Правила чуда, или Правила движений по иным дорогам

– (приподнимается возмущённо с постели прислушиваясь к раскатам грома)… Ничего себе… гремит… этот новый явленный Спаситель человечества… убийца Каин… гремит «Спасающий» воюющее человечество… гремит… «Войной» гремит… он – «Фридрих Каин»… иль как он там теперь себя назовёт этот убийца Каин… он ныне Фридрих… вот этот Фридрих… он, мёртв, как несомненный убийца Каин… как все «убийцы – каины» в воюющем, и тленном мире… он мёртв… В том смысле, что Вечность, как нескончаемая Жизнь, не примет «каинов»… Вот эти «каины»… воюющие «каины», «убийцы – каины», лишь средство для богов… как «чёрные фигуры» на Шахматной Доске Творца… вот «белые фигуры»… они должны ходить… и победить, в конце концов… Но… на всякий «белых» ход есть «чёрных» ход… чтобы вот эти «белые фигуры» не дремали, чтоб устали не знали… ходили же, ходили по Замыслу Творца… Ходили… вот «авели» и «ходят»… «живые» ходят… «они» и ходят… вот «белые» и ходят… как Смыслы, под Именем Творца… они и «ходят»… в Едином Теле… Живом и Возрождённом Теле «Наследного Творца», – вобравшем все Имена, все Замыслы Творца… в Едином «Теле Авеле»… в ожившем «Теле Авеле»… В ожившем ныне «Авеле», они и ходят… Вот «белые» и ходят… Они и ходят… Они и Ходят!..(замирает среди будто оживших шахматных фигур представляющих некую подвижную игровую комбинацию на шахматной доске. Среди шахматных фигур возникает будто бы скачущий на коне призрак Одинокого Всадника – призрак убиенного Авеля… вот он и скачет).

– (не выдерживает, соскакивает с кровати, раздражённо ходит по палате расталкивая шахматные фигуры, путая игру, разламывая при этом как «белого», так и «чёрного», шахматных королей) Ну – ну… ничтожество… «ожил», он, видите ль, «ожил»… Тоже мне – бог… Ты разве ещё не понял, Аполлоний, – сколько Авеля ни «оживляй», он всё также будет Каином убит… Он также будет Каином убит… поскольку ничтожен… нищ… убог, и бездарен… бесполезен он для этой жизни, этот Авель… Для жизни, полной, радостной, воинственной, Великой полной Жизни он, этот Авель, – нищ, убог, и бесполезен. В данном таком моём частном случае, в данную текущую минуту, я являясь никем иным, как я уже говорил, «Фридрихом Ницше»… и как всякий «Фридрих Ницше», в таком случае, я провозглашаю в этом, моём таком частном случае приоритет «моего Само’»… в приоритете же меня самого как «моего Само’»… я вижу себя уже как Сверхчеловека в рамках провозглашённого мной «моего Само’»… а также провозглашаю я в этом случае ещё и следующее… Бог умер!.. Он покинул нас… в Истории же человечества его больше нет… и никогда уже не будет… В Цивилизации его не будет… Никого из богов, даже самых древних, больше нет, и не будет… Есть лишь это моё единственное моё естественное – «Само’»… как моя, и только моя вселенская история, как история в данном случае «Фридриха Ницше Само’»… как единственного в своём роде Сверхчеловека… А это и есть теперь моя История, моя Родина, как моё единственное в своём роде «Само’ Спасение», – так говорил Заратустра… А «Заратустра» это тот кто во всякую данную мне минуту есть единственное «моё Само’»… и в данную текущую минуту это «моё Само’», и есть Заратустра… и это его история, как его философия… потому что, всякий истинный философ имеет своей историей только лишь свою философию, как «его Само’». Но что такое это «моё Само’» как философия самого «Фридриха Ницше»… прежде всего это моё «Антихристианство»… И когда всякий «Фридрих Ницше» превозносит это самое «его Само’», то он тем самым провозглашает его собственный путь, как путь всего человечества, – путь к его «Антихристианству»… то есть таким образом… он провозглашает, что он, – Фридрих Ницше, – и есть «Сам Антихрист как его Само’»… и никто иной. И никто при этом иной… Да, никто. Эй, вы… бедные и несчастные… мелкие ничтожества, кто цепляется за своего Христа, и за прочих будто бы пророков… за жалкие подобия Спасителей человечества… как плод больного, жалкого, фантомного воображенья… И эти ваши «Небеса»… Никчёмные пустые Небеса… как плод пустого жалкого воображенья фантомно – мыслящих, что будто б живы Небеса… Земное, мол, мертво… неживо… Вам утешенье… Всё Утешенье ваше – в иллюзии пустой придуманной картинке… о том – как живы Небеса… всё Ваше Утешение пустое… и видя в этой воображаемой картинке какое – то подобие Спасенья… Счастья… Наслажденья… когда-нибудь потом, мол… когда умрёте вы… Когда умрёте вы… вам будут Счастье, Наслажденье… Так умирайте ж!.. и что же после смерти вашей… Иллюзия, и пустота воображенья… Там пусто… на Небе пусто… Бог умер!.. На Небе никого… на Небе никого… Там пусто!.. Там не кого!.. от вашего ж пустого безвольного бессмысленного «я»… здесь, на Земле… останется лишь тень… какая здесь, на Земле… была… пустая тень здесь, на Земле, лишь тень… останется… О вашем «я» никто не вспомнит… Там нет никого… На Небе – никого… на Небе вас никто не вспомнит… Иль здесь… Или нигде… Там нет никого… На Небе вас не будет. И видя в этой вот иллюзии… в своём больном воображенье, как в массовой болезни, единственное… единственное ваше Утешенье и Спасенье… Эй, вы, ничтожества!.. боящиеся собственного «Я»… единственного «Я»… не верящие в вашу мощь, как в ваше полное «Само’»… как в ваше личное «Само’»… Как ваше «Я»… Единственное «Я»… Всю вашу трусость, никчёмность и ничтожность по этой жизни… всё ваше неуменье наполнить смыслом воинственную жизнь… жизнь полную земных исканий, и стремлений… земную жизнь… Вы прикрываете желанием иной… Небесной Жизни… пустой никчёмной, иллюзорной Жизни… Где ваша собственная жизнь?.. Вы предали её… Вы умертвили вашу жизнь… Земную Жизнь вы умертвили… Вы уничтожили её!.. для вас она ничто… о, вы… предатели и умертвители земной, и тварной, жизни… Вы умертвили вашу жизнь, здесь, на Земле!..Вся ж ваша жизнь на Небесах – ничто… фантомное ничто… Вы умертвили вашу жизнь… земную жизнь… Здесь, на Земле, вы умертвили жизнь… Ничтожества…», – Так говорил Заратустра… Так говорил Заратустра… (внезапно успокаивается, и замолкает).

