Страница 64 из 89
— Потихоньку. На выходные мотнусь к Поле, если ты не против.
— Не против. Ты мне главное на роды будь. И в марте ты никуда не шаришься.
— А ты прям рожать собрался? — Гаврила съязвил чисто из любви к искусству. Костя достал руку из кармана, демонстрируя с помощью среднего пальца свое отношение к юмору друга.
Фак в исполнении солидного вроде как мужчины в дорогом костюме и большими политическими амбициями выглядел эклектично. Но в этом весь Костя.
— Много лишнего текста…
Гордеев не обрубил, просто огрызнулся, но видно было, что настроение чуть-чуть изменилось. Когда речь заходит о грядущем пополнении — Костя начинает нервничать.
Агате рожать совсем скоро. Насколько мог судить Гаврила, сестрёнка к этому относится куда спокойней, чем Костя, который внезапно всего боится.
От идеи партнерских родов Агата отказалась категорически. Как объясняла свою позицию Гордееву Гаврила не знал, но ему честно шепотом призналась, что истерик и психов ей там не нужно. Это и так будет для неё огромный стресс. А если там будет Костя…
Можно не продолжать.
Гаврила шепотом же её логику одобрил. Будь он на месте Агаты — поступил бы так же. В этом деле лучше довериться Стерве Павловне, чем полагаться на Победителя.
Только последнему от того, что жена вроде как освободила от повинности, легче не стало. Вряд ли он прямо-таки хотел бы присутствовать. Но контролировать процесс — скорее всего был бы не против. Иначе… Незнание и нервяк.
Правда больше всего Костя боялся, что всё начнется, когда его в принципе не будет в городе. Шансы высоки, потому что плотность графика поездок откровенно пугает. И как бы они ни пытались всё распихать, освободив ту самую неделю, особо не получилось.
Агата по этому поводу то ли не волновалась, то ли делала вид. Но не суровела и не бледнела каждый раз, стоило свернуть к теме, как случалось с Костей.
Он прямо заморачивался. Агата просто хотела побыстрее родить. Гавриле больше нравился подход сестрёнки.
Они с Агатой друг в друге не сомневались. Знали, что сработают слаженно…
И пусть не говорили друг другу, но понимали: если Кости в это время не будет, в некотором смысле это даже к лучшему.
— Буду. Куда я денусь?
Гаврила сказал убедительно, глядя на друга, которому пофиг до его убедительности. Пока Агата не родит — будет волноваться. Родит — всё равно будет. Первый же. Стрёмно. Опыта у обоих ноль целых, ноль десятых.
Ни один, ни вторая в жизни ребенка в руках не держали. В теории-то всё изучили, но практика ожидаемо их удивит…
У малого должна была появиться няня. Гаврила с Агатой её подбирали. Это было сложно, но уже троих Агата собеседовала лично. Информацию по каждому, попавшему в дом человеку, Гаврила пробивал до третьего колена. Но решающее слово всё равно оставалось за Агатой. Потому что ребенок это её. И она должна почувствовать…
Что именно — и сама не знала, но пока никого не согласовала.
Гаврила вполне допускал, что и не согласует. В итоге решит, что будет справляться сама. В конце концов, это ей под силу. В конце концов, он-то в руках младенцев держал, поможет хотя бы не бояться. Но поначалу будет очень сложно. Тут не сомневался никто.
— Мне следователь наяривает…
Костя сказал, заставляя Гаврилу снова обратить на себя внимание. Он нахмурился сначала, потом кивнул. Всё же Гордеев — мастер перевода тем.
— Гора?
— Он.
— Это закономерно, Кость. Он ждет от тебя…
— Да мне похуй, что он ждет, Гаврила…
Костя перебил, отмахиваясь несдержанно, отвернулся, к окну подошел. Настроение в комнате снова чуть сменилось. От легкомысленности приветствия к легкой встревоженности из-за близящихся родов Агаты к полноценной тяжести ответственности за свои решения и неуверенности, что они правильны…
— Он просто боится за себя и за своих, Кость. Агата под твоей защитой, а он ни под чьей, при этом зависит от тебя. Ждет, когда ты сделаешь, что обещал.
