The Kills

— Меня забавляет твоя реакция, — отдышавшись, признался ему.

— Издеваешься? — возмутился парень.

— Ты только понял что ли?

— Ясно, — раздосадовано выдохнул бармен, допил своё пиво и встал. — Увидимся.

— Бéлкам привет, — я никак не мог остановиться в подколках.

— Каким ещё белкам?

— Белкам, — указал горлышком бутылки на его подтяжки.

Он недовольно закатил глаза, вспыхивая гневом.

— Дурацкая шутка.

— Возможно, но белкам всё равно привет.

Джино сжал кулаки и пошёл в сторону помещения для персонала. Я посмотрел на часы — время было позднее. Пора возвращаться.

***

— Послушай, у меня дома никого нет. Нахрена мы сюда пришли?

Мэри тащила меня за руку между неприветливо пустых, стройных рядов деревянных лавочек. В воздухе стоял холодный, отстранённый аромат ладана и ми́рры. Кислинка церковного вина и тягучий запах свечного воска вплетались в первые два, придавая им больше граней. Финальными аккордами звучали дерево и лаванда в воде для кропления. Густо наполненная запахами прохлада, источаемая каменными стенами церкви, забиралась под ворот футболки, бежала по спине и рукам, вынуждая неприятно ёжиться.

Посреди рабочего дня прихожан в церкви не было, так что наша парочка не вызывала ни у кого вопросов.

— Что ты задумала?

— Тебе понравится, — взбудоражено отбила моя спутница.

— Вряд ли прихожане с восторгом встретят твою идею.

— Если ты не заметил, — девушка остановилась, часто дыша от быстрой ходьбы, сняла крупные очки и спрятала их в сумке. — Мы зашли со служебного входа. Моего отца нет в городе, церковь закрыта. А у меня есть давняя фантазия.

Она начала распускать тугую косу, доходящую до талии, взбила волосы руками, следом расстегнула высокий ворот излишне целомудренной тёмно-синей блузки и оголила длинную шею. Молниеносно преображаясь из скромницы в немного безумную, возбуждённую первокурсницу, едва оторвавшую взгляд от учебников.

Стоит ли говорить, что такой её знал только я? Все видели в ней порядочную девочку, дочь пастора, связавшуюся с местным сердцеедом, да ещё и носящим не самое богоугодное имя. Кого видел я? Жадную до секса, похотливую развязную студентку, затюканную строгим воспитанием. Думал ли я о том, на сколько нормально её поведение? Конечно же нет. В восемнадцать лет столь раскрепощённая девушка в постели не вызывает вопросов, только восторг.

Мэри распахнула дверцу исповедальни, затолкала меня внутрь, зашла следом и закрылась.

— Согласись. Это очень возбуждает, — выдохнула она мне в губы.

В тесном пространстве расстояние между нами сократилось до минимального.

— Мы будем гореть в аду, — не без удовольствия отметил, прижимая девушку к себе.

— Боишься?

В полутьме её глаза блестели от возбуждения. Девичьи руки проворно нащупали пряжку ремня и ширинку.

— Ничуть. Ты ведь помнишь, как меня зовут? — нагло ухмыльнулся, вовлекая нас в полный необузданной страсти поцелуй.

— О, да. А меня отец назвал в честь Девы Марии, — облизнувшись и учащенно дыша, заметила Мэри.

Я потянул наверх край длинной юбки, про себя обматерив такое обилие ткани, и погладил упругую ягодицу.

— На тебе нет белья?

— Зачем оно мне, когда ты рядом.

Она стащила с меня брюки и бельё, обхватила член ладонью и, довольно простонав, опустилась вниз на колени.

— Святой отец, — она лизнула головку кончиком языка. — Я согрешила.

«Что происходит? Я умер и попал в рай?»

— В аду у нас будет отдельный котел.

Я бросил взгляд в помутневшее стекло маленького окошка на двери. В храме по-прежнему было пусто. Пальцы заученным жестом зарылись в густую копну волос на её затылке.

— Не хочешь сделать пирсинг? — вдруг спросила Мэри, отвлекаясь от цели.

— Пирсинг? Зачем? — я удивленно посмотрел вниз.

— Это будет эротично.

— Меня устраивает природное количество отверстий в моём теле. К тому же, вдруг ты зацепишься, — на губах сама собой расплылась насмешливая улыбка. — В больницу в такой позе не очень удобно добираться.

