Страница 38 из 81
Последним шел Махли — сорокалетний мужчина, который, несмотря на возраст, сумел сохранить юношескую свежесть тела, удивительно сочетая ее с взрослой степенностью движений. Ухоженная бородка окаймляла открытое лицо, большие карие глаза сразу же вызывали доверие. Женщины всех родов бросали любопытные взгляды на высокого силача, в душе завидуя той из колена Леви, кто сломит неприступное сердце. Была у Махли одна особенность: десять лет тому в каменоломнях упала ему на руку гранитная плита. Рабы сразу же поднатужились, подняли — но поздно: кости на пальце расплющились, лохмотьями во все стороны торчали. Пришлось отсечь, чтобы кисть спасти. С тех пор на левой руке вместо указательного пальца — один обрубок.
Моисей вначале Махли брать с собой не хотел. Кругом столько мужей здоровых, зачем ему калека в деле опасном? Но Махли не обиделся, а предложил Моисею силами на кинжалах померяться. Оказалось, что левит приловчился нож через култышку так ловко крутить, что тот мелькал в воздухе, словно стрекоза длиннокрылая. Убедился Моисей, что четырехпалый Махли двоих евреев стоит, поставил в конце отряда, чтобы по сторонам посматривал и в случае опасности — сзади прикрывал.
Но куда более опасную задачу получили Аарон и полдюжины смуглых бородатых евреев-сименонов. Забрав всех пятерых верблюдов, Аарон еще утром ушел вперед.
Как он там? Удалось ли без подозрений попасть в крепость? Или хитрость не вышла, и их раскусили?
Моисей оглянулся на свой отряд, отгоняя прочь тяжелые мысли. Левиты шли, как учил, двумя колонами по десять человек. Точь-в-точь как египетские отряды. И одежда подстать военной. А что оружия при себе нет, так неопытный глаз не разглядит, за строгой выправкой да хмурой подтянутостью.
Уже около часа Моисей видел крепость, а теперь разглядел, что их тоже заметили. После двух минут метушни, далекие фигурки на стенах замерли в ожидании, ворота захлопнулись, и, наверняка, подперлись толстым брусом изнутри. Израильтяне приблизились на расстояние выстрела, но ни одна стрела не полетела навстречу. Пока все шло хорошо.
План Моисея был прост. Подойти вплотную к воротам, выдавая себя за египетский военный отряд. Убедить командира крепости, что Моисей привел воинов на смену гарнизону, который сам фараон срочно вызывает в Уасет. Принять дела, проводить египетский отряд и далее раздать оружие израильтянам.
Для выполнения плана Моисей пол дня учил отобранных левитов ходить строем, поворачивать по команде, исполнять приказания беспрекословно. Лже-воинам подобрали похожую одежду, чтобы отряд не выглядел, как сборище торговцев на рынке.
Другие полдня Моисей провел с кистями и чернилами за составлением витиеватого приказа. Пришлось вспомнить все ненавистные уроки каллиграфии. Это оказалось куда сложнее, чем написать три иероглифа имени Мариам. Но результатом Моисей остался доволен. Приказ выглядел очень официально, словно только сошел из-под кисти главного писаря.
— Кто к воротам крепостным подходит? — донеслось из-за стен, когда до них оставалось не более тридцати шагов.
Моисей поднял руку, и обученные левиты замерли на месте.
— Отряд из личной тысячи фараона Рамсеса Солнечного. С приказом от самого повелителя Верхнего и Нижнего Царств, — Моисей почувствовал, как опять стандартная форма ответа снимает напряжение за крепостными стенами. — А кто ворота крепостные охраняет?
Опустились натянутые луки, заскрипели запоры, распахнулись огромные ворота, словно пасть Гора в обличии бегемота. Через две минуты гарнизон выстроился снаружи, приветствуя прибывший отряд.
Моисей с почтением отдал папирус, командир, кряхтя, прочел раз, другой и, вздохнув, скомандовал воинам:
— Приказано немедленно выдвигаться в Уасет. Пол часа на сборы, потом выходим.
Моисей перевел дыхание: все, дело сделано, хитрость удалась.
— Идем, покажу здешнее хозяйство, — от былой настороженности командира не осталось и следа.
Египтянин повернулся и зашагал к воротам, когда внезапная мысль заставила остановиться:
— Э-э. А почему у вас нет оружия?
