Любовь-война

Ну а сегодня мне вообще несказанно повезло: на ужин у Кавьяров мусака - их национальное блюдо, запеканка из баклажанов с мясом под соусом бешамель. Эх, каких только я названий не выучил из любви к греческой кухне.

Помыв руки, мы с Кристинкой садимся за стол и в два счета уминаем волшебный ужин. Дядя Орест поглядывает на нас с одобрением, ему нравится, когда у детей хороший аппетит. Лишь бы только Кристинкину разбитую губу не заметил, а то тотчас придет в бешенство.

Дело в том, что родители строго настрого запрещают Крис участвовать в уличных потасовках. Они и в секцию-то по кикбоксингу ее отдали только потому, что она им обещала махать кулаками исключительно там, в спортивных, так сказать, целях.

Но обещания обещаниями, а в стае без драк не проживешь, поэтому Кристинка старательно скрывает от предков последствия сегодняшнего боя: занавешивается волосами, то и дело подпирает руками подбородок, как бы невзначай накрывая пальцами губы, и подносит ко рту ложку каждый раз, когда отец кидает на нее проницательный взор черных глаз.

Поблагодарив тетю Юлю за шикарный ужин, мы с Кристинкой закрываемся в ее комнате, и она облегченно выдыхает.

- Уф, вроде пронесло. А я уж думала, вот-вот спалит, - она подходит к зеркалу и оттрюнивает губу, рассматривая ранку.

- Да ладно, не ссы, - успокаиваю я подругу, развалившись на диване. - На той неделе у тебя гораздо хуже было, и то он не заметил.

- Ну да, - соглашается она. - А как твой синяк-то, кстати? Не прошел?

- Не, - задираю штанину и демонстрирую ей здоровенную гематому с яблоко величиной.

Это след от моего последнего боя, засранец-противник зарядил мне куском трубы прямо по голени. Ну ничего, я в долгу не остался, отметелил его так, что он на карачках от меня уползал.

Крис стягивает футболку и шорты, оставаясь в одном топике и трусиках, и лезет в шкаф за своим безразмерным халатом, который я по приколу называю хитоном (одежда древних греков, - Прим. автора). Ну не могу я удержаться от шуток на национальной почве, это выше моих сил.

- Слушай, Шульц, а что ты думаешь о лагерях? - ни с того ни с сего спрашивает девчонка, плюхаясь рядом со мной на диван.

- О каких еще лагерях? О концентрационных? - издеваюсь я. - Думаю, хреново там было, Крис. Толком не кормили и работать заставляли.

- Да я про обычные лагеря, дебил, - она закатывает глаза. - Летние. Мы вот с тобой никогда туда не ездили, а нам, между прочим, уже по тринадцать!

- Че, думаешь, надо сгонять? - во мне вдруг зажигается интерес.

- А ты прикинь, как там круто! Предков нет, живешь на всем готовом, знай себе развлекайся и гуляй! - возбужденно тараторит девчонка.

- А ведь и правда, - задумчиво тяну я. - Давай этим летом съездим?

- Давай, - яростно кивает она. - Я вот уже в Интернете информацию почитала, подобрала несколько неплохих вариантов, скину - посмотришь.

- Заметано, - отвечаю я, с трудом сдерживая зевок. После сытного ужина меня всегда клонит в сон. - Ну, че замерла, телик смотреть будем?

- Домашку сначала проверь, - Крис швыряет в меня тетрадь по математике.

Что поделать, не даются подруге точные науки. Вот и приходится мне на самостоялках ей помогать и домашку проверять. Списывать свою работу не даю из принципа. А вот исправить ошибки и разъяснить непонятое всегда готов.

Крис сначала возмущалась, "жопошником" меня называла, но потом смирилась. В этой четверти, может, даже на четверку математику вытянет... С моей и божьей помощью, разумеется.

Глава 6

Кристина

Пока Шульц с умным видом вчитывается в мои каракули, я разглядываю веснушки на его носу. Красивые они у него до жути, аж завидно. Я вот сколько ни загораю, солнце меня в нос не целует. Да и вообще никуда не целует, а у Андрея вон даже на щеках парочка веснушек виднеется.

