Жена для генерального

– Ты вообще понимаешь, что несешь? – Кресло под Димой жалобно скрипнуло. – Подставиться предлагаешь?

– Еще год назад я предлагал вам его шлепнуть, но вы ж не такие. – На лице Бадоева не дрогнул ни один мускул.  – Потом девчонку на Кипре убили, этого орла подстрелили, – он указал на меня. – В Воронеже почти добрались до Аглаи Дмитриевны и ребенка. Дадим Герасимову еще годик? Авось убьет кого-нибудь не сильно ценного?

– Найдем другие доказательства. У этого урода руки по локоть в крови. Поднимем дела о прошлых убийствах. Сядет он как миленький.

– Шульца вы сколько искали? Полгода? Год? И как он вам помог?

– Если бы Герасимов не надавил на директоров, у нас бы все получилось.

– Конечно! А у вас не возникало мысли, что прошлый компромат был всего лишь наживкой? – Бадоев привстал с кресла и уперся руками в стол как раз напротив Димы.

Тот отрицательно замотал головой.

– Слишком сложная схема. Так подставляться глупо.

– Но пять совершенно разных людей как по щелчку пальцев запели одну и ту же песенку про невиновного генподрядчика. Я пробил по своим каналам – они даже адвокатов потребовали в одно и то же время. Синхронисты, блин!

– И это основание сейчас совать голову в петлю? – На скулах Штерна заходили желваки.

– Это основание не ждать больше у моря погоды. – Бадоев развернул план к своему собеседнику и стал быстро что-то чертить ручкой.

Мой брат, архитектор, может быть, и понял бы что-то в этих схемах, но мне с управленческим образованием ничего не светило. Пересадив Аглаю к себе на колени, я просто стал наблюдать, как эти двое что-то помечают на карте, как сосредоточенно смотрит на «рисунок» подошедшая Зоя, и, тихо подвывая, скалится в углу пес.

– Такую операцию нереально организовать быстро, – в конце концов сдался Штерн. – Людей нужно подготовить и отправить на позиции минимум за сутки.

– Так и не надо ни с кем встречаться прямо сейчас. Хочет Герасимов загнать нас в ловушку – пусть ждет.

– Можно потребовать у Шульца фрагмент обещанной видеозаписи, чтобы определить ценность, – вмешалась Зоя. – Нам она, конечно, до сиреневой звезды, но как основание потянуть время годится.

Теперь Дима как на предателей смотрел уже на двоих: на свою протеже и на начбеза. Между ними искрило. Казалось, спичку поднеси, вспыхнет без коробка.

– Нет. Я против! – Штерн жадно всматривался в свежий чертеж, но продолжал гнуть свою линию. – Риск все равно остается. Я за то, чтобы возобновить расследование и найти другие доказательства.

– А он чего хочет, не желаешь спросить? – Бадоев кивком указал на меня. – Босс, как живется? Еще годик потерпишь... так?

На последнем «так» взгляд моего начбеза стал совсем невеселым. Таким же он был ночью после выселения Аглаи, таким же, когда припер в эту квартиру детскую кроватку.

– Дима, Зоя сказала, что у тебя есть еще какая-то новость, – отстраненно начал я. Затем поднял сжатые в кулаки ладони Аглаи и поцеловал каждую.

Будто не понял, в чем вопрос, Дима тряхнул головой. Но после все же нехотя сознался.

– Баба Шульца, та, для которой мы делали паспорт... В общем, это вторая жена Герасимова. Опознали по фото.

Словно всех накрыло ударной волной, в кабинете резко наступила гробовая тишина. Даже Берти закрыл пасть и больше не подвывал.

– Воскресла из мертвых и спешит поскорее сбежать от любимого мужа?

– Как я понял, Шульц за нее трясется больше, чем за себя. Возможно, он и спас.

– Тогда у нас есть план и слабое место одного из заговорщиков. – Теперь я уже с уверенностью повернул карту к себе. – С этим можно работать. Хватит с нас ожиданий и случайных жертв.

Глава 23. В ожидании

Аглая.

Следующие три дня пролетели с такой скоростью, что я даже не заметила.

