Тайна чёрной «Волги»

Все закончилось так же резко и неожиданно, как и началось. Горящие машины словно бы растворились в тумане, и через минуту ничто уже не напоминало о жуткой трагедии, разыгравшейся на глазах грибника. Федякин сумел сбросить оцепенение и рванул в сторону шоссе, оставив обе корзинки возле березы. Но сейчас его мысли были заняты лишь одним – поскорее выбраться к людям.

Когда Константин Ильич выскочил, наконец, на спасительный асфальт, водитель проезжавшего по шоссе молоковоза заметил его слишком поздно. Он ударил по тормозам, машина пошла юзом и снесла грибника, оборвав его переставшую быть спокойной и размеренной жизнь. А вместе с ней и невысказанное свидетельство о призрачной колонне в лесу.

Андроповск (бывший Любгород), 1988 год. 14 сентября, среда

Обед у родственников Эдика растянулся на несколько часов и грозил плавно перейти в ужин, хоть Камышев и старался максимально сократить разговоры за столом. Однако гостеприимных кавказцев было трудно остановить.

И родители Апшилавы, и старики буквально завалили калининского гостя вопросами, будто бы он приехал не из областной столицы, а из белокаменной. А Валерий в очередной раз убедился, что люди в райцентрах и деревнях не справляются с возросшим в последние годы информационным потоком. Экстрасенсы, чернобыльские мутанты, набивший оскомину полтергейст, «мясорубка» в московском метро – Камышев еле отбивался от правды, полуправды и откровенных слухов. Зато потом, когда его собственный источник сведений окончательно иссяк, семейство Апшилава перешло к местным слухам. И вот тогда Валерий начал напоминать себе ЭВМ «Роботрон» из Восточной Германии – он едва успевал анализировать данные, полученные от андроповских абхазов.

– Нарушилась связь времен, – глядя куда-то вдаль, говорил дед Заур. – В старину Любгород был защищен от зла, потом защиту сняли, когда стали уничтожать наследие прошлого. Сколько монастырей было загублено, сколько храмов взорвано! Сколько захоронений старых растревожено! Вот и прорвался гнойник, вышло зло наружу.

– Что за зло-то, дед? – вытирая губы салфеткой, уточнил Эдик. – Ты про «Волгу», которую мы разыскиваем?

– Машина, внук, это лишь инструмент, – старик по-прежнему не смотрел ни на одного из своих собеседников. – Вам искать нужно не проявление зла, а само зло. Нарыв, из которого вытекает в наш мир все бесовское и нечистое.

Подобные теории, только высказанные по-разному, Камышев в последнее время слышал все чаще, но списывал их на гласность. Если раньше после обсуждения чертовщины можно было загреметь на Фурманова, а то и в Бурашево, то сегодня некогда выдержанная советская пресса подпитывала людской интерес сенсациями, и это стало в порядке вещей. А потому Валерий пропускал мимо ушей стариковскую софистику, однако моментально превращался в слух, когда Заур говорил о чем-то странном, но при этом весьма конкретном.

– Причем природа нам уже не раз посылала сигналы, – старик неожиданно оживился. – Думаете, в Чернобыле станция взорвалась просто так? Это тоже гнойник прорвало… Или вот, например, в семьдесят втором году – жара стояла невыносимая. И загорелись торфяники – что под Москвой, что у нас тут. Даже войска ввели, помню. Настолько страшный пожар был.

– Дед Заур у нас в пожарной части служил, – Эдик тепло посмотрел на старика. – В лесоохране.

– Было дело, – кивнул аксакал. – Тушили большими силами. И люди гибли, проваливались вместе с техникой в торфяные пустоты. Стоит себе экскаватор, работает, роет защитную траншею. А под ним торф как провалится – и вниз машина летит, по самую крышу, только стрела лишь слегка торчит. И огонь там такой, что не выберешься. Разве что закричать успеешь. А однажды целая колонна машин в огне пропала. «Зилы», «Уралы», «газоны». Человек тридцать в самое пекло угодили…

Валерий помнил это невероятно душное и дымное лето. Ему тогда было двенадцать лет, и они с друзьями по двору изнывали в квартирах, потому что родители запрещали гулять на улице и вдыхать гарь. По телевизору в программе «Время» рассказывали, что борьба с природными пожарами ведется успешно, однако отец говорил, что без жертв, к сожалению, все-таки не обошлось. Просто на этом решили не заострять внимание: головы полетели, ошибки постарались учесть и что-то исправить, но вот обнародовать то, что при этом вылезло, никто не спешил.

