Страница 39 из 85
— Хотела бы я знать — у них, в будущем, везде такая безнравственность? — в который раз повторяла она мужу. — Дуняша, моя горничная, давеча рассказывала, что уже три дня кряду замечает, как она по ночам тихонечко выбирается из его комнаты и на цыпочках крадётся к себе. Вот уж не думала, что у нашего сына такие распущенные и безнравственные знакомые!
Граф Никита Андреевич в ответ на эту возмущённую тираду добродушно крякнул в ответ.
— Да полно тебе, матушка, сами были молодыми… Барон слава Богу, неженат, да и головы, как я заметил, не теряет. Что до мадемуазель Матильды — может, у них в будущем так заведено?
— Вот и я говорю — продолжала кипятиться графиня. — Хорошо, что я с самого начала слежу, чтобы Наташенька поменьше общалась с нашей, прости Господи, гостьей. Не хватало ещё, чтобы девочка нахваталась этих ужасных нравов!
Наташе, младшей дочери Ростовцевых недавно исполнилось пятнадцать (старшая три года назад вышла замуж за подающего надежды дипломата, и теперь жила в Лондоне с мужем). Этой зимой графиня собиралась вывезти её на первый бал, где дебютируют лучшие невесты Москвы, но — похоже, не получится. Бонапарт, будь он неладен, спутал все планы.
— Кстати, о бароне… — припомнил граф. — Давеча он спросил у меня позволения посмотреть книжки, из числа тех, что прислал недавно Никита. Я отговорился, что сейчас недосуг, после отвечу. Как думаешь, разрешить?
Другой просьбой сына, содержащейся в приложенном к пересланным книгам письме, было не токмо не позволять посторонним прикасаться к ним, но даже и не распечатывать тюки до его возвращения.
Анна Аристарховна пожала плечиком. Видимо, эта тема её не задевала — в отличие от предыдущей.
— Почему бы и нет, дорогой? В конце концов, барон — сослуживец нашего сына, а вовсе не посторонний. Уверена, на него этот запрет не распространяется. Да и неудобно, согласись, отказывать гостю в подобной мелочи. Ну что за беда, скажи на милость, если он на досуге полистает пару занятных книжиц? Меньше времени на безобразия с этой негодницей Матильдой останется…