Он её ад

В глазах Яагера, что-то появилось, но я не могла понять, что именно.

— Я знаю, что тебя заставили солгать в суде.

От этих слов я вздрогнула. Хотела спросить, откуда он это знал, но, наверное, Яагер в глазах прочитал мой вопрос, так как сказал:

— Видел тебя и твоего отца в здании суда. Слышал ваш разговор.

Я шумно выдохнула и еще сильнее укуталась в одеяло. Как же сильно мне было не по себе находиться рядом с Яагером, но немного помявшись я все же спросила:

— То есть… Ты на меня не злишься?

— Нет.

Я сделала еще один вдох, после чего настороженно, будто прощупывая почву, спросила:

— Можешь, пожалуйста, выйти ненадолго? Я хочу одеться.

Несколько секунд Яагер все так же смотрел на меня неотрывно, а потом отвернулся лицом к стене.

Ну, хоть на этом спасибо.

Я очень нерешительно сделала шаг в сторону одежды, которую достала из шкафа. Сознание все еще покалывало страхом, и я с крайней настороженностью относилась к Яагеру. Совершенно не верила ему и, если бы не была голой, прямо сейчас бы выбежала за дверь и изо всех сил понеслась бы прочь.

Я уже потянулась к штанам, но краем глаза заметила, что из ладони Яагера все еще текла кровь. Ею вообще была перепачкана часть комнаты.

Я поджала губы и ненадолго закрыла глаза. Меня это не должно было волновать, но я не смогла сдержаться и пошла к шкафу. Достала оттуда бинт, который мне дали в медпункте, чтобы я могла им перевязывать гипс.

— Держи, — я очень осторожно подошла к Матиасу и, стараясь сохранять между нами расстояние, протянула ему бинт. — Перемотай руку и иди в медпункт… Черт, у тебя там осколки.

У меня сознание сдавило от вида руки Яагера и осколков торчащих из кожи.

— Немедленно иди в медпункт. Сейчас же.

— Нет, — Матиас так и не обернулся ко мне. — Ты уже оделась?

— Иди в медпункт! — я не выдержала и уже повысила голос. Мне действительно было жутко смотреть на руку Яагера и, увидев, что он так и не сдвинулся с места, я не выдержала. Сжала свою ладонь на его запястье и повела в сторону.

Матиас не сопротивлялся. Послушно пошел за мной. А я, взвинченная и растерянная, усадила его на кровать, после чего пошла к шкафу. Порылась там и достала пинцет, после чего, все так же кутаясь в простынь села рядом с Матиасом. Сделала глубокий вдох и, несмотря на то, что еще до жути опасалась, взяла его руку в свою. Осторожно достала первый осколок, надеясь, что не потеряю сознание от этой жути.

Я вообще не понимала, что делала. Какого черта вытаскивала осколки из его руки? Я чувствовала его пристальный взгляд на мне, но старалась не обращать на это внимания. Думала лишь о том, что сейчас быстро выну еще два осколка, а потом оденусь и убегу. Постараюсь не попадаться Матиасу на глаза. Мне удавалось неделю прятаться от Джоса, а значит и от Матиаса смогу.

— Может, ты все же пойдешь в медпункт? — спросила, не зная, как подобраться ко второму осколку. Он достаточно видно торчал, но я все равно боялась его трогать.

— От кого ты прячешься тут? Что это за люди? — спросил Яагер, проигнорировав мой вопрос. — Почему они тебя ищут?

— Какая тебе разница? – я поджала губы. Мысленно повторяла себе — достать еще несколько осколков и убежать подальше от этого психопата.

— Ответь.

— Нет, — я стиснула в руке пинцет. — Чего ты вообще от меня хочешь? Не злишься на меня? Хорошо. Тогда оставь в покое.

В комнате повисла тишина. Долгая и тягучая. Пытаясь пинцетов аккуратно подступиться ко второму осколку, я не замечала этого, но взгляд Яагера стал еще более прожигающим.

— Чего я хочу от тебя? — спросил он. Я даже не подняла голову, но после следующих слов замерла: — Отношений с тобой хочу.

В сознании прошла рябь и у меня дернулся глаз. Один уголок губ приподнялся в нервной усмешке.

