Жена для генерального

Странный парадокс. У меня не было ответа на вопрос, почему так происходит.

Впрочем, одно исключение все же существовало.

Стоило выйти за ворота особняка Платонова, это самое «исключение», разбрызгивая на бегу слюни, оглашая окрестности громким лаем, бросилось ко мне в ноги.

– Выгулялся, сер Бэрримор? – я потрепала по холке огромного чёрного лоснящегося кане-корсо.

Будто понял, что у него спросили, пёс тряхнул лобастой головой, и оставшаяся слюна полетела на моё пальто.

– Берти, ух, кобелюка проклятая, я тебя кастрирую! – следом за псом к нам подбежала его хозяйка. Невысокая сухонькая женщина без возраста. – Сама кастрирую! Тупым ножом! Кому сказано было сидеть?

Зоя Фёдоровна утерла со лба пот и за ошейник оттянула питомца подальше от меня.

– Прости, хорошая моя. Он, как тебя видит, совсем дурнеет. Семь лет балбесу, а как щенок летит навстречу. – Она взглядом указала на испачканное пальто. – Я тебе завтра все почищу, и следа не останется.

– Ничего страшного. – Я снова дотянулась до холки и зарылась пальцами в шелковую шубу. – Такому красавчику можно все.

– А тому красавцу? – соседка взглядом указала на ворота усадьбы.

– А ему можно продавать нам цветы и не мешать работать.

К тому, что Зое Фёдоровне почему-то не нравятся все теткины партнеры, я уже привыкла. Ума не приложу, как они до сих пор не переругались из-за своих взглядов на устройство моей личной жизни. Тетка благословляла на каждую встречу, как на смотрины. Соседка ворчала, будто мужчины — это лишнее звено эволюции. Иногда я чувствовала себя как на пороховой бочке. Благо Саша и Берти успешно справлялись с функциями громоотводов.

– Но ты смотри, если будет приставать, выучу Берти команде «Яйца»!

– Не нужно!

– Мне несложно! Он, конечно, дурень, но ради тебя выучится.

– Куда этому барону до сэра Бэрримора! – Удержаться и не обнять пса было невозможно. Теперь уже и не верилось, что в нашу первую встречу, когда соседка пришла знакомиться, я с Сашей на руках забралась на стол. Тогда сердце от страха чуть не остановилось. А этот гигант оказался милым домашним пуфиком, на котором хоть верхом катайся, хоть ноги на него клади.

– Аглая-Аглая, – Зоя Фёдоровна покачала головой, но разбивать нашу пару не стала. – Хочешь, я тебе его совсем подарю? Будет вас с Сашкой сутками развлекать. Может, хоть по всяким Платоновым вместо тетки кататься не придется.

– Мне нетяжело ей помогать.

– Да что в этой помощи может нравиться? Носишься туда-сюда. Покоя нет, словно денег не хватает.

– Если ты о лотерее, то и не начинай! – Разговор о моем неожиданном выигрыше в лотерею мы вели уже полгода. С самого первого дня, когда соседка узнала, что купленный ею для меня билет оказался удачным.

– А что не начинать? Счёт в банке открыт на твоё имя. Сумма там такая, что хватит и тебе, и Сашке, и внукам.

– Я не покупала тот билет, значит, и права не имею.

– Так ты ж меня просила. Я для тебя его, последний в киоске, забрала!

– И все равно это ваши деньги. Кто купил, тот и победитель.

– Ой, дуреха! – Соседка открыла заднюю дверь машины и взмахом приказала Берти занимать свое место. – Мне ж эти деньги все равно не нужны. У нас с этим кобелем есть все. А сейчас еще твоя тетка зарплату будет платить за то, что с Сашкой нянчусь. Вообще миллиардершей стану! Жаль, завещать некому.

– Можно питомник создать. Разводить таких красавчиков, – пристегнув ремень, я кивнула в сторону пса. – Ну, или пойти на курсы кинологов. Тренироваться есть на ком.

– Придумаешь еще! Питомник, кинологи...

Зоя Фёдоровна хмыкнула, но дальше спорить не стала. Старый, но крепкий внедорожник Опель Фронтера двинулся вперед по сельской грунтовке. Все внимание ушло на дорогу и рассказ о вчерашней прогулке с Сашей. И только когда машина подъехала к подъезду нашего дома, соседка отвлеклась.

