Страница 50 из 58
Не дожидаясь реакции, Полина с характерным звуком отодвигает свое кресло, бросает на стол салфетку. Встает из-за стола, чтобы направиться с террасы ресторана в сторону уборных.
Ей всё равно, что дальше будет происходить за столом. Как будет возвращаться и будет ли. Хочется просто оказаться подальше и успокоиться.
Её трясет. Единственное настоящее желание – попасть туда, где Гаврила.
Но вместо этого – холодная вода на руки и брызги в лицо. В которое всё же ударила краска. Она провалила свой же план. А ещё она не умеет себя отстаивать. Только сбегать.
– Поль… – девушка вздрагивает, когда у нее за спиной открываются двери. Это мама. И пусть у кого-то другого это могло бы вызвать облегчение, Полине хочется прикрыть глаза и еле удается сдержаться, чтобы не сбежать в кабинку.
Потому что мать живет по правилам. Ей не нужна свобода жить в коробке.
– Вот, выпей…
Она делает вид, что заботится. Выдавливает в перевернутую своими руками ладонь дочери таблетку от головной боли.
Наверное, списывает псих на неё – боль. Наверное, всем лучше просто на что-то списать.
Полина делает вид, что действительно пьет, хотя на самом деле таблетка застряет в сливе раковины.
Выпрямляется, смотрит на мать в отражении.
Чувствует, как рука скользит по её спине, но это вообще никак не отзывается. Как так возможно? Каждое прикосновение Гаврилы полнится для нее чувствами. А с родными – чистая механика.
Её как лошадь успокоить пытаются. То Варя. То мама.
– Зачем ты его провоцируешь, Поль? Ты же видишь, он волнуется…
Мать пытается её вразумить, а Полины губы кривятся в не слишком радостной улыбке. Она почему-то всегда считала, что волнение не равно подавление.
– Я скоро вернусь…
Продолжать диалог она не видит смысла. Поддержки ждать тоже не приходится.
Оттолкнувшись от раковины, всё же идет к одной из кабинок. Уже замкнувшись внутри слышит, как мама покидает уборную.
Сама же просто смотрит в потолок. Потом делает то, от чего саму мурашит…
Рука тянется к плоскому животу.
Полина ведет, чувствуя себя странно…
Опускает взгляд, пуговицы на блузке расплываются из-за слез, шепчет:
– У нас по-другому будет. Я обещаю тебе. По-другому…
Глава 32
Глава 32
– Не тошнит? Не трясет? – вопросы Гаврилы звучат сразу же, как только Полина подтягивает ноги на сиденье, обнимая колени руками.
Они на пути в Любичи по ночной дороге. Настроение сейчас сильно отличается от того, с каким Полина ехала сюда впервые. Ей хочется, но легкости и предвкушения уже нет.
Действительно время от времени трясет, но у неё всё без изменений – она не чувствует свою беременность ни физически, ни психологически.
Поэтому мотает головой, поворачиваясь на секунду к парню и улыбаясь вяло.
– Всё хорошо.
Произносит то, во что не очень верит.
После того обеда у них с отцом обоюдное похолодание. Не то, чтобы это сильно влияет на жизнь Полины, но она знает: от нее ждут осознания и другого, более «вменяемого», разговора. Но единственный разговор по душам, который в ближайшее время светит… Он ужасен. О преданном доверии. О неприемлемом жизненном выборе. О разрушенных в ноль планах.
Полина трусливо надеется, что этот разговор просто не состоится.
Сейчас она хочет вдвоем сбежать. Цепляется за это обещание Гаврилы, как за соломинку.
На сей раз их, конечно же, не встречают дети. Осенний вечер в Любичах сильно отличается от летнего утра.
На лавках кое-где снова сидят женщины и старики, но теперь под провожающими машину взглядами Полине хочется поежиться.
Она выходит из автомобиля сама, хлопает дверью и смотрит на дом.
Делает глубокий вдох полной грудью, на долю секунды наполняя себя свободой. После теплого салона машины Гаврилы сильный порыв холодного ветра кажется благодатью.
Полина так и стояла бы, не услышь со спины:
– Идем в дом, Полюшк… Замерзнешь ведь…
Тихое, заботливое. Гаврила обнимает ее за талию, вжимает в свой бок, ограждая от ветра. Ведет, как маленькую…
А может просто хрупкую.
