Враг навсегда

— Ну вот и все. Пора прощаться, сын.

Почувствовав, что снова задыхается от тоски и боли, Алекс сделал шаг вперед.

— Я все равно готов полететь с тобой. Плевать на письма. Плевать на прошлое. Я буду рядом!

Его отец дрогнул. На губах появилась грустная улыбка.

— Спасибо. И прощай, сын. Я люблю тебя.

На этих словах внутри юноши все надломилось окончательно. Он сжал кулаки, кусая губы от безысходности.

Рывком Дэвид Торнхилл дернул растерянного сына к себе и сжал в крепких объятиях. Не выдержав гнетущей тяжести, рухнувшей на него сверху, Алекс заплакал, уткнувшись ему в плечо. Собирая рубашку отца в кулаке, продолжая изо всех сил обнимать его. Он не хотел отпускать его. Ни за что на свете.

Но тот аккуратно вырвался из объятий и ушел, не оглядываясь. Оставив Алекса в больничной палате.

Через пять минут Алекс пришел в себя, вытер слезы тыльной стороной ладони и хладнокровно сгреб конверты. Он должен узнать.

Разорвал письмо, предназначенное для девчонки. Уставился воспаленными глазами на пугающие строчки. Ошарашенно упал в кресло. Такого он точно не ожидал.

«Дорогая Диана.

Мне жаль, что я так и не увидел тебя в последний раз. Надеюсь, ты простишь меня за то, что утаил от тебя правду. Скажу честно, я эгоистично хотел проверить — придешь ты или нет. Наверное, в глубине души я знал, что не придешь, потому что заранее приготовил это письмо. Грустно осознавать, что все сложилось именно так. Но я принимаю этот факт со всем своим спокойствием.

Прости меня за все… Мне больно оттого, что ты меня боишься и презираешь. Мне больно оттого, что я не стал и не захотел стать тебе кем-то вроде отца или близкого друга. Но если бы можно было повернуть время вспять, я бы все равно подошел к тебе на той жаркой улице Джорджтауна. Даже зная, что это меня потом погубит.

Ты — яркое и солнечное пятно в моей жизни, хоть и ты же стала для меня чернотой и абсолютным безумием. Я перестал ненавидеть себя за свою больную и ненормальную любовь. Я научился с этим жить.

ДА. Я любил тебя. И по-прежнему люблю.

Не как ребенка или свою подопечную. Я люблю тебя совсем по-другому. И мне долго от этого было тягостно и противно от самого себя. Но сделать с этим я ничего не смог.

Однажды ты простишь меня за все обиды, за то, что когда-то оступился и перестал верить. В тот ужасный вечер, стыдно признаться, я наказывал тебя за свою одержимость. Бывали времена, когда я сильно ревновал тебя к собственному сыну. У него было время, возраст, возможность быть рядом с тобой. У меня же ничего из этого не было. Вот такой я ничтожный подлец и чудовище.

Я знаю ты простишь. У тебя большое сердце. Хоть и такая израненная душа.

Будь счастлива, и не переживай ни о чем. Не ищи в этой истории своей ошибки или вины. Их нет. Так просто сложилась судьба. Я счастлив по-своему, что мне за мою жизнь удалось испытать такое чувство всепоглощающей любви, которой я раньше прежде не испытывал. Пусть и сгорел в ее неправильности и абсурдности.

На этом все. Мне больше не стыдно за свою любовь.

Прощай,

Дэвид Торнхилл»

Опустошенный внутри, вывернутый наизнанку, Алекс Торнхилл сидел в кресле и перечитывал строчку за строчкой. Снова и снова, по замкнутому кругу, отказываясь верить.

Было ощущение, что он оказался в совершенно другом мире. В другой реальности.

Все встало на свои места.

Открыв другой конверт, он почти не удивился. Хоть это и стало для него следующим ударом.

Все свое состояние — недвижимость, автомобили, акции и прочее Дэвид Торнхилл оставил Диане. Ни ее матери, ни ему самому он распорядился не передать и фунта.

Алекс яростно смял письмо.

ДИАНА

После первого же урока я была поймана Джексоном Феллроузом в коридоре. Схватив меня за локоть, он потащил меня под лестницу.

— Что ты делаешь? — прошипела я. — Отвали!

— Ты совсем с ума сошла?! На кой черт ты заявилась?! Алекс сказал ты будешь в конюшне!

