Враг навсегда

ГЛАВА 5

ДИАНА

В середине ноября было мое день рождения, и я его всегда ждала с легким страхом и обреченностью. Так повелось, что каждый год класс устраивал мне «сюрприз». Сначала это делал мой класс на Каймановых островах. А теперь в старой доброй тетушке Англии.

Обычно это тупой спектакль, непредсказуемый и жестокий, разыгранный для меня, для уничтожения моего душевного равновесия, для унижения, для того, чтобы причинить мне боль. Все довольно просто.

Когда мне исполнилось пятнадцать (это был мой первый год в Англии и в этой школе, в частности) мои одноклассники жестоко подшутили надо мной, подбросив в сумку несколько пакетиков с белым порошком. Такой скандал тогда поднялся, полиция приезжала. Я заливалась слезами и божилась, что это не мое. Белая, как полотно, мать стояла рядом и от шока молчала. На меня даже наручники надели и увезли в городской приемник! В слезах и соплях я просидела там несколько часов, прежде чем один из копов догадался вызвать эксперта и проверить порошок. Это оказался обыкновенный ванилин для выпечки.

Вообще-то, все началось намного раньше, еще на Каймановых островах. Мне тогда исполнилось десять, и Эмили сказала, что мы обязательно отметим день моего рождения всей толпой «друзей» у нее во дворе. До сих пор помню, как я была взволнованна, когда спускалась в патио Эвансов в новеньком платье, которое мать купила по этому случаю. У меня была эйфория. Видела шары и кучу сладостей, закуски. Я даже благодарную речь произнесла в микрофон на небольшой сцене, разнюнилась от счастья. Поверила, что теперь со мной будут все дружить. Ведь до этого не дружили…

И до сих пор помню свое разочарование, шок, обиду, горечь, когда узнала, что праздник был устроен не в честь моего дня рождения, а в честь того, что Эмили выиграла свои первые скачки. Тот жестокий смех вокруг меня, растерянно стоящей на сцене, до сих пор отзывается кошмаром в груди. Я с позором сбежала, ведь для меня тогда наступил конец света.

Я еще не знала, что он будет наступать каждый год, и всего лишь через пару лет я сильно возненавижу собственный день рождения.

До этого дня «икс» оставалась еще неделя, и, честно говоря, я, хоть и боялась, но простодушно расслабилась. Ждала подвоха только в саму дату, но никак не неделей ранее.

В кампусе, где мы жили (общежитие, по-простому) произошел неприятный и унизительный инцидент, после которого я объявила всем войну. Открыто и громко. Наплевав на учебу, на мать с ее просьбами, и на учителей, которые пытались все прикрыть и не предавать огласке.

Даже мать назвала меня неблагодарной сволочью, но я осталась непоколебима.

Все во мне стало протестовать и отчаянно рваться на волю, вдаль от этого гнета. Торнхилл был прав, я всю жизнь была идеальной жертвой.

Вот как все произошло.

В школьной прачечной, куда я пришла стирать свое белье поздно вечером, я, к своей досаде, встретила Эмили, Соню и Ванессу.

— Ооо, замарашка пришла стираться, — размалеванные красной помадой губы Ванессы растянулись в ухмылке. Ну кто наносит макияж в прачечную, в самом деле?

Хотя, если приглядеться, она вся при параде. Как и ее подружки. В коротких юбках, каблуки… Только у Сони страшные говнодавы на ногах.

Эмили аж всю перекосило при виде меня, но она промолчала, глядя на меня оценивающим взглядом со своего места. Я посмотрела на нее в ответ, отстраненно отметив про себя, что девушка Алекса выглядит неважно. Уложенные волнами блондинистые волосы немного спутались, хотя перфекционистка Эмили никогда себе такого не позволяла. Красные воспаленные глаза и размазанная косметика выдают, что она явно плакала.

Это не вызвало во мне ни удовлетворения, ни радости. Ничего.

Мне было все равно.

— Че ты вылупилась? — гаркнула Соня.

Вздрогнув, я отвернулась от них и прошла к свободной допотопной машинке.

Вообще-то странно. Они обычно не стирают здесь, девяносто процентов учеников увозят вещи домой, где ими занимаются домоправительницы и слуги. Я раньше никогда одноклассников тут не видела.

