Ярмарка невест

— В западной части дворца в Ораниенбауме возникли некоторые сложности, и решить их без вашего участия, ваше высочество, никак не получится, — наконец, ответил на вопрос Федотов. Я же раздраженно сплюнул зубной порошок, и, схватив полотенце, принялся интенсивно вытирать лицо и шею. Подозреваю, натер их так, что морда стала красной, но на эти мелочи мне было наплевать. Главное, что спать резко расхотелось. Сейчас еще кофе глотну, и совсем бодрячком стану.

Реставрация дворца была для меня больной темой. Чем больше я хотел, чтобы ремонт побыстрее закончился, дабы уже переехать в свой собственный дом и заняться уже теми задумками, коих в голове вертелось очень даже много, тем больше различного рода препятствий вставало у меня на пути. И вот опять какие-то проблемы.

— Что там опять произошло? — зло прошипел я, вырывая из рук Румберга штаны.

— Я точно не понял, — покачал головой Федотов. — Лучше вам, ваше высочество, самим посмотреть. Велеть седлать коней?

— Вели, — я махнул рукой. Раз Федотов сам не разобрался, то дело действительно серьезное. Очень часто он даже не беспокоил меня, решая какие-то мелкие проблемы самостоятельно, о многих из которых я узнавал уже постфактум, когда все было сделано и отлажено. Исключением были такие форс-мажоры, как прорыв некачественных труб будущей канализации. Поэтому сейчас я даже не предполагал, что меня может ожидать на месте.

Уже через полчаса я был в седле и мчался в Ораниенбаум в сопровождении Федотова, Олсуфьева и до сих пор окончательно не проснувшегося Румянцева. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от ненужного накручивания, принялся вспоминать предыдущий вечер и ночь.

Дворец, принадлежащий раньше кому-то из временщиков, кому именно я так и не понял, слишком уж путанная у него было судьба до того момента, пока он не попал в руки Ушакова, который купил его, после того, как мы обсудили идею клуба, который в будущем, если все пойдет нормально, сумеет составить конкуренцию масонам. Нет, меня само движение этих каменщиков не напрягало, меня напрягало то, что все кураторы данного общества сидели на Английском острове, и очень скоро будут сидеть еще и за океаном. Так что, чем больше молодых людей обратит свои взоры на родное братство, тем меньше заговоров Тайной канцелярии нужно будет раскрывать. Дворец покупали вскладчину, да еще и не поставив в известность Елизавету. Незачем ей знать о таких вот чисто мужских проказах, веселее будет, да нервы сбережет. Понятно, что шила в мешке не утаишь, и что как только начнутся гулянки и тайные заседания клуба молва пойдет гулять по империи, и в тоге дойдет до императрицы, но пока лучше ничего не афишировать, дабы не получить палку в колеса, а то мало ли что в теткину блондинистую голову придет. Перед открытием нашего клуба, я побывал там днем, полюбовался колоннами, сделанными в греческом стиле, и посмотрел, как снуют слуги, расставляя столы и втаскивая в огромный зал, бочки с вином. Зал этот занимал добрую половину первого этажа, и являлся объединением бального зала с холлом.

На мой вопрос, что приготовил Ушаков для наших иноземных принцев и герцогов, старый пройдоха лишь улыбнулся и уверил, что все будет в лучшем виде, и чтобы я не беспокоился, а вообще, сам все увижу. Единственное, что мы оговорили, что речи ни о каком членстве в новом клубе для иноземцев не идет. Они могут, конечно, в итоге получить заветный перстень, вот только тут нужно будет постараться, двух покровителей из членов клуба завести, которые за тебя поручатся, ля наших достаточно будет одного, ну и так, по мелочи, типа приличных взносов в кассу клуба. Сегодняшний же прием был просто приемом, бесплатным — этакая замануха, и я честно терялся в догадках весь день, что же придумал Ушаков, чтобы заинтересовать в большинстве своем довольно пресыщенных иностранцев, особенно из французского посольства.