— В задницу твоего Алекса! И тебя туда же!

— Полегче на поворотах, Горилла! Тебе готовят «сюрприз»! На твоем месте я бы растворился в неизвестном направлении! Куда он сам провалился в такой день?

— «Сюрприз»? А ты, что же, больше себя к ним не причисляешь?

— Я не знаю о чем речь, мне абсолютно наплевать. Алекс просил приглядеть…

— Да какого черта?! С чего вы решили, что в праве приглядывать после всего, что делали?! Решили в героев поиграть? Да вы оба — два куска дерьма, ничем не лучше остальных! — вскипела я, отпихивая одноклассника.

Тот обескураженно сделал шаг назад.

— Сама еще пожалеешь, идиотка! — крикнул он мне в спину, но я уже бежала прочь от него.

На остальных уроках ничего не происходило. Класс странно притих, но я уже знала, что это затишье перед бурей. Эти уроды действительно приготовили мне что-то, и я впервые радовалась, что у меня не было с собой ни сумки, ничего. Даже мой телефон остался в стойле у Клепы, где я уже практически жила. Хотя бы веще не испортят.

— Вы сегодня подозрительно молчаливы, — отметила, прищурившись, миссис Блэквуд.

— Просто решили усердно учиться к концу семестра, — елейным голосом ответила Эмили, поглядывая на меня многообещающим взглядом.

К слову сказать, я умудрялась весь день избегать директора, прячась в закоулках школьных коридорах. Знаю, весть о моем внешнем виде до него обязательно дойдет, но мне было уже плевать. Я хотела выстоять в этот день. Это стало для меня самым важным на свете.

Мне все хотелось начать сначала.

Меня даже никто не стал подлавливать после последнего урока. Янг только припугнул, обхватив меня за талию своими мерзкими ручонками, когда я схватила ручку двери.

— Беги, принцесса! — прошептал он мне на ухо. От его горячего дыхания в шею сделалось противно. — Сегодня играем в прятки. Ты прячешься, а мы ищем.

Противно засмеялся, когда я отпихнула его лапы и бросилась вон. Другие подхватили его смех.

Мой день шел как обычно. Я бегала на тренировке, игнорируя кривую улыбку Тани. Бегала все в том же рабочем костюме. Мистер Робертс не задавал вопросов, только участливо спросил, не холодно ли мне, и удобно ли бегать в кедах. Я заверила его что все в порядке.

Не знаю, что было у меня в голове. Полная вата. Но я уперлась, как баран, сделать этот день, день своего рождения, обычным. Не из ряда вон выходящим.

— Почему не в форме? — спросил Томми, догнав. — Что-то случилось?

— Все в порядке, Томми. Не задавай вопросов.

Мне не хотелось ничего ему объяснять. И разговаривать не хотелось. Я просто поставила себе цель — пережить этот день. И пусть сердце колотилось, как ненормальное, а зубы стучали от надвигающегося страха. Я не хотела прятаться. Просто до истерики не хотела.

Конечно, я не пошла в женскую раздевалку, прямо со стадиона побежала в конюшню. Мечтала о душе, потому что не мылась уже Бог знает сколько времени. От меня пахло потом и лошадьми. Но не сегодня. Потому что мне. Просто. Нужно пережить. Этот день.

В конюшне был Стефан и другие конюхи, поэтому на какое-то время я расслабилась. Ухаживала за своими подопечными, делала свою работу. Время пролетело незаметно.

Белокурый друг ковырялся в стойле своей Клепы, а я решила заглянуть к Призраку, с которым успела подружиться.

— Твой хозяин позабыл про тебя, дружище? — погладила великолепную морду коня, угощая лакомством. Тот довольно зафырчал.

— Торнхилл будет недоволен, что ты к нему зашла. У него на этот счет особые распоряжения, — презрительно бросил Стефан. — Главный конюх мне сказал даже не дышать в его сторону.

— Он не узнает. И я его не боюсь.

— Ди, это Алекс Торнхилл, — напомнил мне парень.

— О Господи, да я просто разговариваю с Призраком! Что с ним будет-то? Что за тупая паранойя у этого аристократика?

— В прошлом году Призрака пытались отравить, чтобы Алекс провалился на соревнованиях по конному поло. Возможно кто-то из соперников подговорил ученика из нашей школы.