Страница 30 из 109
Дойдя до укрытия — лестницы, ведущей в классную комнату Тени, — Сестра Яблоко обернулась и поманила Нону поближе, чтобы та тоже укрылась от ветра. — Твое Тень-испытание состоится на следующей неделе, Нона.
— На следующей неделе? Я еще не готова! — Мысли Ноны понеслись вскачь. Она могла бы получить униформу стража из дома Менсисов, от Терры...
— И было решено, что оно состоится здесь, в монастыре.
— Но... Площадь Тайбур...
— Слишком опасно. Мы воспользуемся аркадой послушниц и поставим шкатулку-головоломку на центральный дуб. Мне очень жаль, Нона.
— Аркада? — Нона попыталась представить себе это. — Это безумие. Все там носят рясу. Мы все знаем друг друга! Защитницы просто бросят вызов любой незнакомке... не то чтобы в рясе я могу заставить себя выглядеть незнакомкой!
— Несмотря на это...
— У меня нет шансов! Это Колесо, не так ли? Она всегда ненавидела меня. — Нона почти не чувствовала, как на языке горит Кеот — он поднялся от ее ярости. — Колесо и эта сука Ограда. Месть за Джоэли! Деньги Намсиса купили их, он заплатил за...
Пощечина Сестры Яблоко заставила Нону покачнуться, ее щека запылала. Она слишком глубоко погрузилась в свой гнев, чтобы предвидеть грядущий удар. И, поднеся руку к щеке, Нона поняла, что это было хорошо. Если бы она увидела удар и блокировала его, было бы нарушено какое-нибудь неписаное правило, и, скорее всего, ее выгнали бы из монастыря.
— Решение приняла я. — Сестра Яблоко пристально посмотрела на Нону. — Сафира сказала тебе, что ной-гуин все еще хотят отомстить. Ты хочешь, чтобы Чайник и другие сестры рисковали собой в Истине, чтобы ты могла пройти испытание? — Ее голос из сердитого превратился в горький. — У тебя нет ни единого шанса. Ты отрезала свою тень, Нона. Ты отрезала себя от тени. Серый — не для тебя.
Сестра Яблоко повернулась и отперла ворота. Она заперла их за собой и через мгновение спустилась в пещеры, оставив Нону перед ступеньками, слишком полную противоречивых мыслей и эмоций. Какое-то время она ничего не могла делать, только стоять и думать.
• • •
— Я УЖЕ РЕШИЛА, что ты не придешь! — Рули шагнула на дорогу из щели, в которой она пряталась с Арой и Джулой.
— Трудно ускользнуть, когда инквизиторы шляются по всему монастырю. — Нона пробралась довольно легко, но это были быстрые ноги и удача. В основном удача.
Рули кивнула:
— Мы с Арой прошли по теням. — Две другие появились позади нее. У Рули было лишь немного марджала — пол-кровка, в лучшем случае, — но она проявляла талант к тень-работе. — А Джула просто неторопливо прошла. Инквизиция знает, какая она святая, и не беспокоится о ней.
Джула фыркнула:
— Ты захватила с собой оружие?
Нона вытащила нож, который они обнаружили во время последнего исследования.
Увидев его, Ара нахмурилась:
— Это тот же самый, что и раньше... ну, знаешь, тот, которым они пытались убить тебя. Это ной-гуин!
— Да, он такой же, как тот, тень-отравленный, который воткнули в Чайник, — сказала Нона. — Одна очень настойчивая ассасин, три ножа. Должно быть, я задела ее гордость, оставшись в живых.
— Как ты думаешь, этот... монстр... испугал и ной-гуин? — Рули вздрогнула, потом обхватила себя руками, словно желая показать, что это всего лишь ветер.
— Да, мне кажется. — Нона убрала нож обратно в рясу. — Что ты принесла?
— Половину четверти посоха! — Ара снова сунула руку в щель, в которой они ждали. — Или это осьмушка посоха?
Нона усмехнулась: она узнала остатки того посоха, который сломала, когда ее поймали подруги Джоэли.
— Я взяла молоток со склада бондаря. — Рули позволила ему выскользнуть из рукава в руку.
— Это... — Джула смущенно достала сковородку. — Это все, что я смогла достать.
— И Сестра Уголь не будет бить тебя так сильно, если поймает на краже из кухни, как Сестра Сало, если поймает на краже со складов Меча! — Нона кивнула.
