Страница 16 из 23
Веттия оказалась тихой послушной женой, родившей ему двух мальчиков. Первого он назвал как отца Авидием Гелиодором, а второго в честь тестя Авидием Мецианом. Сейчас Веттия снова была беременна и Кассий, вынужденный воздерживаться от ночного возлежания с женой, с неким брезгливым чувством пользовался молодыми рабынями.
За прошедшие годы он не оставил своих отношений с императорским домом, в особенности с Луцием и Фаустиной. С Марком же он не был столь близок из-за разницы в возрасте, и в целом, не разделял его взглядов на жизнь. Партия войны никогда не нравилась наследнику Антонина, а Авидий Кассий являлся ее ярым сторонником.
Иногда при виде Фаустины, в голове Авидия возникали картины прошедших дней, когда праздновали девятисотлетие Рима. Он был в это время в столице империи вместе с отцом, стоял в первых рядах знати и внимательно разглядывал сидевших неподалеку Марка, Луция и Фаустину – двух братьев и их сестру, поскольку у всех у них был один отец – император Антонин. Оба претендовали на нее, один как муж, другой как любовник. У Авидия уже тогда зародилась мысль, что он мог бы вмешаться в этот треугольник став неизвестным четвертым.
Нынче он дождался момента. Бывая во дворце, встречаясь с Фаустиной, он чувствовал, что она охладела к Луцию, а тот давно уже увлекся другими. Юношеская любовь недолговечна, хотя, как говорили поэты в этом мире все непрочно, все мимолетно и только боги никогда не стареют. По Риму давно ходили слухи о новых любовниках Фаустины.
Однажды внимательный Кассий и сам заметил, как в ее паланкин садился молодой курчавый мальчишка, чистый и белокожий, видимо, из хорошей семьи. Но ведь было и другое. Говорили о гладиаторах, шептались о моряках. Эти слухи так впечатлили Авидия, что он нанял пару пройдох и те поздним вечером верхом лошадях проследили за повозкой императрицы, отправившейся в Остию. Там днем и ночью швартовались корабли, круглосуточно работали грубые портовые грузчики. Стояли крики и непотребная ругань.
Пройдохи доложили Авидию, что одного такого, пропахшего насквозь рыбой и потом грузчика, Фаустина наняла за несколько ассов и отправилась с ним в первую попавшуюся забегаловку, где в пристройке второго этажа всегда пустовали комнаты для приема клиентов.
«Что было дальше?» – с жадным любопытством поинтересовался Авидий.
«Мы приоткрыли дверь и видели, как госпожа возлежала на кровати с мужчиной», – без лишних подробностей отвечали шпионы.
Услышав столь короткий ответ, Кассий пожалел, что сам не поехал в ту ночь в Остий. «Я бы застал ее в неловкой ситуации, – думал он. – Тогда она была бы сговорчивей». Однако, для чего ей быть сговорчивей он не знал. Как женщина Фаустина его не привлекала, да и как могла интересовать та, которая родила десять детей. А для политических интриг она еще не доросла.
Он стоял и молчал, глядя на нанятых им плутов, к которым придраться было не за что – дело свое они исполнили. Он вытащил кожаный кошель с деньгами, протянул им. Пусть идут. В сущности, он узнал, что хотел, а выспрашивать мерзкие подробности – это ниже его достоинства, ибо аристократы никогда не опустятся до людской грязи.
Через неделю в Рим прилетело известие о нашествии Вологеза и взятии им Артаксаты. Глашатаи на форумах без устали повторяли одну и ту же новость: «Война с парфянами, война с парфянами». Двери храма Януса снова придется открыть20.
Так долго отдыхавший от военной службы после Британии, Кассий неожиданно понял, что, наконец, пришло его время, время звонких мечей, трубных звуков и военной грозы. Настало время крови! Партия войны вновь получит слово и прозвучит ее громкий голос как было во времена божественного Траяна.
И он отправился к Луцию Веру.
– Я тебя не ждал так рано, Авидий! – заявил только что проснувшийся Луций, потирающий глаза. Они открывались плохо, лицо его было слегка опухшим. Рядом на огромной кровати лежали вповалку голые женщины и мужчины. Заметив удивленный взгляд Кассия, он пояснил: – Мы вчера репетировали трагедию Софокла, а для достоверности, решили представлять ее голыми, как в древние аттические времена. Я думаю, моему брату бы понравилось. Да и сестре, наверное.