Через секунду тишины мы рассмеялись, как два придурка. Девушка жадно набросилась на мой член, прижимая язык с шариком пирсинга как можно сильнее для дополнительной стимуляции. Я стиснул челюсть, сдерживая стон, и откинул голову, неприятно ударившись о деревянную стенку.

Мелкие разряды тока по телу и адреналин разгоняли кровь, заставляя глаза закатиться от удовольствия, а спину покрыться колючими мурашками. Натянутые до болезненных ощущений волосы в моей руке только сильнее мотивировали её работать ртом. Мэри очень нравится грубость, смешанная с болью. В начале любовь к подобным ощущениям казалась мне странной, а затем я не заметил, как втянулся.

Мэри опустила вторую руку вниз, начиная ласкать сама себя. Столько ненасытности в её действиях каждый раз распаляло моё желание, побуждая на эксперименты. Ведь когда, как не в восемнадцать? Особенно когда тебе дают полную свободу действий.

Я обхватил её голову руками, начиная практически насаживать ртом на свой член. Она царапнула ногтями кожу на моем бедре, стон пустил приятную вибрацию по члену, вырывая у меня короткий, почти животный рык. Её папаша удавился бы от стыда, узнай он, кому и где отсасывает его прилежная дочурка.

Мэри отстранилась, собирая языком тонкие ниточки слюны, блестящие между нами в полутьме. Кровь, прилившая к паху, рождала ноющее ощущение из-за отобранной разрядки. Прохладный воздух церкви обдал влажную плоть, слегка остужая пыл.

Девушка поднялась, попутно задирая юбку на талию, развернулась спиной, упирая ладони в стену напротив и повиляла задницей, потираясь о меня, за что получила смачный шлепок.

Тесно, мало места, оттого и интереснее. Определённо, в её фантазии было нечто пикантное. Я рывком вытащил ремень из шлёвок и перекинул через шею Мэри. Мне показалось или она зашептала какие-то благодарности?

В узком пространстве воздух раскалился до предела. Жар между телами рассеивался вокруг, дурманя разум. Капелька пота скатилась по груди к животу, щекотя кожу.

Я коленом раздвинул ноги девушки шире и легко вошёл, скользя в обилии смазки. Собрал растрёпанные, длинные волосы, липнущие к её взмокшей шее, упиваясь запахом вишнёвого шампуня в спутанных локонах, и одновременно потянул на себя ремень и хвост, зажатые в кулаках. Мэри покачнулась, сама насаживаясь на член. Я сразу набрал быстрый темп, не теряя времени и не церемонясь.

— Нравится, когда тебя дерут, как похотливую суку? — сбиваясь дыханием, зашептал ей на ухо, помня, как грязные словечки нравятся нам обоим.

Мэри бессвязно захрипела, наверняка как обычно до крови кусая губы, и опустила руку вниз, пальцами прижимая клитор. Моё сбивчивое дыхание и сдавленные всхлипы девушки смешивались воедино, однозначно слышимые снаружи.

Я разжал пальцы на руке, держащей ремень. Аксессуар, звякнув пряжкой, упал на пол к нашим ногам.

— Развязная дрянь, — я зажал Мэри рот.

Бьюсь об заклад, у неё закатились глаза от удовольствия. Худые ноги девушки задрожали от напряжения. Она резко выгнула спину, сотрясаясь в захлестнувшем её оргазме. Ногти с противным шкрябаньем прошлись по дереву. Я перенес обе руки ей на талию, уткнулся в плечо и достиг разрядки за несколько резких толчков.

Мэри облокотилась на стену, часто и прерывисто дыша, едва не валясь с ног. Я повторил за ней, опираясь на противоположную. Трясущимися руками она собрала волосы в неаккуратную косу, поправила одежду и надела очки, отыскавшиеся в сумке.

Я привел себя в порядок, мечтая попасть на свежий воздух, и толкнул дверцу. Прохлада церкви приятно обдала разгорячённое тело. Я жадно вдохнул, окидывая помещение взглядом. Ни души.

Мэри приложила сложенные пальцы к губам, словно в молитве, а затем вытянула руку в сторону алтаря и распятия, показывая средний палец. Я скосил на неё глаза, ухмыляясь на такую выходку.

— Только не говори, что тебе не понравилось, — сверкая глазами под тонкой оправой очков, спросила она.