Он обсуждал это исключительно с матерью, думая, что дети, Валерий и его старшая сестра Таня, не слышат. Однако на самом деле они, затаив дыхание, жадно ловили каждое слово из соседней комнаты, и по ночам будущему следователю еще долго снились кошмары с огнем и полыхающими пожарными. Так длилось до самой осени, когда торфяники наконец-то перестали гореть.

– И как нам быть, дед? – спросил Эдик, когда старый Заур неожиданно замолчал.

– Подскажете, что мы можем сделать? – поддержал Валерий коллегу, хотя, конечно, не верил в рассказанное. Но зато он понимал, что даже в самых невероятных слухах есть доля истины. Главное, правильно ее уловить. – Кого нам искать или что? И где?

– Вдвоем вам не справиться, дети, – старик посмотрел на Эдика, потом медленно перевел взгляд на Камышева. – Тут большие силы нужны.

– Ну, ты и страху напустил, дед, – подал голос Аслан, отец курчавого милиционера. – Время сейчас, ты прав, неспокойное. Но не в мистике дело. И убийцы, которых наши парни ищут, обычные – из плоти и крови. А значит, боятся советского правосудия.

– Дай-то Бог, – покачал головой старик. – Пойду я… Устал, полежать надо.

Эдик и все его родственники бросились помогать Зауру, Валерий решил было присоединиться, но его оттерли, сказав, чтоб не беспокоился. Он послушался, вновь сел за стол и принялся дожидаться, пока семейство Апшилава уложит деда. В первую школу, где пропали ученики, они уже точно не успевали, но дел от этого меньше не становилось. В частности, оставалась еще огромная папка материалов по делу черной «Волги», и Камышев планировал внимательно изучить ее целиком. Даже если ради этого придется заночевать в местном отделении. Валерия, к слову, это не смущало, в первые годы службы ему не раз приходилось спать в рабочем кабинете или в дежурке. Случалось это периодически и сейчас.

Когда Эдик вернулся, и они засобирались уходить, Камышев от души поблагодарил его родственников за теплый прием, хотя в желудке у него, по ощущениям, было не меньше пяти килограммов мяса, хлеба и разносолов. Радушные абхазы, судя по широким улыбкам и приглашению заходить почаще, остались довольны гостем.

Глава 6. Необъявленный визит

Матвеича они отпустили, да и смысла не было его держать – от дома Эдика до отделения было от силы пятнадцать минут ходу. Всю дорогу они молчали, усиленно переваривая съеденное, и вновь заговорили только в кабинете Величука. Самого майора до сих пор не было, из чего следователи сделали вывод, что первый секретарь андроповского райкома все-таки вынул душу из Платона Григорьевича.

– В общем, Валера, я предлагаю переместиться ко мне в кабинет, – Эдик покрутил головой. – Мне тоже дела нужно подбить – показания учителей и пятиклассника подшить. На своей территории мне это было бы сподручнее, да и тебе, уверен, тоже. А то Величук рано или поздно вернется, и…

– Слушай, он у вас всегда такой услужливый? – Камышев все-таки решил задать этот вопрос, чтобы прояснить ситуацию. – Или это из-за моего приезда? Все-таки странно – майор, и так перед старлеем бисером рассыпается.

– А! – Апшилава махнул рукой. – Григорьич у нас мужик хороший, но действительно мямля. Я тебе так скажу, что у него не особо выходит руководить. Ему бы вся стать в полях следы брать – он оперативник от бога. Когда в операх ходил, прям горел работой, а как майора получил и в начальственное кресло сел, быстро скис.

– И за чем же дело стало? – удивился Валерий, хотя похожие истории о прозябающих на должностях следаках ему были известны. Тех, как правило, назначали добровольно-принудительно, желая перенести их опыт на целые отделы. Только если у кого-то и впрямь получалось, то другие откровенно скучали, мечтая вернуться на передовую. Величук, как предположил Камышев, был скорее всего из их числа.