Босс для Золушки

Он стоит неподвижно, смотрит пристально. И как смотрит! От его горящего взгляда у меня всё внутри прожигает вспышка нежности. И слабеют колени. Хочется идти вперед, не глядя ни под ноги, ни по сторонам… только к нему — прямиком в омут потрясающе красивых медовых глаз.

Я вижу… чувствую… да просто знаю откуда-то, что он никогда и ни на кого так не смотрел. Только на меня. И только для меня — вот так, восторженно, как на дивную мечту, и жарко-жадно, как на самую желанную женщину.

Когда я останавливаюсь перед ним, он дёргает щекой и каким-то рваным движением ослабляет галстук на шее, как будто тот ему мешает дышать.

— Ну как, нормально смотрится? — робко спрашиваю я, чтобы хоть что-то сказать.

Где-то в глубине столовой громко хмыкает наблюдающая за нами домработница Люся. Я вижу через плечо босса ее любопытный глаз в сизой оправе распухшего фингала.

— Нор… кхм… нормально, — откашливается Царевичев. — Более, чем нормально. Да и в-общем…

— Красиво, — кивает Костик из-за стола, стараясь говорить так же серьезно, как обычно говорит отец. — Только тети, которые гуляют с папиными друзьями, на праздниках другие прически носят.

— Я не умею делать модные прически, — пожимаю я плечами. — Могу в хвост только собрать или косичку заплести.

Босс протягивает ко мне руку, чтобы заправить мою выбившуюся прядь за ухо. Такой уже характерный для него жест, к которому я начала привыкать.

— Не надо, Катя. Мы заедем по дороге в салон красоты, — и галантным движением предлагает мне свой локоть.

Вопреки обыкновению, Царевичев сегодня не садится за руль своего любимого внедорожника, а берет водителя. Поэтому не отказывается от опасного для вождения угощения, которое предлагает вертлявая консультантка из приемной салона красоты. Пока мне делают прическу, я вижу, как она кокетливо крутится вокруг него… и ревную.

Безумно ревную.

Рядом с ним я часто кажусь себе слишком простой, слишком зажатой, слишком… другой. Не его круга. И когда к нему начинает липнуть великолепно ухоженная девица, вроде этой, контраст между нами кажется ещё более разительным.

Но в моей груди и без того теснится множество противоречивых чувств: радостное предвкушение праздника, волнение новизны, какая-то непонятная тревога… так что ревность лишь вносит дополнительный нервный штрих к этой эмоциональной круговерти.

Вечеринки в честь памятного дня открытия ресторанного комплекса проводятся каждый год. Но юбилейная вечеринка — десять лет как уже исполнилось «Дворцу», — проводится впервые.

Осторожно выходя из машины в своем восхитительном платье, я смотрю на здание… и не узнаю его. В прохладных серых сумерках островерхое здание-башенка светится всеми цветами радуги из-за праздничной подсветки, которую установили на крыше, окнах и парадном входе.

— Красота какая! — я с улыбкой любуюсь яркими огнями фонарных гирлянд и прожекторов, потом перевожу взгляд на Царевичева.

— Красота, — соглашается он, но при этом его глаза устремлены на меня. С показным спокойствием, в глубине которого пылает лютое пламя желания.

От смущения у меня вспыхивают щеки. Быстро отворачиваюсь и поправляю платье, проверяю, на месте ли маленькая сумочка из комплекта аксессуаров к наряду.

Босс останавливает мою суету властным прикосновением к подбородку. Он смотрит вдумчиво и уверенно, как будто только что окончательно что-то для себя решил.

— Привыкай, Катя.

— К чему? — взволнованно спрашиваю я.

Он притягивает меня в свои объятия и шепчет прямо в губы:

— К тому, что ты прекрасна. К тому, что ты будешь моей.

Его поцелуй совсем лёгкий, еле ощутимый… но меня пробирает так будто Царевичев прикасается не к моим губам, а прямо к сердцу.

Потом он отрывается от меня и беззвучно что-то произносит. Не могу разобрать, что именно. Вроде бы в движении губ угадывается нечто вроде «а» и «ю», но уверенности в этом нет. Поди пойми, что он там шепчет себе под нос. Почему бы не сказать это вслух?

— Что..? — непонимающе моргаю я.

