Чужая

***

Сталкеров было двое. Один – совершенно седой, хотя ещё и не старый ракшас, и молодой парень лет на пять старше меня тогдашней, с яркими, как янтарь, глазами и смоляной гривой густых волос. Он улыбнулся мне, играя ямочками на щеках, и о чём-то спросил. И моё сердце тут же заскреблось в груди дикой кошкой, а горло издало какой-то стыдный, булькающий звук.

– А?

Седой сталкер наградил своего юного напарника тяжёлой затрещиной и беззлобно напомнил старое, как мир, правило:

– Право спрашивать у женщины имя первым ещё заработать надо. Прошу прощения, очаровательная шаси, за этого невоспитанного охламона. Его мать, моя младшая сестра, мужа потеряла в Самой Последней Войне и растила этого балбеса одна… Растила БЫ, не возьми я его на воспитание… Ещё раз прощения прошу.

Я вымучено улыбнулась, стыдясь за всё сразу, за кресло, за растрёпанную причёску, за старенькое-старенькое платьице, доставшееся мне по наследству ещё от бабушки, но на меня уже никто не обращал внимания, ибо седой обратился к деду с просьбой:

– Не сочтите за наглость, уважаемый, но не могли бы вы нас своим трактором вытянуть? Дороги у вас – не дай Владычица! – а у нас вездеход один на весь регион и тот у начальства…

– Отчего б и не помочь, – ничем не выказал своего недовольства дед.

– Мы тут недалеко, километрах в пяти от съезда с основного шоссе застряли. Дёрнуть надо – сами не выберемся. А я вам в качестве благодарности своего балбеса в аренду сдам. Пусть он дрова что ли поколет, пока мы ездить будем?

«Ой, нет-нет-нет!» – испуганно заверещал мой первый внутренний голос, трусливый и вечно всего боящийся. А второй, смелый и авантюрист (затюканный первым) по натуре, блаженно выдохнул: «О, да-аа!»

Прародитель сел в трактор, предварительно наградив меня предостерегающим взглядом, а я… я осталась наедине с умопомрачительным красавцем, кутала в плед изуродованные ноги, ледяными пальцами заправляла волосы за уши и улыбалась дрожащими губами, как придурошная, понимая, что впервые в жизни влюбилась. И не удивительно. Юный ракшас был самым красивым существом, которое мне приходилось видеть. Честно, в тогдашние девятнадцать я думала, что прекраснее и невероятнее него нет никого в целом свете!

– Вокруг так много подлости, кисунь, – жаловался красавчик-сталкер, а сам тем временем колуном рубил дрова, играя мышцами мощной спины. Мощными мышцами потной спины. У меня пересохло во рту и в глазах потемнело. Клянусь. – Ты даже не представляешь.

– М-м, – нечленораздельно промычала я и на всякий случай сделала глубокомысленное лицо.

– Ага. И даже не знаю, где больше. У них или у нас.

Тут я, ясное дело, встрепенулась. Животрепещущая же тема!

– У них – это у человеков, что ли? Ты с ними работаешь? И в Аполлоне был?

Он рассмеялся. Красивым, звонким смехом, если это кого-то интересует.

– Да, работаю. И да, был. Кстати, знаешь, как таких, как я, у них называют?

Я чуть не ляпнула, что знаю про Охотников и Гончих столько, сколько ни один сталкер не знает, но вовремя прикусила язык.

– Охотники. Есть в этом что-то романтичное, как думаешь? Неважно, что нас разделяет цивилизация и тысячелетия войны. И мы, и они одно дело делаем: охотимся на зло.

Красивый. Сильный. Романтичны-ы-ый! О, Владычица, он точно настоящий или это всего лишь плод моего одичавшего от одиночества воображения?

– И правда… романтично… – пробормотала я, а он продолжил работать и одновременно рассказывать:

– Дядя брал меня в Аполлон один раз. Не в Центр, конечно, в один из Пограничных Секторов. Там нормальные человеки живут… Ну, то есть обычные, как мы… Ты знала, что они от нас только тем и отличаются, что животной формы не имеют?

У него так красиво сияли янтарные глаза, и улыбка была такой довольной, что я не нашла в себе сил ответить правду и, улыбнувшись, пробормотала:

– Серьёзно?

