Без правил

Артёмова мрачнеет и поджимает губы. Её задело моё пренебрежительное «статейка». Приходится сделать брови домиком и извиниться за это. Лара быстро оттаивает, пожимает плечами на моё решение, но принимает его.

Вчера разговор пошёл совершенно не так, как я планировала, отправляясь на встречу. Я попросила адвоката вернуться, и Демид стал меня допрашивать. Чётко задавал вопросы, отслеживал реакцию, заставляя ощущать себя словно под микроскопом. Всё фиксировал в протоколе.

– Назовите полные фамилию, имя и отчество, дату рождения, – снова перешёл на вы.

– Дембицкая Злата Владимировна. В девичестве Королёва, – ответила так же ровно и чётко факт ему уже известный. – Третье января тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения. Двадцать восемь полных лет.

– Как давно вы замужем за Дембицким Глебом Петровичем?

– Пять лет.

– Общие дети?

– Нет.

– Дети от других браков или вне браков?

– Нет.

Я столько лет мечтала встретиться с ним. Желала и боялась. Хоть и плотно запечатала самую ценную ячейку в своём сердце, глубоко-глубоко похоронила её, всё же иногда тайно от самой себя заглядывала внутрь. Мечтать не позволяла, но иногда на минуту давала себе возможность представить нашу встречу. Мы бы пообщались, выпили кофе, рассказали друг другу о себе. Это могло бы произойти через пять лет, десять или даже двадцать.

Но я точно не представляла, что буду рассказывать Бахурину о своей жизни под протокол.

Он ещё задавал вопросы о моей профессии, работаю ли я, что знаю о семье мужа, принимаю ли участие в его бизнесе, насколько глубоко вникаю в дела. Вопросы были конкретные, ответы приходилось давать такие же. Всё чётко и по делу, а я так же отвечала. И словно смотрела, как тонет в глубинах Северно-ледовитого океана та самая ячейка моего сердца, обрастает льдом и идёт ко дну.

Пусть так, там она будет сохраннее.

– Ладно, Злата, мне пора, – из размышлений меня выталкивает голос подруги. – Звони если что. Ты когда к Глебу собираешься?

– Завтра.

– Передавай привет.

– Хорошо.

Мы прощаемся, я провожаю подругу до двери. Даю распоряжение насчёт ужина и собираюсь подняться к себе. Мне срочно нужна горячая ванна, а потом необходимо созвониться с замом Глеба на фирме. Но не успеваю даже поставить ногу на первую ступеньку, как в дверь раздаётся звонок. Кто-то из своих. Может, Лара вернулась. Охрана при въезде посторонних всё равно не пропустит.

Я делаю знак Алине, что открою сама и возвращаюсь к двери. Но, распахнув, вижу там совсем не Артёмову. На пороге стоит Бахурин, а за ним ещё шесть человек.

– Добрый день, у нас ордер на обыск, – чеканит он и протягивает мне документ с гербом и печатями. – Ваше содействие облегчит задачу обеим сторонам.

Глава 3

Растерявшись, я шокировано пячусь назад, пропуская всех этих посторонних людей в свой дом.

– Злата Владимировна… – за ними входит старший охранник, но я киваю ему, что мы вынуждены подчиниться, потому как у прибывших есть постановление суда.

Бахурин зачитывает мне права обыскиваемого лица, сообщает, что послал уведомление и разрешение судьи на обыск нашему адвокату. Представляет оперуполномоченных и нескольких понятых. Оказывается, людей вошло больше, чем мне показалось сначала.

Слишком много людей и слишком много шума они производят. Голова начинает кружиться. Я прошу Алину принести стакан воды, а сама сжимаю пальцами виски.

Спорить с Бахуриным бесполезно. Он не нарушает закон, процедуры соблюдены. Халтура – это не о нём, я уж помню. Но будь вместо него другой следователь, мне было бы проще. Намного.

Пока я пью воду и прихожу в себя, он отдаёт распоряжения своим людям в моём доме. Распределяет понятых, составляет базу протокола. Напоминает, чтобы работали аккуратно.

– Первым делом я бы хотел обыскать рабочий кабинет вашего мужа, – обращается ко мне.

На деревянных ногах я разворачиваюсь и иду к кабинету Глеба. Бахурин и двое понятых следуют за мной. Торможу я уже у самой двери, резко обернувшись, смотрю на Демида в упор. Как когда-то делал он, глаза в глаза.

