Страница 4 из 16
Глава 2
Прогулка по городу шла вовсю, а нашим гидом выступал Володар, он был не очень рад этому факту. Братец с удовольствием бы занялся своими делами, но Колояр поручил заботу о нас ему. А времени у нас, к сожалению, было не так много, всего пара часов, а после и на обед к Никите надо было идти. Мы шли по широкой мощеной камнями дороге и рассматривали сам город, он утопал в зелени. Были высаженные вдоль дорог пальмы и фундук. Орехи, к сожалению, еще не поспели, так что я обломался в желании ими полакомиться.
— Трапезунд входит в фему[1] Халдия, а всей фемой правит ставленник императора, их называют стратиги. Это пограничная фема, она соприкасается с Армянскими и Грузинскими царствами, так что здесь много торговцев оттуда, да и всяких иных торговцев хватает, в основном они покупают здесь шелк, — вещал нам братец.
— О смотри, это черт, да, из самого подземного царства, — Гостивит начал тыкать рукой в проходящего мужчину с черной кожей, облаченного в длинное одеяние до пола и с тюрбаном на голове.
— Какой черт, ты о чем? Обычный торговец арап, и перестань тыкать руками, а то я тебя в харчевню отправлю, — Володар схватил Гостивита.
Гостивит перестал тыкать рукой, но возмутился:
— Как же не черт, он же весь черный, разве такие люди бывают?
Я открыл этот ящик Пандоры, мне и закрывать.
— Да, Гостивит, бывает, может, ты заметил, что и у нас летом под палящим солнцем кожа приобретает другой оттенок, становится темнее?
— Ну да, но не черная же, — с недоумением он мне ответил.
— Вот, а там, откуда он родом, солнце светит круглый год, очень жарко, и оттого у них становится такая кожа.
Ребята с удивлением на меня посмотрели.
— Знаешь, Яромир, я поражен, ладно, я такое знаю, так не первый год с отцом хожу в торговые походы, много чего повидал, но ты-то откуда.
Упс!
— В Щецин когда ходил, там были арапские торговцы, не такие черные, конечно, как этот, но тоже, я и спросил у Рознега, а не духи ли это из подземного царства, вот он мне и рассказал, — и я развел руками.
— А, ну родич, он много чего ведает, — покивал Володар на мои слова.
— А откуда здесь шелк, его же не здесь делают? — неужто у Византии были торговые отношения с Китаем.
— Ну, есть и ромейский шелк, его под Царьградом плетут, а есть шелк, который привозят из Персии, а в Персии откуда он, не ведаю. И вот этот привозной, он самый лучший. Правда, стоит очень дорого, так что мы предпочитаем покупать местный ромейский, он, конечно, более грубый, но в том же Волине его охотно берут, и за хорошие деньги. Так что его выгодно возить на продажу.
— О, смотрите, базилика, — и брат указал на христианскую церковь. — Она зовется церковь Пресвятой Богородицы. Богородица — это вроде мать их бога. Но я в их вере не разбираюсь, красивая, да?
— Ага, да, очень, — раздались наши голоса.
— А зайти можно? — поинтересовался я.
— Э, не пустят, только если веру их примешь, — помотал головой брат. — В Софийский собор можно, а в другие могут и не пустить, так что не пойдем. Я когда в Царьграде с батюшкой был, вот там мы ходили смотреть на базилику святой Софии, кажется, вот там настоящая красота была, а это так, — и брат махнул рукой, — с цареградской не сравнится, — брат с гордостью это говорил и свысока на нас посматривая.
Эстет хренов, куда нам, сиволапым.
— Вот ты был в Царьграде, братишка, а щит не видал ли, который вещий Олег на ворота города прибивал? — я тоже решил поумничать.
— Не, не видал, — брат с задумчивым видом ответил. — А ты откуда об этом слыхивал, тоже, небось, Рознег сказывал.
— Имеющий уши да услышит, — отбрил я Володара.
— Ты прям как грек, говоришь, а грека лукава суть, — ответил Володар.
— А как же Никита, он же друг твоего отца, — изумился Дален.
— Друг, — кивнул брат, — но только отца, здесь понимать надо. Поймете, если часто с ними будете общаться. А вон смотрите, — и брат указал на двухэтажное каменное здание, — это больница.
Чего, какая больница, десятый век на дворе.
— Что значит больница? — опередил меня Гостивит.
— Больница — это такое место, приют для бедных и больных людей, там им дают кров, могут лечить и всячески помогать.
— То есть там есть местные лекари? — я с интересом разглядывал больницу.
— Ага, но не только, я же говорю, для бедных, остальные лекари сами к больным ходят и берут за это деньги.
— А вон там школа, — и брат, предвосхищая наши вопросы, начал рассказывать: — Там детей обучают писать и считать, может, и еще чему, но я не знаю.
— Обучать — это как на нашем испытании, что ли? — спросил Даллен.
— Да, только не тому, чему нас учат, ромеи все же.
— О, смотрите, ручная рысь, — и Гостивит указал на монаха в темном одеянии, который сидел на траве, а у него на коленях расположилась рыжая кошка.
— Нет, это вовсе не рысь, это кошка, — просветил брат.
— Как не рысь? Похожа же, — Гостивит попробовал настоять на своём.
— Похожа, но это кошка, она меньше рыси и не такая дикая, — с каким-то смирением ответил брат.
Тут я его понимаю, месяц рядом с Гостивитом, и ты можешь познать вселенское спокойствие или попробовать его придушить, что не так просто.
— А, — начал опять Гостивит.
— Все, пойдемте обратно, нам к полудню с Яромиром к Никите надо успеть, а вас я в корчму отведу, — брат посмотрел на Гостивита и Далена.
— Слушай, Володар, а расскажи, как твой отец с Никитой подружился? — задал я давно интересующий меня вопрос.
— Что не рассказать, отец тогда в первый свой самостоятельный торговый поход шёл, товара мало было, он и купил холопов по сходной цене, надеясь здесь их хорошо продать. У кого купил, я не помню, может, у хазар, а может, и у печенегов.
— Никита был деканом в армии императора, вот его в бою и взяли в плен.
— А что такое декан?
— А что такое армия?
Одновременно задали вопросы Гостивит и Дален. Что такое декан, и мне было интересно, это ж вроде в институтах или в университетах руководитель факультета, и как он связан с армией?
— Декан — это десятник по-ромейски, а армия — это дружина большая, только не князя, а императора. Вот у германского императора тоже армия, а не дружина, Гостивит, ты чего?
— Да мало ли, что это здесь значит, все чудно, да и словеса непонятные, — смутился он.
— В итоге отец Никиту не продал, полезен он оказался и грамотен, забрал с собой к нам. Еще три раза он ходил с ним в торговые походы, а на четвертый раз привез его в Трапезунд и просто отпустил к родным, без всякой платы. А Никита за эти четыре года наш язык и выучил, да и понимать хорошо начал нас. А после они уже и совместно дела торговые вести начали.