Коллоидный Мир

И ряд её жестов и мимических проявлений показал, что: “было уууух, Стригор Стрижич, но в развитии наших совместных потрахушек я не заинтересована, о чём-то большем не говоря”.

В принципе — логично. Правда, интересен момент с тем, просто так совпало — у Боры давно никого не было. Или всё-таки какая-то хитрая проверка? Впрочем, прямые вопросы задавать глупо, а без них мой “полиграф” даже от души накачанную ветром Дыйешну не “расколет”. Потому что, чтоб понять, правда или нет, вопрос всё равно нужен.

Проснулся я за час до рассвета, вышел в “основной нумер”. Дамы изволили проснуться, Бора даже улыбнулась легонько, но так, фоново. Подтверждая и так понятное, что у нашего “военно-полевого соития” будущего нет. Я даже немного пожалел, чисто умозрительно — такая заводная девчонка в нашу “семейную формацию”, как по мне, неплохо бы вписалась. Но родовишна, банальное время на секс, банальное отсутствие толкового знакомства… в общем, сожаление было ОЧЕНЬ фоновым, уровня “гарем — это приятно. Но ни хера не нужно, да и вредно, если разобраться”.

И начал я своей охренительной щёткой чиститься, предварительно пропотев — в моём закутке “мусорной решётки” не было, почему я и выперся. Бора тоже подошла, меня немного удивив — чистилась она какой-то мочалкой непотребной.

Я подумал, да и всучил ей свою щётку — она реально классная, не то что мочалки всякие. Бора щётку повертела, плечами пожала, и принялась чиститься, натурально попискивая от удовольствия.

— Попробуйте, госпожа Храбра. И впрямь приятно зело, — протянула она щётку, предварительно спросив у меня взглядом дозволения, нашей тиунше.

Так похмыкала, почистилась. Пищать не пищала, но улыбалась широко, да и вернула с некоторым сожалением.

— А где вы сию диковину добыли, Стригор Стрижич? — заинтересовалась она.

— Да я, признаться, и не знал, что диковина, — честно ответил я. — В Ростоке закупил, думал, обычная мёртвая вещь. Могу в Столенграде уступить парочку — с запасом покупал.

— Очень обяжете. И нет, я такую диковину впервые зрю.

— И меня, Спасибо, Стригор Стрижич, — улыбнулась Бора.

— Да не за что пока, есть запас, не обеднею.

А вообще — забавно. Вот вроде ерунда-ерундой, мёртвая вещь. Я и думать о них забыл — приятно, чистит и вообще. А вон видишь ли, “диковина”. Наверно, купчина оборотистый, хотя, скорее, мастерит родович какой в Ростоке. Последнее вероятнее — у купчины “производственных мощностей” ни хрена нет, а были бы — и “диковиной” бы не было.

А за полчаса до рассвета мы выдвинулись в сторону мануфактуры. Причём с “лукового города” это пришлось делать в довольно плотной толпе. Мануфактурные работники явно топали к месту службы.

Но приехали, встали в сторонке, и, с рассветом, как приличный человек, явился ожидаемый нами Рост.

Роста он был не слишком великого, как все Лихычи. Очами неонов, возрастом — годов под сорок на вид. Имперец как имперец.

— Блага, сестрица, — кивнул он с мордасом индифирентным, на ярлык показанный лишь кивнул, как и нам с Борой, по бокам от Храбры пребывающим. — Прошу ко мне, — сделал широкий жест в сторону мануфактуры он.

Ну и ввалились мы в мануфактуру, проследовав в уже обозначенный кабинет. И час убили хрен знает, на что — Рост разводил руками, мол, сколько несут товара, столько он и производит. Может, в Земском Приказе с местом ошиблись, али Чернобожичи много товара портят, до скупки не довозя — не ведает он и не знает.

А сам в поте морды своей кругаля вокруг Чернобожичей выкруживает, чтоб их “под Империю” подвести. Пока никак, но рук не покладает, так что справится. Во славу Империи и Императора, конечно.

Храбра всё это слушала, кивала, но, покинув мануфактуру, физиономию имела кислую.

— И так всё, а не так. Пуща под боком, либо твари кишеть должны, либо товар в скупке. Или чан свой Чернобожичи завели? — вслух рассуждала она. — Да нет, не осилят, да и города бы уже не было — твари бы сожрали…

— А если этот Рост, положим, часть товара в карман кладёт. Ну или денег за него, леший знает. То на кой ему это? — поинтересовался я.

— Деньги, — фыркнула Храбра.

— Имперцу? — несколько удивился я.

— А мы в них, Стригор Стрижич, не купаемся, — довольно ядовито выдала Храбра. — Уж не знаю, как вам, вы вроде в одиночку Пущу в своём Логе сдерживаете, но простой родович служит. И вот, положим, отслужит он в мануфактуре лет тридцать али сорок. И будет ему деревенька или квартал городской в заботу и кормление. Но больше хотеть-то не запретишь.

Хм, это я несколько “от родовичей оторвался” со своими реально мажористыми доходами. Так-то если подумать, то имперцев, навскидку, тысяч пять на Империю. Ну, положим, в Стольном Граде и городках пожиже их пара тысяч, ну три службу служат. А остальным… Если на шару “в кормление” места раздавать — так и Империя накрыться может, вполне вариант. И сами имперцы хоть и менталисты и вообще — а люди, как ни крути.

Так что вот желает ентот Рост, положим, через тридцать лет не деревеньку, а городок. И статуй свой с перьями в жопе на центральной площади. На кой хрен — не знаю, но человеки такие, желания у них странные. И не только перов, да.

Ну и откладывает в “кубышку” часть мануфактурных доходов. Не монорыльно, понятно. Но варианты есть, особенно если с Чернобожичами “в деле”. Часть лучше, чем ничего, даже с психами щитовидными.

— В хранилище имперское он гривны не понесёт, — протянул я.

— Почему, может… но вряд ли, Денежный Приказ за хранилищем пригляд имеет. Думаете проверить обиталище Роста? — остро взглянула на меня Храбра.

— А какие варианты есть, кроме как в мануфактуре да скупке поселиться? — уточнил я. — Либо возвращаться, потому как всё спокойно и благолепно.

— Пожалуй, и правы вы, Стригор Стрижич. Но как вы себе этот досмотр представляете?

— А давайте проедемся. Чай, не проскочим мимо, — потыкал перстом я в единственный коралловый шпиль в луковом городке. — Посмотрим, да и скажу, годится задумка моя или нет.

— Почему не съездить? — пожала плечами Храбра.

“Всё равно вариантов нет” сказано не было, но читалось контекстно. А вообще — в таких раскладах и Опричный Приказ, выходит, делом занят. Потому как Империя явно цель имеет, ну как минимум — до определённого уровня жизни подданных подвести. То есть не как упыри-однодневки, наворовать побольше, а после нас — хоть потоп. Таким до колоннады на коррупцию, сами воруют, другим не мешают.