– Что именно ты пытаешься найти?

– Доказательства, – чеканит он. – Открывай.

Воспрепятствовать вторжению я не могу, поэтому со вздохом набираю код на панели. Электронный замок срабатывает, и мы проходим внутрь. Бахурин достаёт из кармана брюк одноразовые перчатки, натягивает их и приступает к обыску.

– Присядьте, – кивает мне и понятым на диван. – Это займёт время.

Мне не нравится, что он распоряжается в моём доме, но он прав. Да и если вспомнить, чему нас учили на занятиях по праву в университете, понятые – друзья обыскиваемых. Это абсолютно сторонние люди, которые не сильно желают тут находиться. Но именно от них зависит многое. В случае нарушения прав со стороны сотрудников полиции, можно привлечь их внимание, а потом потребовать отразить это в протоколе.

Я вяло улыбаюсь и кивком разрешаю топчущимся парню и девушке присесть на диван. Демид в это время внимательно осматривает рабочий стол, выдвигает ящики, просматривая их содержимое, листает документы, что стоят в органайзерах. Он внимателен, но всё изучает как-то бегло. Меня не покидает ощущение, что он ищет что-то конкретное. Но что именно?

– Это я изымаю для дальнейшей работы. Если вопросов не возникнет, технику вернут обратно.

Он упаковывает ноутбук Глеба в пакет, клеит сверху какой-то стикер, потом записывает в протокол изъятие.

Бахурин продолжает работать. Шерстит полки, заглядывает под стол, даже вскрывает крышку настольных часов. Проходит уже более сорока минут. Где вообще этот чёртов адвокат?

– Я здесь закончил, следуем далее.

Он собирает свои документы и выходит из кабинета. Я и понятые следуем за ним.

В доме творится нечто невообразимое. Посторонние люди расхаживают, трогают вещи, переворачивают их. Открывают ящики, исследуют технику. Понятые глазеют вокруг. Перепуганная прислуга жмётся в гостиной у стены. Лица всех четверых растеряны. Смотрят вопросительно, когда видят меня. А что я? Хороша же хозяйка, которая вот-вот готова впасть в истерику.

Делаю глубокий вдох, стараясь взять себя в руки. Бахурин даёт какие-то распоряжения одному из оперов. Кажется, тому самому, которого мы с Антоном Васильевичем встретили у кабинета. А потом кивает мне на лестницу на второй этаж.

Если я начну вести себя сейчас забито и испуганно, то все эти люди почувствуют себя в моём доме ещё более вольготно. А мне этого не нужно. Я расправляю плечи и иду по лестнице первая.

– Здесь гостевая спальня, – показываю рукой на первую дверь. – Она давно пустует.

Демид даёт одному из оперов, и тот принимается за обыск комнаты.

Проходим далее. Через одну дверь.

– А эта комната?

– Спальня Глеба дальше по коридору. Это моя комната.

Да, у нас нет супружеской спальни. Была в первые два года, но это оказалось весьма неудобно, особенно, когда у меня начались мигрени. Да и те цвета в интерьере, что по душе Глебу, мне не нравятся.

– Открывай.

– Что ты хочешь найти в моей спальне?

– Для тебя будет лучше, чтобы ничего не нашёл.

Дёргаю ручку и толкаю дверь, влетаю первой и застываю у кровати, сложив руки на груди. Взглядом припечатываю понятых у порога. Нечего глазеть. Пусть там и стоят, смотрят себе под ноги.

Чувствую себя отвратительно, когда Бахурин приступает к обыску. Шкатулка с украшениями, туалетный столик, косметика. Всё с абсолютно непроницаемым лицом. Осматривает полку с книгами, раскрывает рамки с фотографиями, на которых мы с Артёмовой.

Когда берётся за ручку комода, я не выдерживаю. Делаю шаг и хватаю его за предплечье.

– Там мои личные вещи, – говорю с расстановкой.

Бахурин опускает глаза на мою руку, а потом поднимает их и твёрдо смотрит в мои.

– Во время обыска это не имеет значения. Любые подробности и тайны личной жизни, выявленные в ходе обыска, если они не относятся к материалам дела, не будут преданы огласке. Мною будут предприняты соответствующие меры как должностным лицом.