Жена для генерального

– Эта, как ты ее называешь, «разведка» мне всю плешь проела, когда узнала, что вы встретились. Командиры в молодости так мозг не выносили, как наша Зоя Фёдоровна. – Штерн усмехнулся. – Понятно стало, почему в ее взводе всегда была рекордная выживаемость. Когда начальство так орет, бояться будешь не противника, а собственного руководства.

– Аглая цветы принесла, – пришлось каяться. – Я просил управляющего, чтобы компанию ее тетки и близко не подпустили к организации шоу. Но та как-то обошла запрет.

– Будем надеяться, что вас не успели засечь. – Дима пододвинул документы ко мне поближе.

– Вышли Зое кого-нибудь в помощь. Пусть подстрахуют.

Словно я глупость сморозил, Штерн покачал головой.

– Машина уже выехала. Самолетом парней отправлять не стал. Сам понимаешь – поехали не пустыми.

– Хорошо.

Я почувствовал, как нервы немного успокаиваются, и наконец смог взять в руки бумаги.

– До бывшего зама Герасимова, Германа Шульца, нам удалось добраться только на прошлой неделе, – начал рассказ Дима. – Стрелок не соврал – тот боится собственной тени и каждый месяц переезжает с места на место. Я даже заподозрил, что он в программе защиты свидетелей, но все дела против Герасимова закрыты. У половины уже прошли сроки давности. Так что наш старикашка чище праведника!

– Выходит, его зам просто неудачно отошел от дел своего босса...

Я задумался. За последний год мы выяснили, что таких неудачников рядом с Герасимовым было много. Две его жены, которых до сих пор никто не мог найти. Около десятка подчиненных.

Все они исчезали красиво: жены – на курортах, подчиненные – во время командировок или в отпусках. Но всегда с концами. Без выживших.

Наш стрелок не был причастен ни к одному убийству – Герасимов не любил использовать людей повторно. В его задачах стоял лишь я, и после выполнения заказа парень прекрасно понимал, что может получить пулю в лоб.

О том, что неудачное покушение обойдется исполнителю слишком дорого, сомнений не было ни у кого. Потому заставлять стрелка сотрудничать нам не пришлось. Вместо того чтобы идти в отказ, он сам помогал искать ниточки к другим жертвам. Сдавал своих же коллег. И именно он смог обнаружить след бывшего зама Герасимова. Живого и невредимого.

– Он уже пошел на контакт? – я указал на фото поджарого седого мужчины, который настойчиво тянул куда-то за руку молодую женщину.

– Неохотно. Этот Шульц никому не доверяет. Пришлось выложить на стол все карты, чтобы заговорил. Но пока причина его удивительной живучести остается загадкой.

– Думаешь, компромат?

– Вряд ли после стольких убийств Герасимов воспылал состраданием к своему бывшему заму. – Кресло под Димой скрипнуло. Поза моего безопасника стала напряженной. – Скорее всего, тот смог прихватить какие-то записи. Может, сделать копии договоров. Может, видео убийств... Стрелок говорил, что старый козел всегда требовал у исполнителей доказательства. Возможно, еще что-то. Пока нам остается только гадать.

Я обхватил голову руками и глубоко вдохнул. За год мы еще никогда не подбирались к Герасимову так близко. Хороший компромат был бы намного эффективнее, чем признание одного-единственного снайпера, который даже деньги за свои услуги так и не получил.

Мы бы упекли Герасимова всерьез и надолго. Казалось, оставался один шаг до свободы.

– Дима, сам знаешь, у всего есть цена. У этого компромата она тоже должна быть. Я готов раскошелиться.

– Боюсь, одними деньгами в этом случае мы не обойдемся, – Штерн вдруг перешел на загадки.

– Липовые документы, гражданство любой страны мира – я готов.

Будто доктор, который имеет дело с тяжелобольным пациентом, Дима покачал головой. Но задал лишь один вопрос. Самый правильный.

– Больше не можешь? – Он даже не ухмылялся.

– Не могу. Совсем.

Говорить правду было легко. Встреча в Воронеже принесла свои плоды.