– О, еще один Ромео нарисовался! – указала она на высокий, широкоплечий «отвлекающий фактор» с букетом ромашек в руках и тяжелой сумкой на плече.

– Илья?..  – Я посмотрела на букет роз в своих руках, на ромашки и нервно сглотнула.

– Ишь, явился! – Зоя Фёдоровна так ударила по клаксону, что от гудка педиатр моей малютки подпрыгнул на месте. – У-у! Совсем мужик нынче бракованный пошел. Благо, этот хоть в обморок не грохнулся. А так я бы посмотрела на его «Врач, исцели себя сам».

Нехорошо было смеяться, когда на тебя сквозь стекло смотрят с таким восторгом, но я не смогла удержаться. Губы сами расползлись в улыбку, и пришлось прикрывать их рукой, чтобы не было видно смеха.

– Ладно, девонька моя. Иди уже, пока я вашего доктора и правда не прибила случайно, – соседка перегнулась через мои колени и сама открыла дверь. – Завтра я у вас с самого утра. Заберу Сашку в поля. Будем свежим воздухом дышать. Ей для аппетита полезно, а демон мой хоть выбегается.

Не тратя время на долгое прощание, она подала сумочку с документами и помахала рукой. Так быстро, словно не физкультуру раньше в школе преподавала, а какое-нибудь единоборство в военной академии.

Я даже розы на сиденье к Берти перекинуть не успела. Как держала их в левой руке, так и выплыла из Фронтеры к Илье. На каблуках, в пальто, подчеркивающем талию, и с цветами, стоившими половину зарплаты врача.

Наверное, если бы ударила его этими розами по лицу, результат был бы менее печальным. Но возвращаться в машину было поздно.

– Привет, я, похоже, не вовремя... – Рука с ромашками опустилась, и цветы повисли, будто веник.

– Это... Работа.

Я сама забрала букет и объединила розы с ромашками. Более ужасное сочетание и представить было сложно. Богатые розы, на которые дышать, казалось, страшно. Нежные ромашки, которые я безумно любила в полях, а на срезанные не могла смотреть без боли.

Два совершенно разных чувства, и ни одно хотя бы отдаленно не напоминало радость.

– Я тут недалеко от вас был, – Илья замялся.

– На приеме?

– Да. Подумал, что стоит зайти... Узнать, как Саша. Как ты...

– У нас все хорошо. 

– Но тогда... Может, на чай пригласишь?

У меня в горле словно ком застрял.

– Илья, а нужно?

– Аглай, да мне хотя бы только чай...

От взгляда синих глаз напротив букеты стали адски тяжелыми. Даже Берти не смотрел на меня с таким обожанием. Мудрый пес делал умильную морду, чтобы получить свое почесывание, а потом быстро превращался в избалованного любимца. Илья же...

Я в нем словно себя видела. Влюбленную и ненужную. И ведь, в отличие от Марата, не сделала ничего, чтобы заставить любить. Скорее наоборот – обрадовала грязным подгузником во время первой встречи. И была единственной, кто не прихорашивался в коридоре поликлиники перед приемом у красавца-педиатра.

Все тот же парадокс. Впервые в жизни мне не нужен был никакой мужчина. С Маратом нас не связывало больше ни одной ниточки. Даже черно-белое фото мальчика, похожего на него, я умудрилась потерять во время переездов. А что Илья, что Платонов, что другие – они тянулись ко мне. Хотели каждый своего. Смотрели кто с восхищением, кто с интересом, кто с похотью.

И только у меня внутри ничего не откликалось. Будто какая-то часть, ответственная за этот самый «отклик», потерялась, а, как у ящерицы, новая отрасти не могла.

Глава 2. Приветы из прошлого

Аглая.

О том, с кем у меня сегодня были встречи, тетка узнала по букетам. Словно я с фронта вернулась, а не с деловой встречи, ругать или о чем-то спрашивать она не стала. Без вопросов забрала цветы, поставила в две одинаковые вазы на подоконнике, а потом уткнулась в документы.

За такое понимание ее хотелось обнять. Не представляю, как бы сейчас рассказывала о встрече с Ильей. Он ведь почти уговорил меня на чай. Почти поцеловал.

Отвернулась в самый последний момент. Не смогла. Даже ради Сашки, которая боготворила своего доктора. Даже ради того, чтобы узнать, насколько со мной все плохо. Прохрипела: «Прости» – и убежала, словно кто-то гнался позади.