Страница 83 из 85
XI-2
С Янкелем мы расстались на Варварке, в половине квартала от обугленных брёвен на месте Глебовского подворья. Я вручил ему бывшему проводнику заветный свиток Торы, и надо было видеть, как полезли у него глаза на лоб. Да и Ростовцев не стал скрывать удивлённой гримасы.
— Вряд ли вы, Соломон, и ваши соплеменники полезут теперь раскапывать библиотеку. — торопливо пояснил я. Да и нам, вроде, незачем. Вот кончится война, сообщим о библиотеке хоть в Московский Университет — пусть добиваются, раскапывают, ищут. Ещё и тебя, Соломончик, позовут, чтобы нужное место показал!
— Но как же так? — Янкель, похоже, никак не мог взять в голову, как можно по своей воле отказаться от такого богатства. — Ведь там столько всего ценного! Золото с переплётов инкунабул, каменья, жемчуга…
Я хмыкнул.
— Не разочаровывай меня, Соломон. О духовном надо думать, а ты всё о золоте с каменьями. Вот твоя Тора — неужели её ценность на деньги меряется?
Янкель не ответил, лишь пожал узкими, измазанными подземной пылью и глиной плечами. Как бы не рванул под шумок куда-нибудь в Германию или, скажем, в Прагу, подумал я. Уж наверное, земляки и единоверцы ребе Лёва и Майера Ротшильда не пожалеют золота за такой раритет…
Впрочем, немедленно устыдил я себя, не стоит думать о человеке плохо, пока он сам не дал к тому повода. До сих пор Янкель нас не обманывал — глядишь, и правда, поспособствует спасению библиотеки. Найти-то теперь её несложно, было бы желание…
— Так что, Соломон, можешь верить, можешь не верить, но мне совершенно неинтересны ни инкунабулы со свитками, ни тем более какие-то там каменья и жемчуга. что было нужно нашему гасконскому другу, — я кивнул на д'Эрваля, — мы нашли. Что до меня то я, пожалуй, ограничусь вот этим сувениром.
Я взвесил на руках толстенный том — переплетённый в кожу с потускневшими от времени серебряными уголками.
— Блаженный Августин, «О граде Божием». Прокопыч подхватил с пола, когда твой тюк с кнгами рассыпался.
— Взглянуть дашь?
— Смотри, коли охота. — я протянул книгу поручику. О он осторожно перевернул несколько страниц и принялся рассматривать необычайно искусно исполненные миниатюры. Казалось, время пощадило краски, нанесённые безымянным рисовальщиком невесть сколько веков назад.
— Что, такая большая ценность?
— Ничего, подходяще… — неопределённо ответил я. Вдаваться в подробности не хотелось, иначе пришлось бы объяснять, что труд прославленного богослова и философа некоторые учёные считали одной из самых ценных в библиотеке Иоанна Васильевича.
— А что с той книгой, из сундучка с цепями? — спросил Ростовцев. — Она, вроде, была у тебя под мышкой, когда мы выходили из склепа?
— Дал подержать Опиньяку — а он возьми да угоди под обвал в том коридоре. Так что, о книге можно забыть, как и о нём самом.
Следующий вопрос поручик задал не сразу.
— Если не хочешь — не отвечай, конечно… но мне показалось, что ты знал, что эта книга в библиотеке? Что в ней такого особенного — не расскажешь?
— Не расскажу. — Я покачал головой. — Не потому, что хочу скрыть, а потому что сам не знаю, как это объяснить. Но да, ты прав, я рассчитывал обнаружить нечто в этом роде. Но вот — не повезло…
— Не знал. Но рассчитывал обнаружить что-то подобное.
— Ну, воля твоя. — Ростовцев мотнул головой, словно отгоняя прочь какую-то незваную мысль. — Пора идти, пока совсем не стемнело, а то объясняйся потом с патрулями… А ты, Соломон, прощай и не поминай лихом!
Он протянул Янкелю глухо звякнувший мешочек с серебром, повернулся на каблуках и в сопровождении Пропкопыча и гасконца зашагал по Варварке в сторону Богоявленского переулка, где во дворе флигеля дожидались нас накормленные заблаговременно лошади.
— Береги себя, Соломон. Глядишь ещё и встретимся. — сказал я. Янкель криво улыбнулся в ответ. Я повернулся и направился за своими спутниками.
«…в самом деле: пора, пора выбираться из Москвы, пока не закончилось наше везение…»