И уж тем более, я не думал, что меня можно чем-то удивить. Поэтому ехал я на этот праздник жизни, полный здорового скепсиса. Судя по ухмылкам встреченных мною в зале гостей, не я один ждал чего-то вполне банального. Когда вошел последний гость, двери клуба захлопнулись и раздался резкий звук фанфар. Все как по команде повернулись к центральной лестнице, на самом верху которой стоял Ушаков.

Увидев Андрея Ивановича, я почувствовал, как челюсть постепенно опускается вниз, а глаза принимают форму блюдца. Потому что Ушаков был облачен в древнегреческую тогу. Хорошую такую, правда, в зимний ее вариант. Если, конечно, в Древней Греции был этот самый зимний вариант, конечно. Тем не менее, тога была из тяжелой парчи, подбитая соболями. На лице Ушакова, как и у всех нас красовалась маска, в руке был зажат посох, а по бокам шли две полуобнаженные девушки. Когда он сумел так вымуштровать гулящих девок, так и осталось для меня неизвестно, но у него получилось, это факт, не подлежащий сомнению. Фанфары смолкли, и Андрей Иванович звучно произнес речь, которая, если из нее убрать все лишнее, сводилась к следующему:

Ушаков Андрей Иванович спешил присоединиться к гостям этого замечательного клуба, дабы пообщаться с умными людьми за чаркой доброго вина. Но вот незадача, по дороге его буквально взяли в плен вакханки, которые всю дорогу пытались сломить его веру и переманить на сторону нечестивого божка. И сейчас Андрей Иванович надеется, что общими усилиями нам удастся спасти заблудшие души красавиц, и обратить их к свету истинной веры. Красавиц на самом деле было не две, а пара дюжин, а эти две просто самые упорствующие в своем грехе.

Надо ли говорить, что помочь девам захотели практически все? Тем более, что «вакханки» усиленно сопротивлялись своему спасению, подливая гостям вино, и весело что-то щебеча. Веселуха набирала обороты, то тут, то там даже начали вспыхивать вполне так себе теологические споры, и дело едва до драки не дошло, но тут подвыпившим гостям предложили сыграть в новую игру, а более консервативным — в уже давно известные, с некоторыми крохотными изменениями в виде крупье и участия клуба во всех играх.

Несколько стоящих возле стен столов были закрыты покрывалами. К ним подошли, судя по выправке гвардейцы, и открыли столы взорам гостей. Столы были для карт, для костей, а в центре стояла рулетка. Сам механизм по моему приказу разработали в Академии наук. Это была почти известная мне рулетка, только из доступных материалов.

В общем, вечер удался на славу. Когда гостей около четырех часов развезли кого куда, чаще всего в посольства, потому что Ушаков в последний момент передумал и открытие клуба состоялось в присутствии исключительно иностранцев, мы сели подводить итоги, и я немного охренел, если честно. Нет, я знал, что за моим плечом стоял черт, который и заставил меня внести в этот мир рулетку гораздо раньше, чем она появилась на самом деле, и также я знал, что люди этого времени очень азартные и часто увлекающиеся, но, чтобы настолько? Так, например, Жак-Жоакен Тротти, маркиз де ла Шетарди, казалось бы, один из наиболее осторожных людей, присутствующих здесь, умудрился проиграть клубу всю свою коллекцию вин, а он только шампанского припер в Россию больше шестнадцати тысяч бутылок, а также замок Четарди, что располагался где-то в провинции Лимузен, и это был далеко не самый крупный проигрыш.

К утру Румянцев, который был трезв и от того пребывал в прескверном расположении духа, заявил.

— Зачем нам вообще воевать, если мы можем просто выиграть полмира? — по распоряжению Ушакова нас обслуживали отдельно, и наливали в кубки обычную воду, отсюда и недовольство собственной трезвостью у Петьки и образовалось.

— Не льстите себе в своих оценках, Петр Александрович, — усмехнулся Ушаков. — Такие вещи лишь однажды и случаются. — Я в этот момент лишь покосился на него, и не стал говорить, что он даже не представляет, насколько могут быть безумны люди в своих попытках отыграться.

Как бы то ни было, но открытие клуба можно считать успешным, и сейчас важно посмотреть на реакцию протрезвевших гостей. Мы же, вернувшись уже под утро, были разбужены Федотовым, чтобы ехать в Ораниенбаум.