Страница 15 из 17
рассматривать психику как продукт высокоорганизованной материи – головного мозга;
не учитывать содержание внутреннего мира, субъективных переживаний, субъективной реальности человека;
изучать субъективную реальность пациента методами позитивистской (объективной) науки;
осуществлять лечебно-диагностическую тактику, не имея четких представлений о сущности и механизмах психических явлений и психопатологических феноменов.
Таким образом, психиатрия пришла к официальному статусу медицинской науки через позитивистские основы естественнонаучного знания, которые оказались непригодным инструментом для исследования психического. Современная классическая психиатрия в качестве своей парадигмальной основы использует естественнонаучные представления о человеке как о биологическом организме. Однако человек – это, прежде всего, существо, которое характеризуется такими качествами как свобода, ответственность и духовность. Именно при таком понимании собственно человеческого существования человека процесс выздоровления при психических расстройствах рассматривается как проблема восстановления дефицита субъектности, восстановления человека в своем человеческом качестве как ноэтического существа.
Сегодня многочисленные научные «достижения и открытия» в области психиатрии (в том числе результаты диссертационных работ, содержащих раздел «научная новизна») не могут не разочаровывать из-за неконгруэнтности предмета исследования, теоретически-методологических оснований и методического инструментария. Все, что делается в психиатрии основано не на научных достижениях, а на эмпатии, вере и надежде помочь людям – на чувствах, которые сами по себе обладают лечебным эффектом. Достаточно ли этого для научной дисциплины? Ведь там, где вера, нет познания.
Кризис классической психиатрии и лежащих в ее основе принципов позитивистской методологии заключается в том, что они не смогли обеспечить формирование естественнонаучной картины психиатрии; классическая наука оказалась бессильной в объяснении природы психических расстройств. Стереотипы классической психиатрии, шаблонность мышления и конформистское сознание врачей-психиатров продуцирует неспособность отказаться от привычных, ставших догматическими представлений, снижают возможность поиска новых подходов к теории и практике, заключая личность врача-психиатра в условия субъектной беспомощности.
Австрийский психиатр H. Katschnig (2010) в статье «Являются ли психиатры вымирающим видом?» рассматривает внутренние и внешние угрозы для профессии психиатра и выделяет шесть ключевых проблем, актуальных для психиатрической науки с 200-летней историей:
сомнения в правомерности существующих систем диагностики и классификации. Системы классификации, построенные на нозологическом принципе, являются основой большинства медицинских отраслей. Унифицированные диагнозы необходимы в лечебном и образовательном процессах, для исследовательской деятельности, статистики и т.д. В психиатрии сложилась парадоксальная ситуация, когда с 60-х гг. ХХ века повсеместно используются две диагностические системы: Международная классификация болезней 10 пересмотра (МКБ-10, 1992), принятая ВОЗ, а также Диагностическое и статистическое руководство (DSM-IV, 1994) Американской психиатрической ассоциации. H. Katschnig считает, что данная ситуация стала возможной благодаря тому, что психиатрические диагнозы в большинстве своем основываются не на биологических, а на феноменологических критериях;
недоверие к результатам клинических исследований – базового звена доказательной медицины. Сегодня, в эпоху научно обоснованной медицины (evidence based medicine), практические руководства создаются на основе метаанализов и обзоров методологически корректных клинических исследований. Высказываются сомнения по поводу адекватности методологии и, как следствие, достоверности результатов таких исследований в психиатрии, приводятся данные метаанализа результатов терапии антидепрессантами, где при легких и среднетяжелых депрессиях эффективность препаратов не отличалась от таковой плацебо. В данный анализ были также включены исследования с отрицательными результатами, которые, как выяснилось, публикуются значительно реже, чем с положительными. Результаты натуралистических, приближенных к условиям реальной жизни, исследований препаратов, используемых в терапии шизофрении, не выявили преимущества антипсихотиков второго поколения, показанного в рандомизированных контролируемых исследованиях. Кроме того, в клинической практике часто используется более чем один антипсихотик, в то время как доказательных исследований комбинированной терапии крайне мало;
отсутствие у психиатрии единой и четкой теоретической базы. Для любой профессии наличие общей базы знаний является одним из основополагающих критериев. В психиатрии есть как минимум три подхода – биологический, социальный и психотерапевтический, каждый из которых имеет свою базу знаний, международные ассоциации, проводит конференции и выпускает журналы. Несмотря на усилия, предпринимаемые Всемирной психиатрической ассоциацией (ВПА) и другими профессиональными ассоциациями, междисциплинарное взаимодействие во многом носит конкурентный характер;
интервенция на традиционное «психиатрическое» поле неврологов, психологов, врачей общей практики и представителей нетрадиционной медицины. Отчасти это обусловлено стигмой, связанной с обращением за помощью к психиатру;
усиление критики психиатрии со стороны пациентов и их родственников;
снижение престижа психиатрии как науки в медицинском сообществе и в обществе в целом.
Автор высказывает озабоченность, что психиатрия может в будущем утратить то, что всегда считалось ее сильными сторонами: клинический опыт, база знаний по психопатологии и навыки общения с пациентами.
В этой связи, представляется актуальным вопрос о дальнейшем существовании психиатрии как социального института. Известно, что социальный институт психиатрии – это исторически сложившаяся, устойчивая форма организации совместной деятельности людей, реализующих определенные функции в обществе, главная из которых – удовлетворение социальных потребностей.
Признаками социального института психиатрии являются: набор социальных ролей, комплекс устойчивых общепринятых моделей поведения, совокупность социальных норм, базовые ценности, использование символов, материально-вещественные проявления, историчность, взаимодействие с другими социальными институтами.
Процесс институциализации (становления института психиатрии) проходил через ряд последовательных фаз:
возникновение насущной потребности, осознание ее обществом, формирование на этой основе общих целей;
постепенная выработка социальных норм, призванных регулировать соответствующую область;
создание особой системы знаков, символов, говорящих о принадлежности к данному институту;
возникновение соответствующей системы статусов и ролей;
создание материальной базы социального института;
включение сложившегося института в соответствующую социальную систему, формирование набора санкций для обеспечения ожидаемого поведения.
Институт психиатрии, как и любой социальный институт, имеет явные функции, декларируемые самим институтом и обеспечивающие социальную востребованность института (диагностика и лечение психических расстройств) и скрытые функции, не имеющие медицинской направленности и позитивного значения (изоляция, принуждение, дискриминация, стигматизация и др.). Сложившийся в рамках позитивистских взглядов этот институт в своей основе всегда опирался на жесткую иерархию, историческую устойчивость, незыблемость исходных идей и утверждений, строгость предписаний в области профессионального поведения. В этой связи психиатрию можно считать одной из самых консервативных профессий, отстаивающих позицию удержания существующего положения вещей, отрицательно относящихся к нововведениям, не стремящихся что-либо менять по существу. По мнению С. Хантингтона (1957), консерватизм – это система идей, используемая для защиты любого сложившегося порядка, независимо от места и времени; от любого фундаментального вызова его природе и существованию, независимо от того, из какого лагеря она исходит. Сущностью консерватизма является его страстное утверждение ценности существующих институтов. Это не значит, что консерватизм противостоит всем изменениям. На самом деле, для того, чтобы сохранить фундаментальные элементы общества, возможно, придется согласиться на изменения во второстепенных вопросах. Никто не может превозносить консервативную идеологию, если не испытывает глубокой удовлетворенности сложившимся порядком и не готов защищать его от любого серьезного вызова.