– Прикинь, а? – хохотнул красавец, моя первая и единственная любовь. – Я сам сразу не поверил. Как так-то? А потом смотрю – ничего, нормально живут. Убогие, конечно, но идеальности от них никто и не ждёт… Ведь так?

– Ну, да. Наверное.

– Наве-е-ерное, – передразнил он, переворачивая огромную колоду (я бы не смогла обхватить ее руками, если что), а затем размахнулся, облизнул красиво очерченные губы и, тихо крякнув, расколол её надвое. – Никакое не наверное. Правду говорю.

Я подумала-подумала и налила себе в высокий стакан лимонаду из обложенного кусками льда графина.

– Пить не хочешь?

– Хочу. Спасибо, кисунь.

– На здоровье, – смущённо одёргивая пальцы от его горячей ладони, пробормотала я, пытаясь придумать, как бы так привлечь внимание сталкера не к своему убогому телу, а к личности, что в нём заключена на пожизненный срок.

Это были самые счастливые три часа в моей жизни. Только я, только красавчик-сталкер, ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, ни матери с дедом, которые вечно от меня чего-то требовали… Только он и я.

После той встречи я и решила, что больше не хочу до самой смерти жить так, как живу. Правда, признаться в этом деду я смогла лишь через три года.

***

– Такова воля Эзэ, – напомнил мерзкий старикашка, что лапал меня за задницу на входе в зал, и улыбнулся морщинистым, беззубым ртом, слюнявя меня липким взглядом.

На мне, как и на остальных девчонках, был больничный халатик, который держался на двух завязках и честном слове, и снять его было делом одной секунды, но ни одна из нас даже не шелохнулась.

– Шаси, вы нас услышали? – подал голос кто-то из президиума, и я стиснула зубы так, что в висках заломила. Уверена, Эзэ, если он и вправду существует, нет никакого дела до того, какого размера у нас сиськи и достаточно ли хорошо выскребли наши тела перед тем, как выставить их на торги. Но я об этом, конечно, промолчала.

«Не будь тряпкой, Тара! – мысленно воззвала я к собственному разуму, а одновременно с ним к внутреннему голосу номер один и к внутреннему голосу номер два. – Лишнее внимание тебе сейчас нужно, как зайцу пятая нога. Ты же всё равно ещё не привыкла считать это тело полностью своим!»

Это правда, не привыкла. Пугаюсь каждый раз, когда надо вставать на ноги, отказываюсь бегать, а хожу так медленно, что меня улитки обгоняют… Но раздеться перед толпой похотливых стариканов да перед ровным строем вполне молодых и привлекательных ракшасов – нет, не могу.

И тем более перед НИМ.

Повернула голову и вновь пересеклась взглядом со своим любимым сталкером, а тот улыбнулся мне ободряюще, продемонстрировав ямочки на щеках… Владычица Энлиль, ну до чего же он хорош!

Слева, заставив меня опомниться, тихим ругательством прошелестела Рольда и я увидела, как приятельница подняла руки к горлу, чтобы развязать завязки. Тиль стыдливо прикрывала соски рукой, алая от смущения и беспомощной злости. Кто-то в самом начале строя, кажется Ирша, яростно швырнул свой халат в ноги президиума.

– Мы всё ещё ждём! – Проклятье! – Шаси. Что-то мне подсказывает, что вы ещё недостаточно освоились с новым телом и мечтаете вернуться в Пансион.

В Отстойник я хотела ещё меньше, чем обнажаться перед толпой противных стариканов, делающих вид, что их устами говорят наши предки, поэтому потянулась к завязкам халата и несказанно удивилась, услышав звонкое и злое:

– Хватит!

За прошедшие годы голос сталкера сильно изменился, но я отчего-то была уверена, что именно ОН остановил непотребство и воззвал к совести старцев. Каково же было моё изумление, когда, вскинув голову, я обнаружила на лице своего возлюбленного неподдельное удивление и злость.

– Хватит! – упрямо повторил всё тот же ракшас, и я с недоумением уставилась на говорившего.

Чёрные волосы пестрят красными прядями, в беспорядке рассыпавшись по плечам, губы побелели от едва сдерживаемой ярости, а в малахитовых глазах пульсирует чёрной ниточкой узкий зрачок.