Верь мне

Передернула плечами отгоняя эти мысли. Какое мне дело? За этого я замуж все равно не выйду, а другому я не нужна. Вот и пусть делают, что хотят! Но все равно подхожу, поправляю парню подушку, поднимаю сползшее на пол одеяло. Мой потенциальный муж недовольно ворчит, пытаясь листать одной рукой ленту социальной сети в телефоне.

— Какая же ты хорошенькая, — в комнату вошел Михаил Реваль.

— Спасибо, — его комплементы мне неприятны, но из вежливости к хозяину дома стараюсь искренне улыбаться.

— Я говорил с врачом, Стефан. Он разрешил встать ненадолго. Тая, подготовь этого засранца к ужину, пожалуйста. У нас сегодня будут гости. Это важный вечер. Хочу, чтобы на нем присутствовали все мои близкие.

— Хорошо, — наблюдаю, как двое мужчин сверлят друг друга злыми взглядами.

Старший Реваль все еще не простил Стефану аварию. Он вообще странно относится к сыну. За время, что я здесь, отец заходил к нему пару раз, в общей сложности минут на десять. И каждый раз вот так. Все напряжено до электрических разрядов в воздухе. Коснись и пойдут синие всполохи в разные стороны.

Сегодня ничего не изменилось. Несколько напряженных минут и Михаил ушел по своим делам. Только что дверью не хлопнул, а то было и такое. Они поругались, а на двери треснуло стекло.

— В чем ты пойдешь? — открыла шкаф, стала перебирать немногочисленные мужские вещи. Стеф не живет в родительском доме, но сейчас ему не оставили выбора.  — Рубашку? — показала темно-синюю. Она должна подойти под его глаза и длинные пушистые ресницы.

— Конечно нет, — скривился парень.  — Футболка и джинсы. Я не собираюсь жертвовать комфортом ради показухи.

— Стеф, ты опять нарываешься, — выбрала темную футболку, чтобы на ней не было видно влажных следов от пота, ведь его слабость еще никуда не делась.

— Тай, чтобы я не сделал, все равно Кристиан лучший. Я привык, смирился и нашел в этом плюсы. Могу пойти в джинсах, — запредельная улыбка и я не могу с ним спорить. Он уже понял это. Манипулирует.

Через три часа к нам вернулся врач. Он снял капельницу, еще раз осмотрел своего пациента и дал заключение, что встать действительно можно, но буквально на пару часов и снова в кровать.

Как только мужчина ушел, Стеф сел. Сразу видно, что ему тяжело. Чем думает его отец, заставляя присутствовать на дурацком ужине? Парень сидит с трудом, а там лестница, по которой надо спуститься. Там шум, от которого у него начнет болеть голова. Это сейчас тоже не желательно. Ему не помогают таблетки. Стефан не сможет нормально поспать ночью.

Он поднялся на ноги, пошатываясь подошел к шкафу и вытянул оттуда темные джинсы. Вот упрямый!

— Стеф, надень брюки, — недовольно кривится, снимает домашние штаны. Его заносит, ударяется плечом о дверцу шкафа.

— Кому нужен этот цирк?  — рычит раздраженно.

— Ведешь себя, как капризный ребенок! — привожу себя в порядок у зеркала.

После небольшой словесной перепалки мы все же вышли из комнаты. Конечно, на влюбленную пару не тянем, но я очень стараюсь просто быть рядом. Нет больше никого. Я должна ему помочь.

Миновали длинный коридор, вышли к лестнице, ведущей на первый этаж. Стефан вдруг замер, вцепившись пальцами в перила. Внимательно смотрит вниз, я стою у него за спиной не понимая, что случилось.

Лучше бы и дальше стояла! Но я решила выяснить, что же там такого происходит. А там Гер у всех на глазах настойчиво обнимает хорошенькую рыжую девушку.

Герман

Я чувствую на себе пристальный взгляд. Поворачиваю голову к лестнице. Тая.

Моя Тая со Стефаном!

А здесь съежившаяся от страха девчонка так на нее не похожая. Отгреб бы я уже по яйцам за такое поведение, но это не Тая, это маленькая Милли и отыграть этот спектакль я должен до конца. Мне необходимо сделать так, чтобы они поверили. Все. Позже объясню близнецам. Уверен, что парни поймут, а пока я делаю то, чего от меня ждут. Внаглую пристаю к Милли.

— Выпей пару глотков и расслабься, — шепчу ей на ушко протягивая бокал с шампанским.

