Страница 17 из 92
Лукас занял кресло напротив меня.
— Ты обижена, и у тебя есть полное право на это. Ты перенесла болезненный опыт, и я должен был поддержать тебя.
У меня сдавило грудь, и я отвела взгляд от его искренних глаз. И только гордость удерживала меня от вопроса: почему он не поддержал и почему в итоге появился сегодня вечером. Если он скажет мне, что пришёл в клуб за мной из чувства долга, сомневаюсь, что моё сердце выдержит это.
— Ты знаешь, сколько было удачных обращений в фейри? — спросил он.
— Девятнадцать.
Я нахмурилась, поглядев на него. К чему он ведёт?
— Двадцать, — поправил он меня, улыбнувшись. — Из миллиардов людей только двадцать стали фейри, и это стало познавательным опытом, как для нас, так и для новоиспеченных фейри. Мы совершили несколько ошибок, но большинство в итоге благополучно обосновались в своей новой жизни.
Я встретилась с его пристальным взглядом, и всё внутри меня ёкнуло.
— Большинство?
— Первые два фейри имели проблемы с привыканием, и у них развилась крайне глубокая привязанность к тем, кто проводил обращение.
Я немного расслабилась.
— Они были детьми, так что вполне логично, что они будут испытывать привязанность к этим фейри.
— Да, но это была ненормальная, нездоровая связь. Дети стали привязаны вплоть до одержимости. Они повсюду следовали за взрослыми, которые обратили их, а когда их разделили, они обезумели и стали безутешны. Это было подобно наркотической зависимости, которая вызывает тяжёлый абстинентный синдром.
Я резко втянула воздух.
— Хочешь сказать, со мной будет то же самое?
— Нет. Я бы никогда не позволил этому случиться, — он подался вперёд, упершись локтями в колени. — Я рассказываю тебе это, чтобы ты поняла,
почему я не виделся и не разговаривал с тобой вплоть до сегодняшнего вечера. После того как я отвёз тебя домой, советники моего отца предупредили меня о последствиях, если я не буду держаться от тебя в стороне во время первого месяца твоего привыкания. Даже просто звук моего голоса мог повлиять на тебя, поэтому я ни разу не позвонил тебе.
Я вспомнила ночь, когда увидела его на противоположной стороне улицы на Манхэттене, и ту странную физическую тягу, которую испытала к нему. Меня бросило в озноб. Это была всего лишь мимолетная встреча на расстоянии. Насколько сильным было бы притяжение, если бы я продолжила общаться с ним как обычно? Сама мысль о том, что я потеряла бы контроль над своим разумом или телом, обретя такую неестественную связь с кем-то, перепугала меня до чёртиков.
— А что насчёт Конлана, Фариса и остальных? Я же виделась с ними постоянно, и это никак не повлияло на меня.
Лукас покачал головой.
— Они приняли участие в твоём обращении, но использовалась моя кровь.
— Твоя кровь… во мне?
Я уставилась на него. Процесс обращения держался в тайне, и никто из людей не знал, как он проходил. Я ничего не помнила, поскольку была на грани смерти, когда это произошло.
— Моя кровь самая сильная, — ответил он, словно это было в порядке вещей.
Это было уже чересчур. Я встала и начала мерить шагами комнату.
— А ты раньше не мог мне это рассказать? Ты позволил мне думать…
Он встал и подошёл ко мне. Я не знала, чего хотела: то ли ударить его, то ли броситься в его объятия. Он принял решение за меня, обняв и прижав меня к своей теплой груди. К моему стыду, мои глаза наполнились слезами. Я моргнула, отказываясь расплакаться.
— Прости, микалаех, — пробормотал он в мои волосы. — Так должно было быть. Если бы я рассказал тебе правду, это могло подтолкнуть тебя к моим поискам. Я не мог так рисковать.
— А сейчас безопасно? Я не превращусь в бездумную, одержимую маньячку?
В его груди загромыхал смех.
— Можешь, но это уже будет не побочный эффект обращения.
— Размечтался.
Я оттолкнула его, и не могла не заметить игривую ухмылку, когда он отпустил меня. Я так давно не видела его улыбку, и всё внутри меня затрепетало в ответ. Внезапно я остро осознала, что мы были одни, и что я понятия не имела, какие теперь у нас с ним были отношения. Видел ли он во мне друга или нечто большее?
