Стажер. Система Иерархии

– А ты раньше никогда и не умирал – прилетела новая мысль.

– А что телепатия появляется только после смерти? – робко попробовал я послать мысленный ответ.

– Не всегда, просто вы редко бываете обнажены душой. Но иногда кто-то умеет это делать и при жизни, и поверь мне, что в этом мало приятного, слышать и чувствовать на себе всю подноготную человеческой души.

– А вы что будете – обратился ко мне официант. Я не сразу сообразил, что к чему, и на каком из диапазонов идет вопрос, но потом все же выкрутился.

– То же, что и господин Сильф. Надеюсь, что у него отличный вкус.

– О, не извольте сомневаться. Он один из лучших наших посетителей.

А здесь, разрешите заметить, подают только самые изысканные блюда.

С этими словами он умчался, а Сильф продолжал веселиться, смотря на мое смущение.

– Слушай, а вы что, едите нашу пищу?

– Ну, вы же едите. Просто мы сейчас с тобой тонкоматериальные, соответственно и пищу будем употреблять тонкоматериальную. Она всего-навсего тоже утончится. Это не так и сложно.

– Ну а что все остальные?

– А что все остальные? Ничего странного и не будет, раз ты об этом. Просто будут сидеть, и видеть, как два степенных джентльмена сидят и празднуют.

– Что празднуют?

– Поминки.

– Чьи поминки, что кто-то умер? Извини, я не знал.

– Ну да умер – это твои поминки, Стас. Следовательно, ужин за мой счет.

– А как же я отдам, у меня же при себе денег нет.

– А зачем тебе ЗДЕСЬ деньги?

– Ну, как, ты же сказал ужин за твой счет, следовательно, я должен буду их вернуть.

– Стас, извини, но ты дубина – зачем тебе ЗДЕСЬ деньги! Ты умер, а умершие, не платят по счетам.

– Но как же оплата за ужин, у тебя же они есть, ты сказал что платишь?

– Ну да, плачу. – Сильф принял заказ у подошедшего официанта и продолжил – Я же на работе, следовательно, мне платят.

– Кто платит? Я начинал катастрофически входить в роль почемучки.

– Он платит, Сильф вилкой многозначительно указал наверх – Он есть податель всех благ и источник всего. Энергии тоже. А энергия и есть эквивалент ваших денег, а ты что думал, вы их сами придумали? И вообще, все ваши изобретения – это воспринятые вами же идеи всех энергетических механизмов, процессов и явлений.

– Это что-то вроде подачки?

– Ничего подобного, что за волюнтаризм? Просто подсказка – кто смог услышать, был способен – тот услышал. Услышал, воспринял, перевел и применил. И как сказал Он – имеющий уши, да слышит – вам, между прочим, сказал. Сильф указал на меня.

– Но извини, Сильф, а как же тогда ядерная бомба, например, или бактериологическое оружие? Как же быть со всем этим, это что, тоже вы, от вас?

– Поверь мне, Стас: бывает намного серьезнее и …страшнее. – Сильф враз посуровел – Откуда говоришь? Да от таких как Равен, хотя, что он, он просто мелкая сошка. Те, кто стоят за ним, намного ужаснее.

– Кто такой Равен?

– Твой знакомый с моста, тот самый кого ты окрестил темным.

– Но как же тогда, откуда же, почему вы допустили!

– Успокойся, Стас, прошу тебя. Сильф глубоко вздохнул, и глаза его стали совсем печальными – Вы САМИ это выбираете. И никто не вправе опровергнуть ваш выбор. Сколько раз, сколько раз вы были на самом краю пропасти, откуда нет возврата. И только Он спасал вас, тот, кого вы зовете Спасителем. Вот и сейчас вы снова пляшете на самом краю бездны с новой “игрушкой”, – которая намного страшнее атомного оружия…

– Но неужели ничего нельзя сделать?

– Мы делаем все, что только в наших силах – но окончательный выбор за вами.

Над столиком повисла тяжелая пауза.

– А ты думал у нас только райские кущи и молочные реки с кисельными берегами? – грустно пошутил Сильф.

– И сколько же лет, веков идет эта борьба?

– Многие эоны. Задолго до сотворения ЧЕЛОВЕКА и уж конечно, задолго до сотворения физического уровня мироздания, всей вашей вселенной. Вы же знаете всю историю, вам дали все то, что вам нужно для спасения и возвращения на родину, в ваши космические ясли – Эдем.