Хочется сказать, что я не трону, но за ее эмоциями следит Михаил. Он периодически смотрит в нашу сторону, чтобы убедиться, что я соблюдаю их договоренность с моим отцом.

Если быть честным самому перед собой, то его я боюсь. Реваль в гневе идёт по головам и ему все равно, кто перед ним, будь то партнёр или родной сын. Нет, я понимаю, что такое большой бизнес. Когда ты крутишь миллиарды, когда от тебя зависят сотни, а то и тысячи людей. Здесь нет доверия, лишь выгодные сделки и голый расчёт.

Мой отец в работе такой же. Я учусь у него, но ломать свою жизнь в угоду этим двоим не стану.

Донести до него тот факт, что мне нужна свобода не получается. Аслану Ленаровичу надо контролировать все и всех. Это профессиональные издержки, которые переносятся в повседневную жизнь. Мама его часто одергивает, но мне тоже постоянно говорит, чтобы был мягче.

Не могу. Откуда возьмётся мягкость, если последние шесть лет на меня постоянно давят. А я хочу сам во всем разобраться. И женщину свою завоёвывать сам тогда, когда буду уверен, что родительский бизнес не станет помехой нашим отношениям и в случае чего по ней не пройдутся «танком». Тогда, когда буду гарантированно знать, что могу дать ей будущее, которого она заслуживает. Когда буду уверен, что готов просить прощения так, чтобы Тая меня услышала.

Я почти не слушаю подошедших к нам близнецов. Меня на время отключило от реальности, потому что в глазах любимой девочки я поймал неожиданные эмоции. Обида, ревность, возмущение. Во мне все ликует от этого открытия. Я думал, Тая меня ненавидит, а она… Улыбаюсь. Значит что-то осталось от того ее сильного чувства. От той, почти детской, наивной влюбленности в обычного подонка, в меня.

Да нет, глупо это. Зачем я ей нужен после того, что сделал?

Сердце вот-вот проломит ребра. Оно рвется к ней и приказы мозга успокоиться ни к чему не приводят. Хочется подойти, поговорить, прикоснуться, но я могу ее потерять. Если отец надавит на Камаева, может быть все, что угодно. Например, дочь вдруг «захочет» поехать учиться заграницу. Никто ведь не знает, как я схожу с ума по своей девочке. Пусть пока все так и останется.

Я соскучился по Тае безумно. От этих мыслей руки сами непроизвольно сжались на тонкой талии моей спутницы.

— Пусти, — шипит в ответ рыжая девчонка, про которую я успел забыть.

Ах да. Спектакль.

Обнял крепче, провел носом по щеке. Слегка коснулся губами. Тая отвернулась от нас. Почему не уйдет? Не может. Она тоже здесь не по своей воле?

— Ей не нравится! Ты не видишь? — за рыжего котенка решил вступиться Кристиан. Я убрал руки от девушки, сделал шаг назад.

— Крис, остынь, — стараюсь говорить спокойно.  — Девочка не для вас, ты и сам знаешь. Вам нельзя. А мне… — усмехаюсь. — Я знаю, ты слышал разговор, — уже совершенно серьезно. — Иди к невесте. Не порти вечер своему отцу.

А его отец открытым текстом дал мне зеленый свет. Мало мне моего Аслана Ленаровича. Но его я хотя бы могу понять, он хочет наказать непослушного сына. Старший Реваль видимо решил, что мне мало и тоже имел честь проехаться по мозгам, рассказывая, насколько важен этот брак и ценны подобные связи. Обложили со всех сторон, но иногда чтобы выиграть, надо поддаться и сделать вид, что ты проиграл.

Тая

Я ушла с этого праздника жизни. Стало противно.

Встала под теплый душ, закрыла глаза позволяя каплям стекать по коротким волосам, лицу, телу. У меня ощущение, что я нахожусь в театре абсурда, а не в доме уважаемой, сильной и известной семьи. Кажется, что мир сошел с ума и наши родители забыли, что эту семью они создавали сами. Сами выбирали женщин, влюблялись, наверняка делали ошибки. Почему нам нельзя? Почему Милли затравленно смотрит на Гера, а он не сводит взгляда с меня? Почему Стефан никак не найдет точек соприкосновения с отцом, а Кристиан с отвращением кривится от присутствия собственной невесты? Почему я вынуждена быть здесь, в спальне чужого для меня мужчины? Неужели всем наплевать на это?