Страница 51 из 74
— Да, но не во всём. Разум способен постичь истину. С духовными и морально-этическими ценностями, увы, всё не так просто. Добросердечие, великодушие, взаимопомощь, милосердие, сострадание, умение идти на компромисс, умение любить не только себя, но и тех, кто рядом, — эти качества не заложены природой, не порождаются базовыми инстинктами и не вырабатываются сами по себе. Их нужно культивировать принудительно, воспитывать сначала в себе самом, а потом — в своих наследниках. Процесс это тяжёлый и длительный. Несколько поколений должно смениться, чтобы стали заметны хоть какие-то сдвиги… За двести лет наблюдений человечество стало лучше. На малую толику. Но вы — лишь в самом начале пути.
Некоторое время они сидели в абсолютной тишине. Клементина пыталась представить себе мир двухсотлетней давности с полным букетом тогдашних проблем — погрязшие в коррупции власти, жесточайшее расслоение общества, разгул преступности, войны всех мастей и калибров, в том числе религиозные — это в эпоху нанотехнологий и нейросетей! Картинка вырисовывалась безрадостная.
Похоже, Фау всё-таки прав: флойды и их гегемония для человечества — благо…
— Значит, высших рас мало? Тех, что смогли постичь истину и достигнуть просветления?
— Меньше, чем ты думаешь. В большинстве случаев сценарий неизменен: энергия порождает жизнь, жизнь обретает разум, разум строит цивилизацию. Но почти всегда разумной расе не удаётся вовремя побороть внутренние противоречия, а отдельным её представителям — искоренить в себе деструктивное начало: злобу, жестокость, лицемерие, алчность, корысть, тягу к сиюминутным благам, стремление разрушать, а не созидать. — Флойд кашлянул. — Есть лишь одна раса, сравнявшаяся в техническом развитии с Кругом высших, но при этом не сумевшая — или не посчитавшая нужным победить в себе низменные страсти и пороки. Тенри.
Клементина сдавленно охнула.
— В "Открытом небе" считают, что тенри способны помочь людям… отвоевать свои права и свободы, — призналась она виноватым шепотом.
— Чушь. Тенри — коварные манипуляторы и превосходные стратеги; к тому же, они ничего не станут делать просто так, без выгоды для себя. Надеяться на безвозмездную помощь от тенрийцев — всё равно что ждать мёда от навозных жуков… Клементина, твой рассказ о планах "Неба" лишний раз подтвердил мои собственные подозрения: тенри решили вмешаться. Неужели и впрямь прямой гиперканал?..
Последней фразы Клементина не поняла, но почувствовала, что Фау, кажется, больше не сердится на неё.
— А тенри сильнее флойдов или слабее? — отважилась она на дерзкий вопрос — не особо надеясь, впрочем, что ей ответят.
— Силы примерно равны. Но помимо количественного показателя, существует такое понятие, как ситуативное преимущество. У вас есть гениальная игра — шахматы. У нас есть очень близкий аналог. Так вот, если ты хоть немного знакома с шахматами, то знаешь, что можно иметь перевес по фигурам, но при этом проигрывать по позиции.
— Я не очень хороша в шахматах. А вот Стефан… — она вспомнила брата, и слова застряли в горле.
— Выше нос. Я постараюсь его вытащить.
— Для начала надо, чтоб нас самих вытащили.
Послышался шорох, затем звук откупориваемой пробки.
— Осторожно, не расплескай. Полная.
Клементина нашарила в темноте протянутую ей бутылку.
— Сироп этот твой? — она сделала глоток, почувствовав хорошо знакомый вкус. Приторный до жути, но сейчас это пойло выглядело уместным и даже правильным. А ещё от сиропа сразу стало теплее.
— Тебе нужны силы.
— Тебе тоже, — она вернула ему наполовину опорожнённую бутылку.
Флойд тихо рассмеялся.
— Попробуй поспать.
Клементина хотела сказать, что ей сложно представить обстоятельства, менее располагающие для отдыха, но внезапно почувствовала, что её неудержимо клонит в сон. Видимо, сироп не только утолил голод, но и подействовал на неё как снотворное. Десятки вопросов, до этого нетерпеливо крутившихся в голове, стали перемешиваться и путаться, как небрежно замотанные клубки пряжи.