Шульцу вообще по жизни везет. Во-первых, он родился пацаном. Так что его увлечение спортом, супергероями и уличными драками никому не кажется странным. А мне вот вечно приходится выслушивать фразы типа "Кристина, ну ты же девочка!". И что с того, блин, что девочка?! Где это написано, что все девочки должны носить тупые розовые бантики, интересоваться шитьем и падать в обморок при виде крови?!

Во-вторых, Шульц - прирожденный лидер. К нему тянутся, к его мнению прислушиваются, его любят. Мама говорит, что все дело в его харизме, якобы, он умеет располагать к себе людей и производить на них впечатление. С этим поспорить сложно: маму-то он в первую их встречу обаял. "Добрый вечер, тетя Юленька!", "Вы просто божественно готовите, тетя Юленька!" - он всегда с ней в таком стиле общается, вот она его и обожает.

А я так, как Шульц, не умею. Ну, не выходит у меня любезничать со всеми подряд. Я могу с родителями быть ласковой, с ним вот тоже могу, а с другими - нет. Андрей говорит, что мое расположение надо заслужить. Наверное, он прав.

Ну и, наконец, бог даровал Шульцу просто до неприличия развитый мозг. Нет, серьезно, он даже задачки со звездочками как орешки щелкает! А я от этой математики на стену лезть готова, почему она такая сложная? И ладно бы выдающиеся способности Шульца распространялись только на точные науки, но нет, он и по гуманитарным предметам круглый отличник!

С одной стороны, быть его соседкой по парте выгодно. Он постоянно подсказывает, а диктанты я у него вообще нагло сдуваю. Но с другой - на его фоне я, должно быть, кажусь умственно отсталой. Ну, правда, на уроках Шульц всегда блистает, а я, как правило, невнятно блею что-то нечленораздельное.

Единственный предмет, на котором я могу составит ему достойную конкуренцию, это физкультура. Вот тут-то Шульцу приходится попотеть, потому что все, что касается физических активностей, моя стихия. Бег? Пусть попробует догнать. Прыжки в длину? Прыгаю дальше всех. Волейбол? Мою подачу не каждый пацан в нашем классе отважится принять.

Но несмотря на все достоинства Шульца, я ему не завидую. Ну то есть завидую, конечно, но по-доброму. Он ведь мой самый-самый лучший друг.

- В втором и четвертом заданиях ошибки, - подает голос Андрей, подсовывая мне под нос тетрадь и придвигаясь поближе.

- Да чтоб им пусто было! - ругаюсь на нерадивые примеры.

- Давай разбираться, Кавьяр, - командует друг и принимается долго и нудно объяснять мне, где и чего я недопоняла.

Спустя полчаса мозгоделания до меня наконец доходит, и я под контролем Шульца исправляю домашку. Закинув ненавистную тетрадку в ранец, достаю из шкафа раскладушку, чтобы постелить другу ложе.

Я в принципе не против, чтобы он спал со мной на диване, но мама говорит, что мы слишком взрослые для того, чтобы делить одну постель. Когда я возражаю, что взрослые друзья как раз-таки обычно и спят в одной кровати, она качает головой и отвечает, что для этого мы еще слишком маленькие. Короче, фиг ее поймешь.

Шульц устраивается на раскладушке, а я располагаюсь на диване. Залезаю под одеяло и включаю телик.

- Крис, как думаешь, - доносится его приглушенный голос, - кто сильнее: Человек-паук или Капитан Америка?

- Человек-паук, - без колебаний отвечаю я.

- Почему?

- Потому что Капитан Америка - по сути просто человек. Да, он находится на пике формы, но никакими сверхспособностями не обладает. А у Питера Паркера есть паутина и шестое чувство.

- И возможность лазить по стенам, - соглашается Шульц.

- И суперскорость.

- Но тогда почему Капитан Америка всегда показан лидером среди супергероев? - немного помолчав, спрашивает Андрей.

- Потому что он лучший тактик и командир, - подумав, отзываюсь я. - Иногда это куда важнее, чем суперспособности.

- Да, наверное, ты права, - соглашается Шульц.

Больше мы с ним не разговариваем, смотрим телик, а потом незаметно проваливаемся в сон.

Манящее солнце разливается по школьному двору, сочные зеленые деревья так и зазывают залезть на них, разноцветные бабочки порхают прямо перед окнами... А я сижу на уроке литературы, слушаю бестолковый треп Марии Ивановны и подыхаю от тоски.