Я не знала, хочу ли я знать ответ на этот вопрос, поэтому я решила перевести разговор на более безопасную территорию.
— Что стало с новыми фейри, которые развили такую привязанность? Они восстановились?
— Да. Поначалу было трудно, но они оба счастливы в своей новой жизни. Есть мнение, что решающим фактором в их восстановлении стал их возраст. Чем ты моложе, когда происходит обращение, тем проще адаптироваться к тому, что ты фейри.
Я выдохнула. Последний месяц уже не казался мне таким уж плохим, когда я думала о том, что могло бы произойти. Меня непроизвольно передёрнуло, и я стала тереть руки, чтобы согреться.
— Замёрзла?
Взгляд Лукаса скользнул по моему короткому платью, и я снова задрожала, но уже совсем по другой причине.
— Немного. Я забыла пальто в клубе.
Он сходил за своей курткой, лежавшей на барном стуле, и накинул её на мои плечи.
— Я попрошу кого-нибудь забрать его.
— Спасибо.
Куртка пахла Лукасом, и я подавила в себе страстное желание глубоко вдохнуть его запах, а то это выглядела бы как помешанная.
Он печально улыбнулся.
— Мне жаль, что твой вечер был испорчен. Если тебя это утешит, на фотографиях ты будешь очень красивой.
Я застонала.
— Ну, спасибо, что напомнил. На мгновение я позабыла об этой катастрофе. Как они узнали?
— Не знаю, — его лицо ожесточилось. — Агентство заверило меня, что всё под контролем, но я должен был знать, что это произойдёт, и защитить тебя от этого. Такая история слишком значима, чтобы долго держать её в тайне.
— Это не твоя вина. Ты не можешь контролировать каждую ситуацию, и я знала, что рано или поздно это станет известно.
Я вздохнула с покорностью. Теперь это была моя жизнь, и у меня не было выбора, кроме как смириться с этим.
— Как думаешь, сколько времени им уйдёт, прежде чем им это наскучит и они переключатся на какую-нибудь другую истории?
Он покачал головой, и выражение его лица подсказало, что ответ на этот вопрос мне не понравится.
— Не буду лгать. Какое-то время будет плохо. Обращение — уже само по себе большая новость. Добавь к этому свой возраст и то, что это произошло вскоре после ситуации с Джексоном Чейзом…
У меня свело желудок, и я подняла руку.
— Не нужно больше ничего говорить.
Он скрестил руки на груди.
— Ты не будешь в безопасности, пока всё это не уляжется. Ты должна остаться здесь, чтобы журналисты не смогли до тебя добраться.
— Я не оставлю родителей разбираться с этим в одиночку. Если репортеры не смогут добраться до меня, они будут преследовать мою семью.
Лукас нахмурился.
— Твой отец более чем способен позаботиться об этом. И если пресса будет знать, что тебя там нет, это отвлечет их.
— Папа едва справился с зависимостью от горена, — напомнила я ему. — Сейчас он ухаживает за мамой, которая только что вышла из больницы. Они ещё не готовы к тому, чтобы заниматься этим.
Я не могла рассказать ему остальное — что папа также справляется со своими вернувшимися воспоминаниями и правдой о Калебе. Или что мы боялись того, что произойдёт, когда к маме тоже вернётся память. Время для этого было самое неподходящее.
Словно в подтверждение моих слов, зазвонил телефон, и я увидела, что это папа. Я должна была позвонить ему, как только оказалась в безопасности. Те папарацци уже выложили свои фото и видео, и история, вероятно, уже гремела повсюду.
— Джесси? Ох, слава Богу, — выпалил папа, как только я взяла трубку. — Позвонил Брюс и сказал, что видел тебя по телевизору. Где ты? С тобой всё в порядке?
Моё сердце сжалось от напряжения, которое слышалось в его голосе.
— Папа, я в порядке. Я у Лукаса, но буду дома через несколько минут.
— Может быть, тебе стоит остаться у него, — сказал он более спокойным тоном. — Наша улица уже заполняется микроавтобусами прессы.