— Ты больной? — эти слова сорвались с моих губ прежде чем я сумела их остановить. Точно так же, как и следующий вопрос: — Что за бред ты только что сказал?

Матиас

Когда Яагеру сказали, что та, которую он так сильно любит, находится на грани жизни и смерти, а он не сможет провести рядом с ней эти минуты, Матиас практически внешне не изменился.

Для других.

Глубоко в душе, под этой несгибаемой и хладнокровной на первый взгляд оболочкой, он ощущал себя практически мертвым. Пустым. Даже расправа над Коеном не принесла ему практически никаких эмоций.

Он правда этого хотел? Разорвать Коена?

Да. Но в самом деле это не изменило бы абсолютно ничего.

Проблема была в том, что Яагер не оказался рядом с Грейс в то время, когда ей нужна была помощь, и только. В этом мире могло случиться все, что угодно, и в первую очередь стоило винить себя за бездействие. Удобно, когда есть человек, которого можно уничтожить за зло, причиненное Грейс, но что, если бы она, например, просто заболела? На кого Матиас выплескивал бы свою ярость?

Все было предельно просто и понятно. Его не было бы с ней рядом. Это только его вина.

Даже сейчас, вместо того, чтобы сидеть возле ее кровати и сжимать руку, где он был и чем занимался? Яагер хотел свернуть с дороги, ведущей в колледж, и хоть пешком добраться до Зволле, но понял, что ему придется не идти, а прокапываться через весь этот снег. Слишком поздно. Он должен был оказаться рядом с ней намного раньше, чтобы всего этого не случилось.

Он вернулся в колледж. Там он с привычным безразличием принял наказание, которое ему назначили. Он надеялся лишь на то, что оно будет достаточно жестоким, чтобы отвлечь его от картин с запахом крови и боли, которые всплывали у него перед глазами, стоило ему только подумать о Грейс. Однажды он найдет тех, кто это с ней сделал и заставит их на своей шкуре испытать подобное. А пока...

Пока ему оставалось только ждать.

В первый день наказания он вышел из холодного корпуса колледжа, и, взяв в автомате стаканчик с кофе, смотрел в темное небо, закинув голову. Снег продолжал мягко падать с неба, отрезая это место от остального мира. Здесь не было слышно голосов других студентов, и Матиас от этого чувствовал себя так, будто бы уже оказался в персональном аду - один на один с мрачными мыслями, не имея возможности отвлечься от них. Где-то вдалеке хрустнула ветка, и снова повисла звенящая тишина.

Это был первый день наказания, а впереди было еще несколько.

Телефон по-прежнему молчал — и в течение всей этой недели на него не поступит ни одного сообщения, потому что ретранслятор все еще будет сломан. Оставшись без каких-либо новостей Матиас ощущал, как ярость внутри испепеляет оставшиеся чувства, оставляя только мертвенно холодную решимость.

Когда он вернулся обратно в корпус, кофе в стаканчике уже остыл, и пар осел инеем на краях.

В течение всей недели, оставшись один на один со своими мыслями, он не раз еще стоял вот так вечером на улице и уже практически не чувствовал холода.

В последний день наказания он переоделся, выкинул очередной стаканчик с кофе и отправился обратно в жилой корпус. Привычный шум голосов теперь казался ему каким-то чужим и назойливым. Он зашел к ректору, чтобы отметиться, но того не было на месте, а когда он поднимался по лестнице, направляясь к себе в комнату, то его задержали однокурсники, поздравляя с возвращением.

Он смотрел сквозь них, желая избавиться от их внимания и остаться снова в одиночестве. Он даже особо ничего не сказал в ответ, и хотел было просто пройти мимо, как неожиданно, словно зверь, учуял знакомый запах.

Этого не могло быть.

Похоже, пришло время признать, что у него начались галлюцинации.

Но он, все же, поднял голову и тут же почувствовал, как хрустнули костяшки на его пальцах, когда сжались кулаки.

Мелкий ублюдок был жив.

Он направлялся куда-то, и, встретившись с взглядом Матиаса, заметно вздрогнул.

Дьявол, этот мелкий ушлепок умудрился как-то выбраться из западни, в которую бросил его Матиас. Честно говоря, его стремление выжить действительно поражало. Но Яагер сейчас думал только о том, что с удовольствием сломал бы ему шею.