– Но я считал, что все эти библейские истории…

– Разве ты один? В этом и проблема. Противоборствующая сторона воспитала целое поколение в дремучем атеизме.

– Ну да, весь этот коммунистический бред…

– А что плохого в самой идее, Стас? – Сильф серьезно посмотрел на меня – Ведь сама идея о всеобщем братстве и равенстве была послана нами, а вами, вернее с вашей помощью успешно извращена и вывернута до противоположности. Все дело не в идее – а в методах ее внедрения!

– И что теперь?

– Теперь то, что и всегда – работа.

– А в чем состоит ваша, лично твоя работа?

– Наша работа – во всем. Но в отличие от вас – для нас работа высшее наслаждение и высочайшая ответственность. Мы самовыражаемся в ней, отдаем все что можем и имеем.

– У нас тоже, иногда.

– Все дело у кого вы учитесь – у нас или у них. Все начинается с самого малого уровня. Вот, к примеру, посмотри на ту парочку – он указал за соседний столик, где рядом с молодым, угрюмым парнем седел замызганный, заросший седой щетиной старик. Запах шедший от него явственно свидетельствовал о множестве выпитой горькой, а запухшее лицо только подтверждало предположение. Старик по-простецки, но довольно настойчиво упрашивал выпить еще, а парень вяло пытался сопротивляться.

– Ну и чего? – не понял я – обычная парочка. Вот только как его сюда пропустили, заведение-то солидное.

– Точно так же как и тебя.

– То есть?

– Присмотрись внимательнее.

Я снова взглянул на старого пропойцу, и тут он неожиданно повернулся, встал и шатающейся походкой, то и дело, норовя рухнуть на пол, направился к нам.

– 04 —

Я растерянно взглянул на Сильфа, но тот куда-то исчез. Сказать, что я испытал шок – это все равно, что не сказать ничего. Такой дикой и отчаянной паники я не испытывал в жизни. Когда-то в детстве, я потерял маму, долго и безуспешно ревел в шумящей первомайской толпе, пока не нашелся. Так вот только теперь я понял, что значит потеряться по-настоящему. А между тем свидетель и доблестный участник первомая добрался до моего столика и тяжело рухнул на стул.

– Здрасьте – глубоко икнул участник первомая и выдохнул мне в лицо густой, ни с чем несравнимый запах перегара смешанного с луком и раздавленным сигаретным бычком.

– Здрасьте – рассеянно пробормотал я, продолжая отчаянно рыскать глазами по залу, тщетно пытаясь найти высокую фигуру Сильфа.

– Иваныч – протянул руку через стол участник первомая, неловко сталкивая тарелки на пол. Я машинально ее пожал и подумал, являюсь ли я дружественной и раскрытой системой и чем я могу обменяться с системой по имени Иваныч, которая явно увидела во мне родственную душу.

– Будешь, за знакомство? – он посмотрел на меня мутным взглядом, щедро протягивая непочатую бутыль водки, и снова тяжело икнул. Я отрицательно мотнул головой. И тут, вопя и стеная, Иваныч пополз ко мне через стол:

– И ты тоже! Горе то, какое, а? – он тяжело рухнул на меня, едва не свалив на пол. – Тоже не можешь, значиться.

Он подтянул к себе упавший стул и тяжело, с натугой на него взгромоздился. Где-то на окраине сознания мелькнула мысль, что люди никак не реагируют на происходящее безобразие, вполне возможно, что просто не видят. Тут Иваныч видимо снова вспомнил обо мне, наклонился и заговорщицки произнес, сбиваясь и едва выговаривая слова:

– Но есть, значится, и для нас, горемычных, выход. – Иваныч тщательно и безуспешно попытался сосредоточить на мне свой взгляд и путающиеся мысли – Мужик один, значится, мировой подсказал. Черный весь, как смоль, то ли армянин, то ли узбек – одним слово чурка. Так вот сказал, чурка тот – найди грит, кого-либо, да выпей с ним, как след, вот и полегчает тебе. Да только не сказал, морда черная, что с такими как я, хоть пей, хоть не пей, а толку нету. Хоть цистерну спирту, значится, выжри – а не пьянит. Значится, надо человека непьющего, ну или почти не пьющего найти ну и уговорить, значится.