— Пока неважно, — с мягкой насмешкой хмыкает Царевичев. — Всему свое время. Идём, все давно собрались. Только нас и ждут.

Я неосторожно делаю шаг вперёд и спотыкаюсь от слабого эха боли в щиколотке. Царевичев вдруг останавливается и хлопает себя по лбу.

— Чуть не забыл!.. Серёга, — оборачивается он к водителю, — достань коробку из-под сиденья.

Упомянутая коробка парой секунд спустя оказывается у моих ног. Под крышкой — невероятно красивые хрустально-голубые туфли на маленьком устойчивом каблучке. С виду они напоминают мою прежнюю обувь официантки, вот только вся поверхность носка усыпана крошечными капельками прозрачных кристаллов.

— Надевай, и пойдем, — небрежно говорит Царевичев. — Они тебе подойдут. И ходить в них должно быть удобно даже с растяжением. Я с врачом проконсультировался.

Я смотрю вниз. Туфли сияют манящим хрустальным блеском. Похоже, Царевичев решил устроить для меня сказку с эффектом погружения. От этой мысли на душе становится до того тепло, что я решаю махнуть на предубеждения рукой. В конце концов, сегодня праздник!

— Хорошо, — улыбаюсь я. — Где платье, там и туфли. Спасибо, Артём.

— Пустяки.

Он поддерживает меня под локоть, пока я переобуваюсь, а затем мы без спешки поднимаемся в банкетный зал «Дворца».

Гул культурно развлекающейся толпы слышен издалека. Зал бурлит морем затейливых причёсок, драгоценных украшений, модных платьев и смокингов. Мне не по себе от ощущения, что я оказалась не на своем месте. По давным-давно вьевшейся привычке мне хочется вежливо пожелать боссу приятного вечера и отойти к дверям, где в ожидании заказа стоят дежурные официантки.

Как только мы с Царевичевым входим внутрь, взгляды присутствующих, как притянутые мощным магнитом, чуть ли не синхронно фокусируются на нас. Очень хочется вжать голову в плечи, но нельзя. Это было бы слишком по-детски.

Чувствую лёгкое пожатие руки босса поверх моих пальцев на его локте.

— Расслабься… — доносится шепот. — Всё хорошо.

Мы медленно ходим от одной группы гостей к другой. Все они без исключения входят в высшие социальные круги нашего города. Прежде я и помыслить не могла, что вот так запросто буду здороваться с представителями городской администрации… или начальником полиции… или даже с самим мэром!

А самое удивительное в том, как заинтересованно и восхищенно они смотрят на меня в ответ. Как будто я — особенная в самом приятном смысле этого слова.

Среди гостей то здесь, то там мелькает несколько знакомых лиц: вездесущий Вася Бояров в компании своего блондинистого приятеля по загулам — Тимура Лебеды… и седой Морозов, непосредственный организатор мероприятия.

Царевичева задерживает какой-то бородатый бизнесмен с важным и очень скучным разговором, а я поглядываю по сторонам.

Мой блуждающий взгляд цепляется за форму официантки, которая механически переставляет на поднос с одного из столиков грязные бокалы. Она двигается без привычной живости, вся какая-то депрессивная.

И это абсолютно не похоже на мою подругу Людку.

Глава 30. Синдром недоверия

Подруга столько раз отвлекала меня в минуты уныния, что я просто не могу отвернуться от нее в таком состоянии. Поэтому я трогаю Царевичева за плечо и, поймав его взгляд, киваю в сторону:

— Артём, я отойду ненадолго.

— Хорошо. Только не потеряйся.

Людка моё приближение не замечает. Водружает последний бокал на поднос и медленно идёт в сторону служебного выхода. Отвлекать ее в такой момент опасно, потому что эти дорогие хрупкие емкости на тоненьких ножках слишком неустойчивы. Я это прекрасно помню и молчу. Просто следую за ней, чтобы улучить подходящий момент и поговорить.

Таким странноватым тихим гуськом мы и добираемся до кухни. К счастью, она находится совсем рядом.

Я выжидаю в коридоре, когда поднос окажется на столе рядом с посудомойкой, и негромко зову:

— Люд…

Она оборачивается. При виде моего роскошного сверкающе-небесного наряда ее глаза расширяются. Как и у нашего шеф-повара с помощниками за столами для разделки и готовки блюд.