Страница 54 из 75
Вернувшись к настольной лампе, мужчина стал вертеть изделием. Пришлось еще немного скатать грязь, остатки оставались на ее поверхности. И проступила надпись.
— О! — удивленно воскликнул он. — Этого не может быть. Это явно не французский.
Штамп был на немецком языке — „Deutsches Ahnenerbe“[2].
— „Аненербе“? — просил он себя, испытывая дрожь. — Не понял, а это как вообще связано с делом? Ну, ничего себе! — растерянно выдохнул Лесневский. — Возможно, что эта пленка намотана на старой бобине, откуда и взялась надпись „Аненербе“. Но так ли это на самом деле? — глотая слюну. — Бобина не такая уж и старая, — на выдохе. — Так! Ладно! Странно все это как-то. „Аненербе“ больше не существует, потому эту пленку можно было бы считать старой. Не понимаю. Это не может быть тем самым „Аненербе“. Да ну, не может этого быть. Нет. Однако бобина… — он стал рассматривать пластиковый корпус. — Бобина не так стара. Хороший пластик. Почему она в таком формате? Это настоящая шестнадцатимиллиметровая пленка. Не понимаю. Зачем? Я как персонаж дешевого фильма. Я как персонаж того старого китайского фильма ужасов. Так, ладно, — на выдохе. — „Аненербе“, чтоб меня! А если они существуют, и по сей день. Твою мать! Обалдеть! — улыбнулся доктор. — Да это просто фантастика! — устанавливая пленку в проектор. — Черт, да у меня руки трясутся от волнения. Так, мне стоит взять себя в руки. Черт! Пленка „Аненербе“. Черт! Черт! Черт! А что если да? Ну, почему? Почему Андрей нормально не объяснил мне? Черт! Черт! Черт! Нужно успокоиться. Ладно! — выдыхая. — Я спокоен!
Выключив потолочные светильники, доктор заметил свечение. Оно пробивалось через щели двери, где висел импровизированный экран. В слабых лучах света он нащупал проектор и запустил его. Прибор загудел, зажглась лампа. Проектор, проецируя световой рисунок на полотне, показал черный квадрат.
— Ого-го! — на выдохе. — Работает! — опять выдыхая. — Класс! Как же волнительно. Что же там на этой пленке?
Его сменил белый — и в комнате вновь стало светло. Раздался звуковой шорох и какое-то постукивание.
— Есть звук, — улыбнулся Владиславович. — Получилось! Ура! Значит, я все сделал правильно.
Но вопрос, почему запись была осуществлена на эту пленку, его не отпускал. Еще больше Лесневского интересовали вопросы, связанные с „Аненербе“. Он не мог себя никак успокоить. Дрожь его не отпускала. Волнение и предвкушение держали в напряжении.
— Это, что получается, в смерти моего отца замешана целая организация? Не „Аненербе“ ли это? Но их не должно существовать. Война окончилась, и всех виновных наказали. Но, всех ли? Черт! Черт! Черт!
В конце концов, скопившиеся вопросы пришлось откинуть в сторону. Движение пленки, отображаемое на полотне, и звуковой щелчок тут же отвлекли мужчину от всех вопросов. Появилось изображение.
[1] В русском языке используется глагол „кулибничать“ со значением „придумывать, изобретать“. Произошло от фамилии Иван Петрович Кулибин, который являлся русским механиком-изобретателем из мещан, прозванный „нижегородским Архимедом“, член и механик Императорской академии наук.
[2] Организация, существовавшая с 1935 по 1945 год, созданная для изучения традиций, истории и наследия нордической расы с целью оккультно-идеологического обеспечения государственного аппарата нацисткой Германии.
Глава 12
Общество уже давно болеет. Еще когда Каин убил Авеля, проявились первые симптомы болезни. Наполеон стал серьезной простудой для численности людей, но спустя годы мир оправился. Первая Мировая война вновь подкосила человечество. Но, настоящая миазма, начало заразы, началась с приходом Второй Мировой войны. Нацизм и национализм зародился в душах черствых людей, превратив их в сущих чудовищ. Некоторые до сих пор этим болеют но, они не считают это болезнью.
