Страница 66 из 78
Тишина… Мрачная и абсолютная. Кажущиеся бесконечными секунды, тянущаяся пелена морока, которую наконец разрывает грохот выстрела… А потом еще одного…
Глава 46. Кошмар наяву
Вздрагиваю и жду появления боли, но она так и не приходит. Зато слышу глухой стон и резко распахиваю глаза. И то, что я вижу буквально выворачивает душу наизнанку. Между мной и этой гадиной стоит Артур.
Нет, нет, нет!!! Это же невозможно… Нереально. Как он успел? Почему он закрыл меня собой? Это же глупо!!! Ей все равно нужна только я. Артур не должен пострадать напрасно.
Пытаюсь закричать и оттолкнуть его с траектории выстрела, но понимаю, что уже поздно. Секунда — и он начинает заваливаться на спину.
Голова запрокинулась назад, глаза закатились, лицо бледное как полотно. Инстинктивно подаюсь вперед, успевая подхватить безвольное тело и осторожно опустить на пол. Одной рукой придерживаю голову, легонько хлопаю по щекам, пытаясь привести в сознание, но все тщетно.
— Нет, боже, нет, — бормочу словно в лихорадке. Только не это. Артур, открой глаза, пожалуйста, открой. Прошу тебя.
— Видишь, что ты наделала? — слышу злобное шипение над головой. И какой-то торжествующий клекот. — Он умер по твоей вине, слышишь? Заморочила парню голову настолько, что он жизнь решил за тебя положить? Сука ты, как и твоя мамаша, можешь лишь разрушать чужие жизни. Ваша семейка может лишь творить зло. И этому пора положить конец. Вы обе будете гореть в аду…
Дальше я уже не слышу, да и не хочу слышать, что несет эта ополоумевшая. Нет, Артур не может умереть. Просто не может. Кладу пальцы ему на шею и с облегчением нащупываю пульс. Но затем взгляд мечется вниз и я с рухнувшим сердцем замечаю в ткани пиджака две дыры от пуль. Откидываю полы в стороны и смотрю на два кровавых пятна, расположенных чуть ниже левой грудной мышцы. Они небольшие, но от этого не менее страшные.
Свободной рукой зажимаю рот, сдерживая крик. Не доставлю этой твари удовольствие наслаждаться моей болью и отчаянием.
— Но сейчас мне точно никто не помешает. Ты сдохнешь, паршивая дрянь. Никто больше не пострадает из-за тебя, уж я об этом позабочусь, — как-то отстраненно замечаю, что мы будто в какой-то капсуле, полностью отрезаны от всего мира.
Я никого не вижу, ничего не слышу. Ничего кроме безумных бредней и пустых глаз Элеаноры Стайн. Нежно целую парня в лоб и вскидываю глаза вверх. Слезы, на мое счастье, словно навеки застыли в слезных каналах. Так что смотрю я в искаженное неимоверной злобой лицо абсолютно сухими глазами. И это приводит женщину в полное неистовство.
Да где же все? Неужели никто не поможет? Где охрана, в конце концов? Они же должны были слышать выстрелы. Они там все умерли, что ли?
— «ПОМОГИТЕ, СЛЫШИТЕ, ПОМОГИТЕ», — кричу отчаянно. Жаль только, что крики эти звучат лишь в моей голове.
Рука Стайн тем временем медленно и неотвратимо поднимается вверх, перед моим взором вновь маячит холодное дуло. Только на этот раз оно дергается из стороны в сторону.
Внезапно гремит еще один выстрел — но на этот раз я не закрываю глаза и отчетливо вижу, как в груди Элеаноры разрастается кровавая дыра. Она опускает глаза и недоуменно смотрит вниз, не понимая, что произошло. Пистолет выпадает из ослабевших пальцев и с глухим стуком падает на пол.
Дрожащая ладонь пытается зажать рану в груди, но сил не хватает. Еще миг напряжения — и тело кулем оседает на пол. Конечности начинают конвульсивно подергиваться. В глазах уже не видно ни злобы, ни ярости. В них нет ничего. Они застыли навеки.
С громким свистом втягиваю в себя воздух, а потом так же тяжело выдыхаю. Чувствую кк по лицу и спине стекает холодный пот. Все. Кажется, все закончилось.
Зал взрывается криками. Люди мельтешат, суетятся, пытаются выбраться наружу. Вокруг нас с Артуром собралась приличная толпа, но охранники не подпускают их близко. Камеры журналистов разражаются серией вспышек. Вот уж отличная добыча для стервятников выдалась сегодня.
— Держитесь, скорая уже едет, — в ответ на слова охранника лишь слабо киваю и вновь пытаюсь достучаться до Артура.