– (встаёт с постели, принимается нервно и возбуждённо ходить по палате точно также как это делал до этого Фридрих, постоянно сталкиваясь при том с поломанными тем же Фридрихом шахматными фигурами)… Бедный, бедный Фридрих… с этим его злосчастным «Само’»… сам себе взял «право»… сам себе назначил «право»… личное и унизительное «право», «право… личное и дьявольское право», – право на «Само’ подмену Бога»… право на «Само’ убийство Бога»… право на Его в себе «Само’»… Право на забвение Божественных Скрижалей, право на забвение Морали… Истинной Морали… Единственной Морали… Право на его – «везде, повсюду, только лишь его «Само’»… Ничтожное в «себе самом его Само’»… и только лишь «его Само’»… Эти «звёзды»… бедные несчастные не связанные с Небом «звёзды»… не на Небе… но под землёй эти его «звёзды»… на земле, и под землёй… Бедные несчастные, не видящие Неба люди – звёзды… фальшивые никчёмные пустые «звёзды»… высвечивающие лишь себя в «себе Само’»… уходят ж в землю трупы… не «звёзды» уходят… не в Небеса уходят… Но в землю!.. На веки – в землю… в землю… в землю… в земле сгинёт, сгниёт его «Само’»… уходят в мёртвое «Само’»… И после смерти каждого, – останется лишь пепел от его «Само’»… пустая тень… пустое для благого Неба… пустое неблагое… Пустое гиблое «Само’»… Каин, Каин, зачем ты убил Авеля… своё Небесное «Я»… Ты убил, Каин… Зачем ты его по – прежнему хочешь снова убить… Фридрих – Каин… во имя пустого гиблого «Само’»… Зачем тебе это… Фридрих. Зачем… ты это хочешь сделать… Зачем ты снова хочешь убить Авеля… Зачем, Каин… зачем…(далее Авель – Аполлоний продолжает нервно судорожно ходить по палате, размахивая при том руками, будто всё ещё ищет кого – то, среди всех этих молчаливых мрачных. поломанных шахматных фигур… всё ещё он в чём – то кого – то хочет убедить…)

– (нежно обнимает сопротивляющегося при том Аполлония, пытается уложить его в постель) Аполлоний… успокойтесь, мой друг… успокойтесь… Вы же отлично понимаете – что в этой, так называемой нами… и разыгрываемой нами, психодраме… в нашем «Доме Великой Надежды» на выздоровление всех и каждого… всё, как мы понимаем, происходит не на полном серьёзе… Друг мой, это всего лишь игра… заданная мной, вашим лекарем, игра… «Чёрных» ход… «Белых» ход… Игра у нас идёт как бы в шахматы, друг мой… и стоит ли в этом случае так волноваться… Не стоит, друг мой… вот уже много тысяч лет идёт всего лишь Игра между «белыми» и «чёрными»… между «авелями», и «каинами»… между «мёртвыми» и «живыми»… как Игра народов и цивилизаций… так и такая же Игра отдельных людей друг с другом… «живых» с «мёртвыми»… Кто – то из нас – вновь оживающий призрак Авель… но кто – то из нас и мёртвый убийца Каин… А как же иначе… без Каина нам никак нельзя… Ну никак нельзя… Только вот ещё в чём дело… если каждый отдельный «Авель» это частица Бога, названная Богом же Его отдельным «божественным Именем»… то есть «Авелей» крестит, и называет их Именами, Сам Бог… как Его божественные частицы – души… и называет Сам Бог… То «Каины» придумывают себе имена сами… всегда сами… и вот почему… «каины» смертны… «авели» же бессмертны… все «Авели» бессмертны, друг мой… так что успокойся… и принимай правила Игры, как должное… как несомненное должное, только и всего… Только и всего… и помни – мы всё ещё в процессе Игры… в самом самом начале нашей Игры, – где «белые» начинают, и в конце концов выигрывают… И в конце концов они выигрывают… Но… когда это будет… Это не известно даже мне, – вашему Дорожному Инспектору… и никому пока что не известно… Никому… Только и всего… Только и всего… Но… будем надеяться… Будем же надеяться, друг мой… Будем… Только и всего… будем же надёяться, мой друг… Только и всего. (Аполлоний вырывается из дружеских объятий Дорожного Инспектора, и перебирается затем на постель Фридриха).