отрывок из выступления на МСПН 2023
„Миазма общества“
историк и литературовед
Магнус Герун
2023 год н. э.
Глава 12. Миазма (часть 1)
В середине двадцатого века, на земли Европы, пришла чума. Нацистская чума почти сразу захватила все близлежащие земли. А потом и соседние. Им никто и не сопротивлялся, и почти сразу капитулировал. Конечно, были и те страны, которые не хотели принимать их, но приняли. Пали под мощью захватчика. И только Советский союз сопротивлялся, и не принимал их. Он держал оборону все эти годы. Пока Европа адаптировалась к условиям тотальных чисток населения, СССР сопротивлялась. Набирая силы, Советская армия готовилась дать отпор, но это произошло не сразу, а лишь спустя годы.
Те зверства и ужас, которые творились армией Третьего Рейха, нельзя понять и невозможно забыть. Геноцид и мародерство процветали на захваченных землях. Полнейший беспредел, и ужас господствовал в округе. Люди выживали, теряя родных и близких, друзей и знакомых. Одни лишились жилья, другие жизни.
Переходя в партизанские отрады, они давали отпор Монстрам и Чудовищам в обличии человеческом. Но, этого было не достаточно. Армия захватчика преобладала, несмотря ни на что. Так Европа, пала к ногам захватчика.
И в марте 1944 года началось освобождение Европы. Так Советская армия начала наступление и дала отпор врагу. Спустя год, чуть больше, Зло было наказано!
Ранее утро. Франция. Весна 1943 года. Железнодорожный вокзал.
В округе царила суета. Люди, скопившись в плотную очередь, двигались по направлению грузового поезда. С одной стороны граждане только подходили. С другой, почти у вагонов, запрыгивая, они становились вплотную друг к другу. По пирону, уходя к дороге, были сформированы колонны людей. Граждане толпами стояли со своими вещами к очередному вагону. Все контролировали вооруженные немецкие солдаты. У некоторых были собаки.
— Куда нас везут? — спросил кто-то в толпе.
— Почему мы должны были взять свои вещи? — донесся ответ.
— Что происходит, где моя семья? — еще один голос.
— Они выселяют евреев, — ответил еще кто-то.
— Они собирают нас, как скот! — другой голос.
В толпе, прижимая ребенка, стояла молодая мать. У ее ног лежал небольшой пошарканный чемодан. Это была Роза Кроули. Ребенок плакал. Невзначай задевая женщину, толпы людей проходили мимо. Девушка, что есть сил, стояла на ногах. Ее шатало, но она продолжала стоять.
Вертя головой, она осматривалась. Роза кого-то искала, мужа или кого-то близкого. По ее лицу, с размазанной тушью, текли слезы. Ее колотило от страха, и она взглянула на девочку. Тяжело, но спокойно вздыхая, Кроули посмотрела в глаза дочери.
— Все будет хорошо. Мы выберемся. Нужно просто попросить помощи.
Девочка продолжала плакать. Слезы, заливали ее лицо. И девушка вновь прижала ребенка.
Галдя своими басистыми голосами, мимо проходили солдаты СС. Они чему-то радовались и смеялись. Звеневшая амуниция и звук от подошвы военных привлекал внимание. Поднималась пыль и тут же оседала. В центре мужской компании шла женщина в немецкой форме. Ее голос растворялся в общей какофонии смеха и каких-то, незнакомых Розе, немецких слов.
Немцы явно куда-то шли, с определенной целью или нет, Роза не знала. Сейчас ее пугала обстановка. Молодой матери показалось, что они ее последняя надежда. Уже совсем скоро была очередь Кроули. Совсем скоро была ее очередь садиться в поезд.
— Девушка, — обратилась молодая мать к женщине в униформе. — Девушка офицер!
Толпа военных остановилась. Несколько солдат повернулись в сторону девушки, но продолжали смеяться. Военная женщина скорчила лицо, с неохотой повернув голову в ту же сторону.
Молодой матери стало страшно. Она уже начала жалеть. Мимо прошли солдаты с живой курицей. Идя прочь, они ощипывали птица, пока та сопротивлялась и кудахтала.
Спустя некоторое время, перед молодой матерью стоял офицер СС. Она молчаливо осматривала Розу, не упуская улыбки со своих уст.