— Арт, если ты там видишь свет, не вздумай идти к нему. Тебе еще рано. — Меня наконец прорывает и слезы льются неостановимым потоком. — Вернись ко мне, пожалуйста. Потерпи немного, скоро тебе помогут… Только не уходи. Ты нужен тут. Родителям нужен. И мне. И курицам своим безмозглым тоже. И бабушка Марта к тебе привязалась. Как мы будем без тебя?
— Да… я… вроде и… не собирался… никуда, — сквозь свои истеричные причитания вдруг различаю голос настолько тихий, что мне буквально приходится прижать ухо к его губам, чтобы понять, что он говорит. Слова из горла вырываются с трудом, но я безумно рада и этому.
— Ты живой, живой…
Надежда в душе моей настолько мощно расправляет крылья, что я даже плакать перестаю. Просто сижу и жду, запустив пальцы в светлые локоны. Еще минута, другая — и я смотрю в знакомые зеленые глаза. Артур отчаянно моргает, при этом морщась от боли.
— Сильно болит?
— Порядочно, — с губ срывается стон. — Но жить буду, это точно. Ощущения такие странные…
— Вам очень повезло, — охранник присаживается на корточки рядом с нами. — Пистолет был травматическим. Иначе было бы совсем плохо.
— А что с этой? — лицо Артура кривится. А я облегченно вздыхаю.
— Мертва.
— Туда ей и дорога, — парень шипит, пока я осторожно укладываю его голову к себе на колени. — Эль, ну хорош уже меня оплакивать, не собираюсь я сегодня в гости к Аиду. Тебе же сказали, что это был травмат.
Я утираю ладонями слезы, но от шока никак не могу перестать трястись. Зубы буквально отбивают чечетку. Кажется, слышу звук крошащейся эмали. Но это последнее, что меня волнует. Кто-то подает стакан воды и я залпом его осушаю.
— Арт, — шмыгаю носом, но хотя бы зубы уже не дребезжат. — Зачем ты это сделал? Зачем полез под пули?
— Под резиновые пули, — поправляет назидательно. Его голос почти полностью вернулся к норме, да и руками двигал свободно, хотя я на всякий случай попросила его пока не напрягаться.
— Ты не мог тогда этого знать, — поджимаю губы и нервно ежусь.
— А какой у меня был выбор? Смирно стоять в сторонке и дать ей тебя пристрелить? У нее же крыша на почве любви и мести совсем поехала. Не успокоилась бы, пока тебя в мир иной не отправила. Эль, травмат не игрушка. Он тоже несет опасность. Особенно если пуля попадет в глаз или шею. Попади она в тебя — ты бы пострадала сильнее.
— Я все это время думала, что охрана ее скрутит. Ждала. Пыталась потянуть время. — всхлипываю, нервно сглатываю и хмурюсь. — Но они никак не приходили.
— Ну так классика же. «Когда убьют, тогда поможем». - хмыкает, а я радуюсь, что он начинает шутить. Значит, и правда не все так плохо.
Наконец слышится вой сирен и к отелю подъезжают, судя по звукам, патрульные машины и машины скорой помощи.
Передав Артура заботам врачей, я отхожу в сторону и ищу глазами бабушку. Во всей этой суматохе я потеряла ее из виду. Я нахожу ее сидящей на стуле у стены. Вокруг копошатся врачи. Кажется, ей измеряют давление. Господи, надеюсь, ничего серьезного. Хоть бы обошлось без инфаркта. Бабушка уже не в том возрасте, чтобы выносить такие трагедии.
Мимо меня на каталке увозят упакованный в черный мешок труп. Невольно передергиваюсь от омерзения. Боже мой. Сколько же зла может принести в этот мир один человек. И главное, неужели за столько лет никто не заметил никаких отклонений в поведении? Она же наверняка должна была проходить осмотры у психолога, раз работала в преподавании? Как смогла так ловко маскироваться? Как заметала следы? Откуда, в конце концов, взяла этот пистолет? Знала ли Элеанора, что он не боевой? Или ей втихаря подсунули травмат под видом боевого? Как много вопросов, но так мало ответов.
Впрочем, разве это так важно? Нет, сейчас главное, чтобы на тот свет эта гадина отправилась в гордом одиночестве. И нет, мне ее ни капельки не жаль. Я не злорадствую, но и сочувствия у меня к ней нет. Как говорилось в одной песне? «Мы не выбираем где родиться, но мы выбираем кем нам быть». Она осознанно выбрала свой путь, шла по головам, уничтожая других, годами утопая в своей ненависти, которая в итоге довела ее до покушения на убийство. И наконец-то она получила по заслугам. Только и всего.