Страница 65 из 78
Но для этого надобно перво-наперво столичным жителем стать, Гулливером то есть, Великаном земным, ХОЗЯИНОМ жизни и положения; провинциального же лилипута в себе убить решительно и без-пощадно. Без собственного же жилья в Москве этого никакими способами не сделаешь, не добьёшься, хоть лоб себе вдребезги расшиби. Собственное жильё - это необходимое условие глобальных и позитивных в его судьбе перемен! Хотя, может статься, и не достаточное...
Таков, если вкратце, и был тот стратегический план, что уже в мае-месяце полностью завладел умом и сердцем выпускника-Кремнёва. На него-то он и настраивался два последних университетских месяца, собирался с мыслями, силы копил. С ним же и уехал в конце июня в Пицунду - отдыхать в лагерь "Солнечный". А потом с ним же и в родной Касимов на побывку вернулся, рассказал родителям про него как про дело, давно и твёрдо решённое. Чем поверг батюшку с матушкой в тихий и глубокий ужас, от которого они весь август тайно отходили оба - и всё отойти никак не могли: до того план сына им детским, глупым и неприемлемым показался, ну просто совсем. Они попытались вместе и поодиночке отговорить Максима не пороть горячку в Москве, не бросать диплом, с таким трудом полученный, работу ту же. Но сын был жёсток и непреклонен в своём решении кардинально поменять судьбу, попробовать обставить её, капризную гордячку, бросить ей дерзкий вызов. Для себя, по крайней мере, он всё давным-давно определил и взвесил, сто раз просчитал на досуге, отмерил и потом отрезал с лихостью и на кураже. И не собирался по-рачьи идти на попятную, ниспосланные свыше планы менять. Сиречь трусливо сидеть и ждать у моря погоды, когда рак на горе свистнет, и манна небесная сама ему на голову упадёт, вдоволь напоит и накормит, любовью одарит, счастьем.
"Не упадёт! И задарма у меня ничего не получится! - чувствовал он, и рассказывал про те свои чувства-прозрения перепуганным насмерть родителям. - За счастье личное насмерть бороться надобно, дорогие мои, хорошие, за свободную и достойную жизнь!..."
3
В мае у Кремнёва разболелся зуб, и пришлось ему обращаться в университетскую поликлинику за помощью, пока ещё это было можно сделать ему как питомцу Университета, пока не отняли в Учебной части студенческий билет - его надёжный во все без исключения места МГУ пропуск... С сильно распухшей щекой он приехал на троллейбусе на территорию Главного здания, пришёл там в поликлинику, располагавшуюся рядом с Манежем, занял очередь в регистратуру и принялся уныло ждать, когда можно будет записаться к врачу и получить на руки медицинскую карту.
У окошка регистратуры, однако, случилась некоторая задержка: молодая девушка-регистраторша никак не могла найти карту стоявшего первым студента-химика, путая его фамилию всякий раз, на слух её не запоминая. Под конец она не выдержала и сказала в окошко зло:
- Молодой человек! Идите-ка и ищите свою карту сами: я не намерена бегать туда и сюда по 20-ть раз, лазить там по полкам и одного Вас обслуживать. У Вас такая фамилия, извините, что лучше бы её поменять и не морочить людям головы.
Сказавши это, она подошла и открыла дверцу регистратуры, запустила парня внутрь, к стеллажам, а сама обратилась к следующей по очереди девушке, проверила её билет и спросила, что она хочет и к какому намерена попасть врачу...
Через минуту подошла очередь и Кремнёва. Он получил на руки карточку и талон и направился в кабинет стоматолога - лечить больной зуб. И пока он сидел в очереди и в кабинете врача, рот широко разинув, да и потом, когда к себе в общагу на Вернадского на транспорте возвращался, - он напряжённо про увиденное в поликлинике размышлял. Про то, главным образом, как парня с лёгкостью запустили внутрь картотеки и доверили самому рыться в карточках.
Памятливого на бытовые мелочи Максима это и поразило, и заинтересовало одновременно. Хотя бы потому уже, что, начиная с Нового года, сломавшего последний защитный барьер, символически отдалявший Кремнёва от дня выпуска, он всю голову свою сломал, пытаясь решить головоломнейшую задачу: как и где ему раздобыть домашний адрес Мезенцевой. Чтобы не потерять её окончательно за стенами МГУ, и когда придёт срок и появится такая возможность, разыскать эту девушку через родителей и бросить к её ногам всё, что он к тому времени накопит.
Покажется смешно и дико читателям, но наш помешанный на любви герой буквально заболел этой идеей - адресом БОГИНИ СЕРДЦА, - напряжённо думал про это все последние месяцы, искал варианты. Особенно сильно и жарко - после неудачных походов к Тане, когда она ему прямо и недвусмысленно дала понять, что в её судьбе он человек неприемлемый, лишний... Тогда-то ему и понадобились позарез её домашние координаты, чтобы не потерять с ней связь насовсем, - чего он больше всего страшился. Куда сильнее даже, чем то, что скоро он останется совсем один в Москве - без друзей, без жилья, без работы. Однако ж своё одиночество он внутренне худо ли, бедно ли, - но уже настроился пережить, приготовился к этому, собрал в кулак силу духа и волю. Потерю же Тани - нет, не настроился, и настраиваться не собирался...
4
Заболевший зуб он лечил в итоге два дня, и лечил успешно: опухоль его спала и боль прошла после поставленной пломбы. А на третий день он поехал в поликлинику уже просто так - чтобы попытаться реализовать то, что он на досуге придумал. В регистратуре он назвал дежурившей у окошка девушке свою фамилию - Крайнов, нарочно исказив её плотно стиснутыми зубами. Девушка полазила-поискала карту Крайнова какое-то время, потом вернулась назад пустая и сказала, виновато губы скривив, что не может-де карточку отыскать. Предположила, что карточка может ещё у врача находиться.
- Да нет её у врача: я узнавал только что, - соврал воодушевлённый Максим, и тут же предложил выход: - А давайте, я сам схожу, поищу. А Вы пока отдохнёте.
- Идите, ищите, - без-страстно регистраторша ему ответила, и впустила Кремнёва внутрь. Сама же она после этого села на стул поудобнее и стала ждать других пациентов, которых пока что не было в наличие.
Она сидела и лениво крутила по сторонам головой как попугай в клетке, от скуки вертела в руках авторучку, а Кремнёв в это время с быстротой молнии шарил по полкам - выискивал карту Мезенцевой Т.В. Нашёл её быстро и тут же сунул за куртку, воровато оглянувшись по сторонам. После чего бросился уже и свою карту искать, которая была на месте.
Быстро найдя её на стеллажах и вытащив из общей массы, он взял в руки собственную историю болезней, запакованную в плотный картон, и пошёл с ней прямиком к регистраторше с сияющим и лукавым видом.