананас, а еще колбаса, мясо для шашлыка, салаты из ресторана. Интересно, Ржевский собрался кого-то трахать, или ехал просто пожрать?

Зазвенели бокалы, пили все: Ира — шампанское, мужчины — виски, я воздержалась, чувствуя, что укол мне сегодня сделать будет точно некому, сейчас все упьются.

Хорошо, что конфеты были хорошие, такие я люблю. Рома разжег камин, все переместились в гостиную на большой угловой диван, перетащив закуску с собой. Время три часа дня, пьянка началась. Шикарная компания, мне даже было интересно. Сижу, вытянув больную ногу на спинку дивана, грею руки кружкой чая, слушаю пошлые рассказы Ржевского, наверняка выдумал половину, ловлю на себе взгляд Вершинина. Такой красивый реально, в простой футболке и штанах, чуть обросший уже, помню, как он царапал меня своей щетиной между ног, а я текла на его губах.

Так, все, надо завязывать с фантазиями.

— Даша, у тебя есть парень? Или, может, жених?

Молодец Ирина Николаевна, умеет женщина задавать нужные вопросы в нужное время.

Глава 17

Вершинин

Смотрю на Орешкину, даже с нетерпением жду ответа на вопрос, заданный Ириной. Самому интересно, может, у нее на самом деле есть парень? Девочка безумно сексуальная и красивая. Хотя с таким характером ни один мужик с ней не уживется.

Молчит, смотрит в кружку с чаем, наверное, третья уже по счету. Не нравится мне ее молчание. Что там в головке ее хорошенькой происходит?

— Так что, Дарья, парень-то есть? А может, муж? — Ржевский снова заржал как дикий конь, а меня накрыла ревность, вот реально, это была именно она.

Какой, на хрен, муж? Но хотя я даже паспорт ее не видел, она так и не показала документы доктору в травмпункте, тот после денег и не спрашивал о них больше.

— А вы, я смотрю, только к замужним дамам на дачи привозите ананасы? — Даша выпалила на вопрос Максима, тот и вида не подал.

Вот же язва какая. Значит, еще и подслушивала наш разговор.

— Так с ними проще, они страсть какие голодные.

— До ананасов?

— И до них тоже. Ты давай с темы не съезжай, племяшка.

И тут эта маленькая пакость смотрит мне в глаза и отвечает так уверенно и смело.

— У меня есть жених.

Какой, на хуй, жених? Она что, чая с ромашкой перепила? Или ей Ржевский туда что подмешал?

— О, как интересно. Рамочка, ты знал, что у твоей племянницы есть жених? Как его зовут? Когда свадьба? Сколько ему лет?

Ира снова задает кучу вопросов, а я, сделав несколько больших глотков коньяка, сжимаю пальцами бокал.

— Его зовут Федор, мы вместе учимся, на одном курсе, — теперь совсем не смотрит на меня, а только всем улыбается.

— Как мило, первая любовь, романтика. А покажи фото, ну, в телефоне-то наверняка есть куча ваших фотографий, это так трогательно. Вот Роман совсем не любит фотографироваться.

Ирку точно развезло уже от шампанского, а Ржевский все подливает и подливает. А мне даже самому стало интересно посмотреть на жениха. Что там за хлыщ такой? Федор.

Орешкина мнется всего несколько секунд, потом из кармана толстовки достает телефон, слишком долго роется в нем, наверное, выбирает фото покрасивее.

А когда показывает, мы все вчетвером видим на экране милую такую, до скрежета сахара на зубах, пару: молодой человек, темные волосы, модная прическа, он прижимает к себе Орешкину, ее волосы развеваются на ветру, они так ослепительно молоды и красивы, а еще больше ослепляют их белоснежные улыбки.

Вот же сучка маленькая! Трется с каким-то парнем, а мне в уши вещает о морали. Жених, значит, у нее. Федя съел медведя.