О Фаустине он вспомнил как бы нехотя и Кассий отметил про себя возникшую недовольную гримасу на его лице.
– Цезарь, ты слышал о парфянах? Глашатаи говорят, они взяли Артаксату, изгнали нашего царя.
– Да-да, болтают всякое. Но, дорогой Авидий, я в это не верю. Парфяне сейчас слабы как никогда. Их царь Вологез еще толком не утвердился на престоле и потом, скажу тебе по секрету…
Луций поднялся с кровати голый, неторопливо пошел к большой ванне наполненной теплой водой, ожидая, что Кассий последует за ним. Авидий про себя отметил, что несмотря на разгульный образ жизни, второй император сохранил стройность тела и мускулы, которые украшали его. Потому он и пользовался успехом у римских дам.
«Он как Феникс, ничто его не берет, – с завистью подумал Кассий. – Кажется, что разговоры и приливах крови к голове и головокружениях только для виду».
Вер поднялся по лесенке, с шумом опустился в ванну сохраняя блаженное выражение лица. От его неосторожного взмаха руки вода выплеснулась на пол. Пару молодых мальчиков принялись плавными движениями потирать ему плечи, шею, мочить волосы на голове.
– Так вот о секрете, – проложил Луций, – при дворе Вологеза у нас есть шпион, который все сообщает моему брату. А потому будь уверен, мы знаем, что творится у соседей.
– Кто же этот человек?
– Тебе я могу сказать, здесь ведь нет посторонних, – пошутил Луций и жизнерадостно засмеялся. – Это один из приближенных Вологеза его полководец Осрой.
– Хосров? – безмерно удивился Авидий. – Но ведь объявили, что он идет вместе с войском Вологеза.
– Пустяки! Болтают лишнее. Ты никому не верь, мой друг, а слушай правду из первых уст. Вологез и Осрой сейчас в Нисе и грызутся между собой как волки, которых они любят изображать с хвостами змей. Какая безвкусица! Не находишь?
– Ну, почему же? – возразил Авидий. Слова Луция его разочаровали, поскольку в поход тот явно не собирался. – У нас тоже есть культ Гликона, и там человеческая голова водружена на змеиное тело.
– Нет, нет, Гликон, то другое. Хочешь присоединиться?
Луций плескался в ванне, жестом приглашая к себе гостя. Обидеть отказом одного из первых людей империи не входило в планы Кассия. Он вздохнул, снял с себя тунику, рабы помогли освободиться от башмаков и материи, скрывающей мужское естество, и полез в ванну.
– А если Хосров предатель и обманывает нас? – все-таки задал он мучивший его вопрос.
– Ну что ты приставучий такой? Я не люблю с утра говорить об умных вещах! – Луций шлепнул ладонью по воде, брызги попали на лицо Кассию. – Если непотребные парфяне нападут на нас, то мы быстро с ним справимся, отгоним как мух от жареного барана. Я сам возглавлю войско!
– Это я и хотел услышать от тебя цезарь, – заметил Авидий отодвигаясь от Луция подальше, боясь, что тот разыграется как дитя и начнет брызгаться водой во все стороны. – С почтением прошу взять меня с собой, чтобы и мой меч послужил на славу Риму.
– В этом нет никаких сомнений, всем известно, что ты старый вояка. Я дам тебе какой-нибудь легион, тот, что будет свободен, и назначу легатом. В военных делах Марк не разбирается и вмешиваться не станет. Это, чтобы ты не сомневался. Я старых друзей ценю и помню о них.
Тем временем парфяне третий день осаждали полевой лагерь римлян. Севериан сделал неверный шаг, не оценив должным образом мощь крепостных стен Элегейи и не укрывшись за ними. А еще большую ошибку он сделал, доверившись оракулу Александра и выступив в поход. Стоило подождать подкреплений из Рима или, в крайнем случае, отойти в Сирию к наместнику Аттидию и присоединиться к его силам. Но теперь было поздно.
Тучи стрел закрывали солнце третий день подряд и конца этому не предвиделось. Из глубины парфянской территории все время подходили небольшие караваны с верблюдами, увешанными колчанами из которых торчали кончики стрел. Лучники регулярно пополняли у них свои запасы, не давая римлянам поднять головы. Стрелы со звенящим клекотом впивались в прямоугольные красные щиты легионеров, застревали в них, дрожа словно струны цитры, на которых боги войны громко пели боевые песни.