Его отношение к ней, беременной, изменилось. Он в последнее время очень серьезен. Задумчив. Напряжен. С ней – небывало ласков. Но Полина знает Гаврилу достаточно хорошо, чтобы понимать: в голове бесконечный мыслительный процесс.
Они очень сильно встряли. Он очень озабочен тем, чтобы как-то выпутаться.
Он скоро явит ей план. Полина ждет этого и боится. Знает – согласится на любой, потому что у самой… Никакого. Только кроющее периодами отчаянье.
Попав в дом, Гаврила снова включает воду и электричество. Идет на кухню, чтобы пустить ещё и газ.
Полина неспешно разувается, снимает с плеч кожанку. Её ноздри снова щекочет приятный запах старого дома, но на сей раз – никакого восторга.
– Голодная? – мотает головой в ответ на вопрос Гаврилы.
Подходит к нему, обвивает шею. Поднимается на носочки и прижимается к губам.
Поле не хочется, чтобы ему рядом с ней, такой нестабильной, было плохо. Не хочется его тревожить сверх меры.
Ее пальцы скользят по мужской шее, она гладит Гаврилу по волосам и целует в губы раз за разом.
Чувствовать движение его рук на собственной спине очень приятно.
Попав в дом, она всё же понемногу оттаивает. Волшебное место…
– Поесть придется, потому что утром надо натощак идти.
Гаврила обращается чуть извинительно. Смотрит в лицо Полины очень внимательно. Она же только кивает, предпочитая смотреть в ответ на его губы.
Нужно – она поест.
– Ты сомневаешься? – вопрос Гаврилы заставляет замереть. Пальцы тормозят на его затылке. Взгляд взметается вверх…
Он нахмурен, очень серьезен, ответа ждет…
– Нет.
Но сомнений в Полине нет. Её не пугает венчание. В себе и в нем она уверена.
Видя эту уверенность, Гаврила чуть расслабляется. Это отражается на лице. Он сглатывает, снова чуть гладит…
Берет за руку, тянет к лестнице.
Они идут вверх под звуки тихого скрипа. Чем ближе дверь в комнату, в которой когда-то спали на полу, тем больше к привычному запаху дома примешивается новый – свежего лака.
Наверное, именно это вызывает в Полине первую беременную реакцию. Ей внезапно нравится…
Она готовит себя к тому, что сердце трогательно сожмется от вида той самой новой кровати.
Но Гаврила давит на ручку, открыв – включает свет… И сжимается сильнее.
– Полностью ремонт не успею пока, но хотя бы так…
Он произносит далеко не так уверено, как когда-то давно заигрывал на заднем дворе клуба. Волнуется сильнее, кажется.
А Поля обводит взглядом преобразившуюся комнату.
Она выглядит, как один из уголков скандинавского магазина домашнего уюта. Здесь всё новое. Пол, потолок, люстра…
Кровать, шкаф, трюмо…
Очень похоже на то, которое стоит в её комнате. Удивительно, но он запомнил и повторил.
На глаза наворачиваются слезы. Полина вскидывает взгляд на Гаврилу и улыбается.
– Спасибо, – её благодарность скорее угадывается, чем слышится, потому что в горле ком. О ней никогда и никто так не заботился. Папа в детстве говорил, что она – его принцесса. Но, кажется, имел в виду совсем не то же самое, что, не говоря, в поступки закладывает Гаврила.
– Отдыхай, а я пока яичницу сделаю. Тебе же понравилась, да?
Поля кивает, тянется к губам парня. После короткого поцелуя Гаврила выходит, а Поля ступает в комнату, оглядывая её внимательнее.
Он даже окно поменял. На полу у кровати лежат мягкие коврики…
Наверное, потратил много времени и денег, которые с ней бесконечно приходится зарабатывать.
Это понимание сидит занозой в сердце. Полине не хочется быть меркантильной. Хочется давать не меньше, чем он дает. А как-то так получается, что с нее – только любовь…
Девушка опускается на кровать, гладит пальцами плед…
Снизу доносится звон посуды.
Только здесь и только рядом с ним ей так уютно. Так безопасно.