Фау что-то рассказывал про киахо, про историю их народа, становление цивилизации, культуру и менталитет, но девушка уже почти не слушала. Размеренный голос флойда убаюкивал, и она сама не заметила, как задремала, уютно устроившись у него на руках.
Разбудивший её звук был похож на жужжание шмеля. Еле уловимый, звук незаметно вплелся в сон, нарастая, пока она не проснулась окончательно.
Флойд сидел точно в такой же позе, как и вчера. Похоже, он так и просидел всю ночь, не вставая с места и не шевелясь. Очевидно было, что ночь осталась позади и наступило утро: в пространство над каменным уступом проникал свет, тусклый и холодный, как в хмурый пасмурный день.
Впрочем, на Раффелии ещё очень долго будет пасмурно…
— Слышишь? — начала Клементина, но Фау сжал её руку и прошипел:
— Тс-с! Тише…
Почти не отдавая себе отчёта в том, что делает, она подняла руки и жестами показала:
"Это звездолёт флойдов? Это за нами?"
"Нет! — так же жестами ответил флойд. — Для звездолёта рановато, к тому же, наши корабли движутся бесшумно. Это техника аборигенов".
Клементина почувствовала, как душа ушла в пятки — и, похоже, там и осталась.
"Они выследили нас? Они нас поймают?"
"Надеюсь, что нет".
Стараясь двигаться бесшумно, Клементина сползла с его колен, прошлась туда-сюда, прогоняя ночное оцепенение. НА цыпочках подошла к каменному уступу, осторожно выглянула наружу.
Покрытый куцыми клочками жёлто-бурой травы каменистый горный склон. Небо — такое же грязно-коричневое, как и земля. И больше ничего.
Смотреть на пыльный, осквернённый войной небосвод было больно, сердце сжималось от жалости и горечи. Смотреть под ноги, на землю, насквозь пропитанную смертельной отравой, было не легче. Умирающий, агонизирующий мир, и они — незваные гости, случайные свидетели чужой трагедии.
Фау мягко тронул её за рукав, заставляя обернуться.
"Не бойся. Я с тобой", — сказал он.
Повинуясь сиюминутному порыву, Клементина прильнула к нему, и флойд обнял её, прижимая к себе — целомудренно, бережно и нежно.
За ними прилетят. Непременно.
Они стояли, замерев, посреди своего ненадёжного укрытия, понимая, что если подмога не подоспеет вовремя, их рано или поздно обнаружат аборигены — и вряд ли встретят хлебом-солью.
Хорошо, если оставят в живых.
Монотонное жужжание то усиливалось, то становилось почти неслышным; похоже, аппарат, издававший этот звук, методично прочёсывал окрестности. Нашли ли киахо брошенный корабль? И если да, станут ли искать его экипаж?
Наконец, вокруг стало тихо.
— Кажется, улетели, — одними губами прошептала Клементина. Подняла глаза на флойда. Похоже, тот не разделял её мнение и радоваться не спешил.
— Ты ещё и жестовый, оказывается, знаешь, — заметил Фау. — Сколько же информации в тебя влили?
— Понятия не имею. Сама в шоке, — отшутилась она. Хотела добавить, что не очень-то приятно ощущать себя рождественской индейкой, на скорую руку нафаршированной всякой всячиной, но тут одновременно произошло сразу несколько вещей: коммутатор Фау радостно пискнул, сообщая об установленном соединении, снаружи раздался громкий рокот и топот множества ног, вдалеке что-то ухнуло, и с потолка пещеры посыпался песок.
— Надо выбираться отсюда, — заключила Клементина. Не хватало ещё оказаться погребёнными здесь заживо.
Фау, вопреки ожиданиям, спорить не стал. Проворно высунулся наружу, чтобы осмотреться, после чего влез на уступ и втянул её за собой. Убедившись, что в пределах прямой видимости никого нет, он жестом велел ей не говорить вслух и добавил:
"В этих горах полно карстовых образований. Судя по всему, киахо поняли, что мы могли укрыться в одной из пещер. Заложили снаряды и теперь взрывают их один за другим. Прятаться в пещере больше нельзя".