Но девушки и в самом деле что-то стирали и трепались между собой. Эмили сидела на машинке и вяло болтала ногами, отчужденно наматывая жвачку на палец, в ее руках была опустевшая корзина из-под белья. Ванесса перебирала чистые носки, что достала из сушилки. Соня медитировала на кнопки, пытаясь разобраться.

— Старье, — ругалась она. — Будто во времена динозавров перенеслась. Как это работает?! Черт!

Она долбанула по панели, и та запиликала в ответ неприятным звуком. Сразу все индикаторы загорелись.

— Ванесса, — Эмили взглянула на ту многозначительным взглядом.

Без всяких вопросов та бросилась помогать Соне. Ванесса, как и Мэриэнн, была у них на побегушках. Вообще Эмили считалась главной, но сегодня она была сама на себя не похожа. То Торнхилл, то Эванс. Что это с ними? Разлад в сладком раю?

Загрузив свое белье, я села рядом на стульчик, достала школьные уроки. Последний год, все-таки. Нужно хорошо сдать экзамены. Уйти отсюда и оставить машинку без присмотра — быть вещам испорченным, это я уже знаю. Лучше уж получить пару тумаков, но сохранить вещи.

Пока я делала домашнюю работу, девушки о чем-то тихо переговаривались. Решив последнюю задачу по тригонометрии, я потянулась, разминаясь от неудобной позы, в которой просидела полчаса, как ударом ноги Соня выбила из моих рук учебник. Он отлетел в угол прачечной.

— Как же бесит твоя страдальческая мина!

Я прижалась спиной к вибрирующей машинке, настороженно глядя на нее. Что ж ей не сидится-то?

— А меня бесит тот день, когда она появилась в нашей жизни, — Эмили лопнула розовый пузырь жвачки. Слезла со стиральной машины и подошла ко мне, разглядывая меня сверху.

— Боже мой, даже после уроков в школьной форме. Нечего надеть? — прыснула девушка. — У тебя пуговицы вот-вот лопнут, корова. Эта форма тебе давно мала.

— Может, она специально надела? — предположила Ванесса, сморщив смуглое лицо. — Ну, типа, парней завлекать. Все в обтяжку, не по правилам школы. Зато привлекает внимание.

Что она несет? Ванесса, конечно, никогда мозгами не отличалась, но быть настолько тупой… Это постараться надо. У меня же рукава до запястий не достают…

— А что? — Соня подхватила ее мысль. — Оскар теперь облизывается в ее сторону, и остальные мальчики. Феллроуз слишком уж задумчиво на ее зад пялится. Эми, твой Алекс разблестящий тоже за этим был пойман не раз, не так ли?

О чем она вообще, черт возьми? На меня никто даже не смотрит, чураются как проказы. Что за фигня?

— Заткнись! — блондинка рявкнула на Соню, покосившись на меня. — Хватит трепать языком что попало!

— Ну не знаю, — ее подруга развела руками. — Мне кажется Ванесса права.

В холодных голубых глазах Эванс откровенная злость и ненависть.

— Думаешь, Алекс теперь будет помогать тебе? Пожалеет? Да его от тебя тошнит, он сам об этом говорил тысячу раз! — ее голос странно звенит. — Он просто не хочет больше об тебя мараться! И быть хоть как-то связанным с тобой.

Она истерично смеется, словно ляпнула какую-то чушь. Но смех ее трескучий и наигранный.

Я с трудом разлепила губы.

— Зачем ты мне это говоришь? Я не спрашивала о нем.

Эмили резко замолчала, только гневно раздувающиеся ноздри выдавали в какой она ярости. Острыми яркими ногтями одноклассница впилась в свои ладони, медленно наклоняясь ко мне.

— Ты жалкое отребье, твое пребывание здесь — самая большая ошибка школы Рочестера. И мистера Торнхилла. Все это знают. Ты здесь никто!

— Окей, как скажешь. Мне плевать на твои слова. Ты закончила? — спокойно интересуюсь у нее.

Ее трясущийся вид вызывает сейчас только жалость, она явно не в себе. А во мне какой-то странный спокойный штиль. И чем большее ее трясет, тем спокойнее и равнодушнее я себя ощущаю.

Нутром чувствовала, что сейчас на передовую вылезет массивная Соня, и все круто поменяется, но все равно не смогла промолчать.

Так и есть, та совсем неожиданно пинает меня ногой в живот. Охнув и согнувшись по полам, я пячусь назад, но опять упираюсь в машинку. В прачечной стоит характерный шум стирки и отжима.