— Я не обещал, Гаврила. Я купил информацию, но я никому ничего не обещал. Он считает, что я должен её опубликовать. Я считаю, что Агате это всё нахер не сдалось. Она будет читать, как сумасшедшая. Её сто пудов попытаются выставить кем-угодно, лишь бы не выглядело так хуево, как это есть. Мне зачем это всё дома? Ей всё это зачем? Мне только не хватало, чтобы журналисты на заборе висли…
— Я тебя понимаю, Костя. Но и ты должен понять…
— Я делаю всё, что я должен. Чужие хотелки исполнять — это не вопрос моего долга.
Гавриле было, что возразить, но он воздержался. Вздохнул просто, плечами пожал. Действительно понимал Костю. И как бы сам поступал в такой ситуации — откровенно не знал.
Запусти они сейчас информацию — вся «элита» уже разлеталась бы по заграницам, звеня золотишком. Не только Вышинский — все. Но в то же время… Сложно предвидеть, какой будет реакция медиа на Агату. А ей же действительно совсем скоро рожать.
Вот и получается, что пока все замерли в ожидании. Кто чего.
Прошло две недели.
ПДР была поставлена на конец февраля, но схватки у Агаты начались раньше.
По закону подлости, когда Костя был в отъезде.
По закону жопы, когда всё замело. Дороги. Мосты. Аэропорты и их взлетки.
В день, когда Максим Константинович Гордеев решил, что ему пора рождаться, на страну обрушилась месячная норма осадков. Выпала пушистым снегом.
Но их с Костей сыну, кажется, до таких мелочей… Где-то как его папашке.
Сначала у Агаты начали подтекать воды, так, что даже не скажешь уверенно, что это оно, дальше — точно такие же еле-ощутимые схватки.
Агате хотелось верить, что она из числа тех, для кого это означает, что роды просто скоро, а не уже вот прямо сейчас. Потому что завтра Костя должен быть дома. И до завтра дороги должны разгрести, но…
Она позвонила Павловне. Павловна скомандовала выезжать.
Агате стало страшно, пришлось сначала дышать, поглаживая живот и прося малого хотя бы до клиники дождаться, а потом звонить Гавриле. Которому по договоренности надо было как-то добраться в поселок, забрать её, а дальше…
У взявшего трубку мужчины было очень хорошее настроение. Он начал разговор с дружелюбного приветствия, шутил там что-то, а Агата понимала, что сейчас ему станет уже не до смеха.
Так и случилось, стоило ей ошарашить друга новостью.
— Гаврила, только Косте не говори…
Агата попросила тихо, чувствуя новый приступ боли — уже сильнее тех, что были раньше. Как бы дающий понять, что ехать таки надо…
— Он нас грохнет, если не скажем, сестрёнка…
Гаврила сказал отрешенно, но ответить Агате было нечего.
Она просто понимала, что будет, если Костя узнает. Он рванет разводить руками тучи.
Он уже и так скорее всего что-то там чувствует. Потому что набирал её на протяжении дня раз десять. В последний раз за минуту до того, как она связалась с Павловной.
Сказал, что их тоже замело. Рейс откладывают. По предварительным прогнозам на час, но судя по всему…
Разговаривая с мужем, Агата «агакала» и кивала, хотя у самой в голове потихоньку зрела паника.
Она считала, что к родам готова, но то, что они вот прямо на носу, а Кости рядом нет, слегка отбросило.
Пусть она не хотела, чтобы он носился вокруг в истерике, но теперь могла сказать абсолютно честно: не была готова к тому, что его вообще не будет…
Чтобы отвлечься и не волноваться, услышав от Гаврилы: «жди, выезжаю», Агата начала собирать сумку, зачем-то пытаясь подбодрить носящегося вокруг, чувствовавшего неладное, Боя.
Когда всё было вроде как готово, опустилась на кровать, долго смотрела на севшего напротив пса, который моргал, глядя с тревогой и непониманием, то и дело выдавая фирменное растерянное «ммм?».
Улыбнулась, чуть наклонилась, сжимая ладонями морду, как человеческое лицо, посмотрела в глаза:
— Меня пару дней не будет. Не волнуйся. Приеду с подарком. И за Костей следи, хорошо? Я тебе доверяю.