Страница 4 из 7
Надо сказать, что экипажная мастерская Егора Иванович Петрова в 60-х годах 19 века очень быстро развивалась, расширяя производство. По спискам мастеров 1862 года у Петрова 4 подмастерья-каретника и 3 подмастерья обойщика. А вот на 1869 год, Петров, записанный в кузнечный цех, имел 23 подмастерья и 19 учеников. Возможно, развитие шло не без помощи брата Егора Ивановича, гласного градской думы Степана Ивановича Петрова.
Иногда противостояние мастеров с подмастерьями выливалось и вовсе в рукоприкладство. 12 сентября 1867 года в Ремесленную Управу явился кузнечного цеха мастер Тимофей Антонов. Шмыгая разбитым носом и светя на весь присутственный кабинет Управы густо-фиолетовым налитым синяком под глазом, мастер обвинил своего подмастерье крестьянина деревни Скаргозино Богородицкой волости Корнея Иванова в рукоприкладстве. Не сошлись, мол, в размере жалования. Не стоило мастеру выводить из себя здорового молодого мужика, который последние лет восемь (включая ученичество) только и делал, что день напролёт кувалдой махал. Поняв всю тяжесть своего поступка, Корней Иванов посчитал за лучшее сбежать из города.
Башмачный мастер рославльский мещанин Лазарь Захарович Михелев жалуется в Управу на своего подмастерье смоленского мещанина Дмитрия Фёдорова. Два года Фёдоров жил и работал у башмачника, а вот в конце 1866 года у мастера с подмастерьем случился разговор за жизнь. Обсуждали они перспективы на следующий год. Бия себя в грудь недоделанным башмаком, Фёдоров клялся и божился в полном своём почтении к мастеру, обещая никогда не переходить к другому мастеру. Смог растрогать старика и выговорить себе аванс в 20 рублей серебром, в счёт будущего жалования. Довольный башмачник к Рождеству набрал много заказов, а хитрый подмастерье с деньгами сбежал в Смоленск.
В том же 1866 году от серебряных дел мастера смоленского мещанина Ивана Демьяновича Титова отошёл подмастерье Бельский мещанин Василий Егорович Ильвов. Отошёл-то вроде как по договорённости с мастером, но остался должен оному аж восемь рублей 16 копеек серебром. Думая, что Ильвов устроится на работу в Смоленске к другому цеховому по серебряному делу мастеру, Титов обратился ы Управу с просьбой выяснить у кого работает его бывший подмастерье, чтобы через старшину цеха истребовать от нового работодателя долг. Оказалось, что Ильвов уехал на родину в Белый и записан ли он там в цех, Управе не известно. Титов пишет в Бельское уездное полицейское управление прошение о взыскании с Ильвова долга.
В октябре 1867 года ельненский мещанин Леон Иванович Варсанович подал в Ремесленную управу жалобу на мастерицу пекарского дела Каролину Шульц. Поступивши к ней на пекарню подмастерьем, Варсанович два месяца с августа по сентябрь трудился не покладая рук. Однако в начале октября Леон получил из Ельни известие о том, что мать его находится при смерти. Желая застать мать ещё живой, Варсанович собрался ехать в Ельню и взялся просить у Шульц расчета. Каролина заявила, что не может отпустить подмастерье, так как он взял оплату вперёд. Или возвращай деньги, или отрабатывай. Деньги Варсонович вернул, но туту же вздорная баба выставила новую претензию. Как мне, мол, работать, без одного из подмастерий? Приводи на соё место другого работника, а опосля и паспорт свой получишь. А чтобы Леон не сбежал, Шульц выкрала ночью у него из каморки пальто и другие вещи. Управа, не получив от мастерицы Шульц удобоваримых объяснений, передала жалобу приставу 1-й части Смоленска. Присовокупив, что Каролина Шульц неоднократно замечена в притеснении и ненадлежащим расчете своих подмастерий, за что и была несколько раз оштрафована в пользу ремесленной казны. По мнению Управы дело Варсоновича имеет уголовный характер, почему им и должна заниматься полиция.