Моисей вздрогнул. Хотя и знал, что непременно зададут, хотя и готовился заранее, вопрос все равно прозвучал резко, заставил напрячься.
— Согласно последнему приказу фараона…
Резкий свист прервал Моисея. Командир гарнизона удивленно вскинул голову и завалился назад. В спине торчала рукоять длинного забойного ножа.
— Аарон, — закричал Моисей.
В пылу переговоров он совсем забыл о запасном плане. На всякий случай Моисей загодя направил в крепость под видом торгового каравана Аарона и пятерых Симеонов, что ранее работали забойщиками скота. Если бы вдруг командир гарнизона не поверил грамоте или не захотел ворота открывать, Моисей мог атаковать с двух сторон.
— Аарон, нет!
Поздно. Лучники, не успев сообразить, что случилось, лежали с перерезанными горлами в лужах крови, остальные воины гарнизона обнажили мечи, но, видя, что нападающих в два раза больше, предпочли сдаться.
Моисей в отчаянии глядел на тела воинов на земле. Он пообещал Манитону сделать все возможное, чтобы не проливать крови. И вот результат!
Навстречу шел довольный Аарон:
— Как мы его, а? Я только услышал, что он про оружие спрашивает, сразу говорю: все, пора вмешиваться. Ну, мои ребята не подвели.
— Зачем, Аарон? Я же мог миром договориться. И никого убивать бы не пришлось! Я ведь тебе приказывал только по моей команде действовать! Зачем ты вмешался?
— Ну, подумаешь, уложили парочку египтян. Большое дело. Зато смотри, Моисей, сколько здесь всего. Секачей и луков хватит, чтобы половину наших мужчин вооружить.
Моисей тяжело дышал. Аарон, чувствуя вину, продолжал оправдываться:
— Командир гарнизона оскорбил меня. Сказал при всех, в крепость нас впуская, чтобы с торговцев глаз не спускали, кроме коротышки, которого опасаться нечего. Зато теперь каждый будет знать, что случается с теми, кто пробует меня коротышкой назвать.
Теряя терпение, молодой израильтянин добавил:
— И вообще, Моисей. Победителей, как известно, не судят…
Все больше уверялся Моисей в понимании, что Рамсес нападет. Впервые такая мысль еще в Уасете появилась, когда только в путь выходили. Прогнал ее Моисей, но не ушла незваная гостья, крепко засела в голове. Позже, чтобы успокоиться полностью, Моисей с Воином эту мысль обсудил. Но к его удивлению, Воин не только не посмеялся, но наоборот, заявил, что на месте Рамсеса так бы и поступил. Армию бы собрал, за рабами бы отправил, а вдобавок Везира командиром главным бы сделал.
Ничего не понял тогда Моисей. А сейчас начинал доходить до него замысел Рамсеса. Ведь как удобно получалось: объявить народу, что оказывается, это евреи повинны во всех бедах, что на Египетское царство обрушились. И что это он, Рамсес, повелел всех евреев подальше из Уасета выселить. А дабы впредь не могли чары коварные на бедных египтян насылать, велел Везиру войско взять и израильтян в пустыне уничтожить.
А на самом деле надеялся бы Рамсес, что Везир с Моисеем друг друга поубивают. И опасность, что фараону со стороны этих двоих угрожает, сама собой отпадет!
Все ладно и складно, словно на картуше искусном. Чем больше думал, тем больше убеждался Моисей, что на месте Рамсеса так бы и поступил. А значит, схватки жаркие не за горами.
Угрюмый Моисей хмуро глядел на толпу, из которой второй день тщетно пытался сделать подобие организованного отряда.
Сразу после захвата гарнизона Моисей разделил взрослых евреев на сотни — отдельно мужчин, отдельно женщин, поставив во главе каждого отряда молодых вождей. Оба дня Моисей заставлял командиров, чтобы воины четко команды выполняли. Это было не просто сложно. Это было безумно тяжело. Молодые рабы, наслушавшись его, Моисея, идей о свободе, и слышать не хотели ни о каком подчинении. Открыто смеялись над Сотниками и их приказами, вызывающе бродили по лагерю и свысока посматривали на Моисея. Да и сами Сотники не очень-то огорчались. Куда приятнее было с друзьями вместе повеселиться, отпустить пару шуток в адрес фараона, настолько испугавшегося их там, на площади перед дворцом, что позволившего беспрепятственно покинуть Уасет.