После совета в Филях, который устроил Марат, меня трясло до самого вечера. Ругая уехавшего Бадоева, я пыталась уговорить Марата отказаться от их затеи. Клялась, что смогу ждать и год и два. Выпила с Зоей литр ромашкового чая на лоджии во время «прогулки». А когда вечером Марат ушел в душ, настигла его там и по-женски, долго, старательно умоляла остаться со мной.

Под хлесткими струями в ход шли уже не угрозы, не крики, а ласки. Я заставляла его хрипеть от удовольствия. Не слушала никаких «подожди» и «я больше не могу». Губами, руками вытягивала все силы и требовала лишь одного: «Уберечь себя».

Дурацкая женская потребность привязать всех самых любимых к подолу оказалась сильнее любых доводов! Это была необходимость сродни одержимости.

Меня не интересовали никакие аргументы и гарантии. Марат терпеливо каждый час клялся, что останется цел. Но я будто не слышала.

После душа изорвала их карту на маленькие клочки. Покормив дочь, уложила ее спать. А сама полночи провалялась одна в гостиной на диване.

Идти в кровать к Марату было страшно. Вспоминались его жуткие шрамы, рассказ об операциях. И в голове мутилось. Мне было страшно... жутко! От мысли, что второй раз ангел-хранитель может не вытянуть этого упрямца с того света, накатывала настоящая паника.

Но... чего и следовало ожидать – мои угрозы и слезы ни на что не повлияли. Как только уснула, Марат перенёс меня в спальню. Прижал к боку. А утром спокойно и четко заявил, что сделка состоится независимо от моего желания.

Этот гад опять забрал у меня право выбора. Снова решил все сам. Наверное, прибить его за такое следовало. Облегчить Гарасимову работу.

Но вместо злости и истерик во мне будто какая-то пружина разжалась. Оказалось, что нет больше сил бороться за свое. Нет желания спорить.

Как и год назад, это чудовище словно приручило меня.

Вместо сопротивления я позорно приклеилась к нему. Один раз горько всхлипнула. И оставшиеся дни каждый этап плана, каждую мысль и страх проживала вместе.

Накануне операции Дима и его команда сделали вид, что полностью отошли от дел. Бадоев сам договаривался об отрывке видеозаписи и торговался с Шульцем о стоимости нового компромата.

Однажды я даже стала свидетелем такого разговора. Бадоев говорил по громкой связи в домашнем кабинете Марата.

Даже я, проработавшая с начбезом несколько лет бок о бок, не смогла бы поверить, что он блефует. Бадоев спорил так азартно, так жестко гнул свою линию, будто и правда хотел получить видеозаписи.

Подозреваю, в нем не усомнился бы и детектор лжи.

Марат лишь хмыкал, когда этот переговорщик очередной раз менял время встречи или сбивал цену. Шутил, что переведет его в коммерческий отдел. Но потом приезжал Штерн, и всем сразу становилось не до шуток.

У этого высокого плечистого мужчины, которого Марат называл «Дима», новости не отличались особым оптимизмом. Вначале его людям удалось выяснить, что подружка Шульца не живет с ним уже неделю. Потом чудом они смогли напасть на ее след. И буквально за ночь до встречи узнали, что любовник сам ее спрятал.

Радовало, что здесь обошлось без участия Герасимова.

За женщиной никто не следил. В съемной квартире она жила одна. И каждый вечер сама выбиралась в магазин.

Люди Дмитрия умудрились даже чек добыть. Ничего особенного в нем не было. Стандартный набор одинокой женщины: куриная грудка, овощи, прокладки и горький шоколад. Если вместе с ней в квартире кто-то и жил, то питался он воздухом.

– Хотя бы здесь бывший заместитель обскакал своего босса, – подвёл итог Штерн.

– Если Шульц на крючке у Герасимова, а подружка до сих пор свободна, значит, тот не выдал ее и прервал все общение, – сделал следующий вывод Бадоев.

– Нам это только на руку. Что Ромео, что рогоносец будут не в курсе, когда дама временно перейдёт под нашу защиту, – дополнил всех Марат.

И Штерн согласно кивнул.

– Работаем над этим.

Остальные детали своей операции мужчины предпочли оговаривать втроём. В первый день я еще пыталась прорваться в кабинет. Напоминала Марату про его обещание: «Никаких тайн», но меня все равно мягко выставляли.