В декабре того же года уже та самая Каролина Шульц, жительница города Радома, смоленского живописного цеха булочного мастерства мастерица несёт жалобу к приставу. С 1-го авргуста 1865 года приняла она на работу в свою пекарню бывшего дворового господ Кардо-Сысоевых Смоленского уезда Ольшанской волости Рафея Николаева. Договорились и об оплате го работы по 2 рубля серебром в месяц. Работал молодой человек по рабочей книжке, выданной Ольшанским волостным правлением. Договорились мастерица с подмастерьем о работе и в следующем году. А вот в ноябре 1866 года Рафей, выпросив авансом 14 рублей 14 копеек в счёт зарплаты за 1867 год, сбежал. В жалобе обвиняет Каролина своего подмастерье в краже двух пар рукавичек, стоимомстью по 15 копеек серебром, да шерстяного шарфа, стоящего 75 копеек. Также мадам Шульц заявляет полиции, что ей известно местоположение бежавшего работника. Рафей Николаев трудится ныне у булочного мастера Филиппа Иванова в доме Глуховского, что в 1-й части города у Молоховских ворот на Благовещенской улице. Требует Каролина вернуть ей от Николаева деньги в сумме, ей же посчитанной, 24-х рублей, а также просит пристава уведомить Ремесленную Управу о неправомочных поступках Филиппова и Николаева для наложения на них взыскания от сословного управления. Прилагает при жалобе ту самую рабочую книжку Рафея Николаева. Когда дело касалось больших заказов, а значит и больших денег, господа цеховые мастера при договорах с подмастерьями не гнушались и прямого обмана. Портновского цеха мастер Фридрих Гроте летом 1867 года заимел большой заказ, похоже, от военного ведомства. Хотя по спискам 1869 года в мастерской Гроте числилось ни много ни мало аж восемь подмастерий, мастер, оценив возможности своего предприятия, отправился в Могилёв. Там он сговорил трёх портных Гарега Шевеля Крола, Давида Израилева и Шолома Сандлера, пообещав выплатить за штуку товара по двадцать пять копеек сверх обычной могилёвской цены. Писаного контракта не заключали, поверяя друг другу на слово. Евреи, почуяв неплохой «гешефт», уже в начале июля приехали в Смоленск и взялись за работу. Трудились, не разгибая спины, не поднимая глаз от раскройного верстака, спали и то урывками. Заказ мастерская Гроте выполнила вовремя. Но вот когда могилёвские портные явились к Гроте за расчётом, начался сущий цирк и кошмар. Хитрый немец посчитал всё, что только можно. И в работе использовалась машина, установленная в мастерской, и денег я вам выдавал на расходы да на проезд до Смоленска. Мастер предъявил залётным портным прейскурант собственной мастерской, в котором цены были на разные изделия выше могилёвских всего где на 5, где на 10 копеек. Поняв, что Гроте пытается их надуть и не выполнить свои обещания по оплате работы, евреи устроили форменный скандал. Гроте, хоть и был натуральным немцем, пригрозил вызвать полицию и послал иудеев по всем знакомому в Российской Империи маршруту, который здесь нам воспроизводить невместно, уж очень похабный. Однако ж могилёвцы поняли сей посыл по своему, и отправились прямиком в Ремесленную Управу. У нас, мол, все ходы записаны, сколько чего мы пошили знаем и требуем оплатить работу по тем расценкам, о которых был словесный договор с мастером Гроте. Управа вызвала Фридриха Гроте для разбора дела. Немец погорел на собственной пунктуальности. В расчетных книжках подмастерий он всю их работу скрупулезно записал. Как мастер не размахивал перед носом старшин прейскурантом собственной мастерской, ремесленный голова посчитал , что слово цехового мастера нерушимо и верно. Старшины насчитали в результате, что Крол заработал за три месяца у Гроте 64 рубля 55 копеек серебром, Сандлер 52 рубля 50 копеек, а Израилев сдал мастеру работы на 60 рублей 10 копеек. Гроте обязали выплатить деньги наёмным подмастерьям и вернуть им расчетные книжки и паспорта. Еврейские портные запросили у Управы взыскать деньги с Гроте на проезд до Могилёва, на что Сергей Григорьевич Акимов, ремесленный голова, пообещал вкатить каждому штраф за работу без регистрации в Управе. Стеная о несправедливостижизни и бормоча под нос проклятия, могилёвцы уехали. А вот Гроте был оштрафован в пользу ремесленной казны за наём подмастерий из-за черты осёдлости без регистрации их в Ремесленной Управе аж на 30 рублей серебром.