— Мы что, такие глупые? — Ара нахмурилась, глядя на свой сломанный посох. — Там внизу чудовище, о котором мы ничего не знаем, а Джула берет с собой сковородку.
— Может быть. — Нона вложила нож в другую руку Джулы и обхватила пальцами рукоять. — Но они собираются достаточно скоро отправить нас в мир, и мы должны использовать все, что найдем. Если мы даже не можем встретиться лицом к лицу с чем-то на нашем собственном пороге... под нашим собственным порогом... какой от нас прок? — Она согнула руки и на мгновение вызвала к жизни мерцающие дефект-лезвия. — И я захватила с собой свое оружие.
• • •
ТРЕЩИНА ЖДАЛА ИХ, как ждала всегда, спрятанная задолго перед тем, как появились люди, от которых надо было прятаться. Ара пошла впереди, высоко подняв фонарь. Вход слабо вонял старыми костями, сырым камнем и гниющей растительностью. Через несколько десятков ярдов угас слабый свет, сочившийся через вход — здесь даже самое тенелюбивое растение не могло цепляться за жизнь, — и вскоре остался только запах сырого камня. Они шли уже знакомым маршрутом, все молчали. Нона чувствовала тяжесть камня над собой, стены давили, как и тяжелая тишина. В некоторых местах их шаги отдавались эхом, в других пустота, как и в куполе Предка, поглощала звук.
— Я поняла, почему мне так нравится это место, — сказала Джула.
Нона оторвалась от осмотра длинного подъема к пещере с тремя выходами:
— И?
— Это ветер.
— Нет никакого.
— Вот именно. И дело не только в этом. В монастыре нет ветра, но его всегда слышно. Здесь же нет ничего.
— Теперь безмятежность. — Нона позволила строчкам детской песенки пронестись у нее в голове. — Это сработает. Та девочка в Академии пыталась при помощи теней заставить меня бежать. Безмятежность не подпустила их ко мне.
— Она падет, она падет... — бормотала Нона себе под нос, и ее безмятежность поднималась вокруг нее, как края глубокого колодца.
Рядом с ней Ара, Рули и Джула, каждая своей дорогой, вошли в транс безмятежности.
— Пошли. — Ара начала подниматься.
Десять минут спустя перед ними разверзся туннель, ведущий к холотуру и его пещере ужаса. Ара молча пошла дальше. Нона и Джула последовали за ними, Рули — сзади.
— Я его чувствую. — Кожу Ноны покалывало, как будто тысячи глаз наблюдали за ней из темноты.
Он может чувствовать тебя. Кеот поднялся к ней на затылок, как ожег; вместе с ним поднялись ее гнев и более темные эмоции, ощутимые сквозь плотную бархатную оболочку безмятежности.
— Я тоже. — Голос Рули звучал спокойно, почти сонно.
Свет фонаря Ары падал на каменные стены, выглаженные древними водами. Толстые, блестящие отложения известкового налета покрывали каждую поверхность, как патока, застывшая в середине потока — они казались органическими, словно послушницы продвигались вниз по глотке какого-то огромного зверя.
Нона несла свою безмятежность, словно защитный пузырь, простирающийся на несколько ярдов за пределы досягаемости ее рук, даже за пределы света; страх, бившийся в его границы, был чем-то далеким. Впереди, среди колеблющихся теней, вырисовывались очертания — скованные камнями скелеты жертв холотура.
Четыре девушки тесно прижались друг к другу, спокойные, но ищущие утешения в тепле друг друга и стороны, с которой не нападут. Древняя ночь пещеры начала отступать перед наступлением фонаря, оставляя за собой окаменевшие скелеты, похожие на скалы, обнаженные отступающими волнами. Тени качнулись.
— Он приближается. — Шепот.
Нона чувствовала это, похожее шквал, мчащийся по ровным открытым полям, что-то большое, что-то огромное, что может унести ее. Стены, казалось, отодвинулись, прикосновения ее подруг исчезли. Каждый ее страх несся к ней из ночи с ужасающей скоростью.
Потом он ударил.
Пузырь ее безмятежности лопнул менее чем за один удар сердца — кто-то широкий и уверенный в себе до кончиков когтей приклеился к ее телу нечистым прикосновением холотура и стал царапать сухими пальцами каждый дюйм. Через мгновение Нона повисла высоко над собой, видя свое тело в маленьком пятне света, плотный круг вокруг него, а за ним — бесконечную пустоту, совершенно пустую и полную непримиримой ненависти.