– Хорошо, – Штерн встал. – Готовь деньги. Я подключу кого следует. Но не обещаю, что все будет легко и просто. Мне нужно как минимум дней десять. А в идеале – пару недель.

– Чем быстрее – тем лучше.

Кажется, я уже научился от этого еврея привычке торговаться.

Дима красноречиво хмыкнул, но спорить не стал. Как обычно, не прощаясь, он направился к двери. Не оборачиваясь, вышел.

Через несколько секунд за стеной стихли шаги, и в моем кабинете повисла тишина.

Минуту.

Другую.

Третью.

Мне почему-то даже компьютер включать не хотелось. Перед глазами все еще мелькали лица пропавших. На сердце что-то неприятно тянуло. А вскоре телефон разродился входящим сообщением.

Абонент, который направил его, не числился в списке моих контактов. Я знал его номер, но никогда не вызывал со своего телефона. Лишь с одноразовых. Редко.

А текст... Всего четыре слова, и на отсрочке, которую просил Штерн, появился жирный крест.  

Глава 7. Охота на женщину

Аглая.

Встреча с Маратом разбудила во мне злость и паранойю.

Злость пришла первой. Она явилась на смену растерянности. Уже в машине странная магия Абашева прекратила свое действие. На расстоянии ничего не ёкало в груди, не хотелось ни к кому прижиматься, а вот отхлестать по щекам и выкричаться стало просто необходимо.

Если бы я не боялась собственной реакции на Марата сильнее, чем желаний, обязательно попросила бы таксиста повернуть к отелю. Что сказать этому мерзавцу, нашлось бы. Но несколько минут назад я уже стояла рядом со своим прошлым, и рот никто не закрывал.

Паранойя пришла позже. Ей было непросто пробиться сквозь тот вулкан, что бурлил на душе. Правильные мысли поначалу не задерживались в голове. Гасли под наплывом эмоций. И лишь к вечеру нервное слезливое создание смогло уступить место вменяемой умной женщине.

Я остервенело, до пореза на пальце, строгала овощи на суп. Мыла полы так, словно вот-вот в гости должна была пожаловать английская королева. До блеска драила духовку и плиту. Параллельно со всем этим развлекала Сашу и успокаивалась.

Чем меньше оставалось физических сил, тем лучше соображал мозг. Это была какая-то особенная женская механика. Наш уникальный феномен, не поддающийся никакому объяснению.

В моем случае усталость помогла вспомнить толпу людей вокруг нас с Маратом. Похожих на охранников, крепких мужчин в строгих костюмах, которые носились вокруг Абашева туда-сюда. Я вспомнила галстук-бабочку, который Марат терпеть не мог и надевал лишь, когда нужно было отыграть роль главного босса на каком-нибудь мероприятии.

Еще в памяти всплыла вспышка фотоаппарата, будто мы с Маратом не на открытии гостиницы, а на каком-то кинофестивале, и не случайные знакомые, а звездная пара, которую обязательно нужно запечатлеть.

Впрочем, вспышка после ослепляющего света фар могла и привидеться. Полагаться на свою память в тот момент вообще было сложно, потому я уцепилась за следующий фрагмент – совершенно непонятную просьбу Марата.

Просить беречь себя после того, что он уже сделал, было даже не смешно. Слова звучали как издевка. Не просят о подобном у бывших. И тем более – не просят с таким тревожным выражением, какое было на лице Марата.

О его обещании новой встречи даже думать было больно. Из всех людей на земном шаре меньше всего я хотела бы повстречаться еще раз с ним. Цена прошлой встречи аукалась до сих пор. Порой саму себя не узнавала. 

Но утренняя прогулка с Сашей на следующий день заставила задуматься и над странным обещанием.

В вопросах прогулок тетка и соседка придерживались противоположных взглядов. Тетка считала, что безопаснее Воронежа города нет, и гулять здесь можно всегда и везде. Соседка в каждом незнакомце видела потенциального маньяка, а в старушках под окном – источник сглаза и проклятий.

С учетом того, что ни в какую потустороннюю силу Зоя Фёдоровна не верила, это было удивительно. Логика хромала на обе ноги. Но желание пообщаться с милыми бабушками или рассказать что-то о себе такая позиция отбивала напрочь.